– А отчего она умерла? – Попала под машину. Когда мы об этом узнали, то даже не удивились. У нее была совершенно особенная привычка переходить дорогу. Она никогда не смотрела по сторонам. Иногда мне даже казалось, что она нарочно идет так, чтобы всем водителям пришлось бы затормозить. Она была твердо уверена, что все вокруг должны уступить ей дорогу. Для нее не существовало чужих мнений, только ее собственное «хочу». Вот хочу я перейти дорогу на красный свет и в самой гуще потока, и пойду! Я сам лично наблюдал, как она вышла на зебру, когда прямо на нее мчался груженый «Камаз». Водитель всем телом навалился на педаль тормоза, я прямо видел, как у него глаза из орбит вылезали, так он старался удержать свою громадину от столкновения. Машина остановилась в считаных сантиментах от упрямой бабы, и она перешла, словно бы так и нужно. И так она поступала всегда. И все ей сходило с рук. А в этот раз что-то не срослось. И главное, погибла под колесами рейсового автобуса, который и плелся-то еле-еле. Просто вышла прямо под его колеса из-за другого автобуса, с которого сошла у остановки. – То есть правила дорожного движения она не соблюдала. – Чужие правила ее не интересовали совершенно. Для нее существовали только ее собственные желания и правила, которые она сама же устанавливала. – И все же ваш дядя страшно переживал эту трагедию? – Ну, какое-то время переживал, понятное дело. Потом мы ему нарисовали массу преимуществ его нового положения, он нашим словам внял и сейчас находится в фазе поиска новой подруги жизни. Так что ваше появление его только взбодрит. В целом в квартире было довольно уютно. Хотя никаких женских вещичек тут не наблюдалось. Похоже, вдовец убрал все, что могло напомнить ему о почившей супруге. И трудно было сказать, с какой целью он это сделал. Чтобы не ворошить своего горя или чтобы просто не вспоминать о том кошмаре, в котором он прожил долгие годы. – Так что же с нашими знакомцами на черном и белом «Роверах»? Ага! Вот эти две машины. Удача! Обе они записаны на одного и того же человека! Некий Никитин Александр Васильевич. Ната насторожилась: – Как ты сказал? – Никитин Александр Васильевич. – Надо же, как странно. – Тебе знакомо это имя? – И да, и нет. Никитины – это девичья фамилия моей мамы и тети Зои. Их папу – моего дедушку звали Васей, а фамилия у него была Никитин. И я помню, мама рассказывала, что у них с Зоей был младший братик Саша, но он погиб еще в юности. У меня дома в семейном альбоме даже есть фотография дяди Саши, на ней ему где-то лет шестнадцать-семнадцать. – Но он точно погиб? – Мама всегда так утверждала. – А какого он был года рождения? – Я знаю, что он был самым младшим в семье. Так что сейчас ему должно было быть около шестидесяти. – Все верно. Так и есть. Это он. – Не может быть, чтобы это был он, – отмахнулась Ната. – Наверное, просто совпадение. Никитиных много. Александров Васильевичей еще больше. – В любом случае нам нужно повидаться с этим господином Никитиным. При встрече все поймем сами. Неплохо бы разжиться фотографией твоего дяди. – Домой я не сунусь, – категорически заявила Ната. – А то вдруг эти чокнутые меня там до сих пор караулят? Можно посмотреть в альбоме у Макса. У тети Зои должна была храниться точно такая же семейная фотография их с мамой братца. Полицейские не удосужились опечатать квартиру, где произошло убийство. А ключи Ната позаботилась прихватить заранее. Старый альбом нашелся на том самом месте, где всегда и лежал, его побуревший от времени корешок проглядывал за застекленной дверцей. В альбоме нашлась фотография молодого Саши Никитина. С фотографии смотрел молодой человек привлекательной наружности. У него были быстрые живые глаза, ухоженная внешность и на чуть полных губах играла веселая улыбка. – Мама говорила, что Саша был большим затейником. Не жилось ему ровно, все время придумывал какие-то забавы. В раннем детстве их кота запускал в космос, бедный кот после такого запуска еще долго не решался приблизиться к коробкам, в которых раньше обожал играть, прятаться и даже спать. Запуск прошел при большом скоплении окрестной детворы, с каждого зрителя была взята плата – стоимость стаканчика мороженого. Потом Саша подрос, пошел в первый класс и почти сразу организовал в школе тайное общество взаимной выручки. Туда входили завзятые двоечники и отличники. Каждый двоечник платил определенный членский взнос, на который мог рассчитывать на готовое домашнее задание, сделанную контрольную работу или идеально написанное сочинение. Каким образом Саше удавалось добиваться от отличников поставки для общества уже готового материала, учителя так и не узнали. Но после полугода существования этого общества Сашу его родителям пришлось перевести в другую школу. Там он тоже не сидел спокойно, мигом организовал обмен вкладышами из жвачек, причем курс обмена регулировался самим дядей, но так, чтобы он мог оставаться в плюсе. За вкладыш с гоночным болидом можно было получить три с Микки-Маусом, а за одного Микки можно было спокойно получить пять с рекламой кока-колы. Вкладыши можно было менять, а можно было продавать. Это была своего рода пирамида, которая в итоге рухнула, оставив вкладчиков с ничего не стоящими своих денег фантиками на руках. Потом были какие-то операции по обмену значков с советской символикой на бельгийский шоколад и французский кофе. Потом по мере взросления пошли уже более серьезные махинации. – Занятный мальчик. А отчего он умер? – Кажется, это случилось в армии. Дядя Саша не попал в институт, пошел в армию и там погиб при транспортировке из одной части в другую. Попал между двумя вагонами, его разрезало пополам и так изуродовало, что даже хоронить пришлось в закрытом гробу. Но мама очень неохотно говорила на эту тему. Куда чаще она вспоминала, каким Саша был чудным маленьким мальчиком. Да… И вот что еще странно: мы с мамой и тетей Зоей часто навещали могилу бабушки с дедушкой, но имени Саши там на памятнике выбито не было. Лишь с краю был прикреплен его маленький эмалированный медальон с фотографией и именем. – Почему? – Ну, в девяностых почти у всех, за редким исключением, дела шли плохо. Наша семья не стала исключением. Денег катастрофически не хватало даже на живых, где уж там думать о мертвых. Из экономии ограничились просто фотографией на эмали, приклеенной на чужой памятник. – Странно, но ваш дядя должен был родиться где-то в годах шестидесятых. Значит, и в армию он должен был пойти в восьмидесятых. А это время еще довольно прочного Советского Союза со всеобщей стабильностью и возможностью достойно упокоить своих близких. – Я не знаю, – растерялась Ната, которой до сих пор никогда не приходило в голову сомневаться в словах мамы или подсчитывать годы жизни своего дяди. – Ладно, оставим воспоминания на потом. Сейчас нам необходимо повидать гражданина Никитина. Живет он на другом конце города, если верить штампу о его регистрации. Едем к нему все вместе? И они поехали. Вопреки опасениям Никитина Александра Васильевича им удалось найти довольно просто. Он сам открыл им дверь своей квартиры, в ответ на заданный вопрос любезно кивнул и подтвердил, что это он и есть. Напрасно все трое пытались найти в этом круглом, румяном и покрытом мелкими морщинками лице того мальчика со старой фотографии. Нет, и тип лица у этого Никитина был другой, и форма носа – трамплинчиком, и даже уши – оттопыренные и смешные – были совсем не теми ушами, которые были у Никитина на фотографии. – Вам принадлежат две иномарки фирмы «Ровер», одна черного, другая белого цвета. Куплены они вами в один день и в одном и том же салоне, так? – Совершенно верно. – Простите, но вы никак не похожи на человека, который часто делает такие покупки. Обстановка, которая просматривалась за спиной Никитина, была самой скромной. Но Никитин обиделся. – Вот что, молодой человек, – подбоченился он, – если я не швыряю свои деньги направо-налево, покупая никому не нужную ерунду, то это еще не значит, что денег у меня нет! Я покупаю те вещи, которые могут принести мне прибыль в будущем! – И какую же прибыль вы получаете с двух иномарок? – А такую! Я сдал их в аренду в службу каршеринга! И ежемесячно получаю за них кругленькую сумму! – Но приобрести сразу две машины – это накладно. – При покупке первой на вторую полагалась хорошая скидка. – Насколько же она должна быть хороша? Пятьдесят процентов? – Ладно, молодые люди, из чистой любезности удовлетворю ваше любопытство. В салоне у меня работал зять, он и организовал мне эту покупку. Его все равно уже увольняли, так что он выбил для меня напоследок все возможные скидки и подарил все подарки, какие только мог. – В какую фирму вы отдали свои машины? – А с какой целью вы интересуетесь? Впервые с начала разговора Никитин не стал просто отвечать на вопросы, а перешел в наступление. – И кто вы, позвольте спросить, вообще такие? – Ваши машины стали участниками ДТП, но ускользнули с места аварии. – И при чем тут я? Обращайтесь к тем людям, кто пользуется машинами! – Это мы и хотим сделать. Назовите фирму, в которую вы сдали свои машины! Но Никитин, вопреки здравому смыслу, не пожелал этого сделать. Он изловчился и захлопнул дверь перед друзьями. На все звонки и требования открыть он не отвечал ни слова. И даже угроза вызвать полицию его не испугала, а насмешила. Во всяком случае, из-за двери раздался хохот, словно бы Никитин услышал невесть что смешное. На шум стали выглядывать соседи, которые стали грозить полицией уже самим друзьям. В итоге полиция и впрямь приехала. Это противоречило всякому здравому смыслу, но люди в форме забрали и Сашу, и девушек, и даже Барона разбираться в отделение. Там их промурыжили несколько часов, так и не дав внятных объяснений по факту их задержания. А затем также неожиданно отпустили, предупредив, чтобы к гражданину Никитину они больше не совались. – А то закроем на трое суток, – пригрозил один из полицейских. – Имеем право задержать на срок до семидесяти двух часов без предъявления обвинения. Посидите у нас, одумаетесь, а потом отправитесь дальше по своим делам. Конечно, сидеть столько времени в камере ни у кого не было ни малейшего желания. И друзья торжественно пообещали полицейским, что они к Никитину больше ни ногой. Когда они оказались на свободе, Саша произнес: – У меня есть два объяснения такому поведению полиции. Либо этот Никитин мелкий жулик, а полицейские крышуют его и потому так пекутся о неприкосновенности его персоны. Либо все еще хуже, и эти полицейские работают на тех же людей, на которых работает и сам Никитин. – На моих чокнутых знакомых? – Машины куплены на имя Никитина, но пользуются ими Хранитель с Разрушителем. То, что Никитин наплел нам про то, что он сначала купил машины, а потом передал их в службу каршеринга – это полная чушь. Скорей всего, машины были приобретены на его имя, но деньги были даны чокнутыми. Судя по рассказам Наты, у похитивших ее Разрушителя с Хранителем проблем с финансированием не наблюдается. – Они оба выглядят ухоженными и при деньгах, – подтвердила Ната. – Да взять хотя бы то, как беловолосый Разрушитель, не считая, сунул мне шестьдесят пять тысяч за ерундовую поделку из папье-маше, красная цена которой тысяча и то в базарный день!