– Да, – отвечает лежащий на спине человек. – Ты кто? – Я Хенри Коскинен, из Парка приключений «Заходи, здесь весело». Нам доводилось разговаривать по телефону, но мы никогда не встречались лично. – Точно, я прекрасно помню. Прости. Я ошибся… Кажется, опять повредил спину. Не поможешь мне встать? Я подхожу к Ханнесу Толкки, наклоняюсь и протягиваю ему руку. Толкки берет меня за руку, но это мало помогает; он боится за свою спину, и мне приходится тянуть его вверх, обхватив под мышками. Наконец он поднимается, но еле держится на ногах. – Наверное, вы приняли меня за кого-то из новых владельцев «Финской игры»? Толкки пристально смотрит на меня. Это седой человек лет шестидесяти, и по взгляду его серых глаз я вижу, что мое предположение не далеко от истины. – Я решил, что хватит, – говорит он. – Подумал, что не дам больше ни цента. Толкки рассказывает то, что я, в общем-то, и ожидал услышать. Краткосрочная и никак формально не оформленная ссуда, взятая в срочном порядке в критический момент и выросшая в чудовищный долг, выплатить который было совершенно невозможно. Последовали напоминания с применением физической силы и прочие приемы вымогательства и шантажа. Наконец компанию пришлось продать Лийтокангасу и его компаньонам. Но и этого оказалось недостаточно. По словам Толкки, двое из этой шайки приходили к нему накануне требовать денег. Я не стал рассказывать Толкки, почему вымогателей теперь всего двое, но поведал некоторые факты из своего опыта общения с нынешней «Финской игрой», подробно описав свои проблемы с поставками оборудования. И чем больше мы разговаривали, тем больше в нас крепла уверенность, что нам следует держаться друг друга. В конце концов неясным для нас осталось только одно – как затащить Толкки в дом и уложить на массажный коврик. 22 Кристиан подбегает к моему рабочему столу на складе и наконец отвечает мне на незаданный вопрос, подвешенный в воздухе, – когда же? Этот вопрос занимал меня на протяжении последних двух дней, прошедших с моего визита в Тапанила. – Юхани пытают на заднем дворе, – говорит Кристиан. – Они подогнали машину вплотную к разгрузочной эстакаде и зажали ему ногу между бампером и эстакадой. Юхани сказал, чтобы я не вызывал полицию. Что это у них просто такое совещание и что теперь переговоры принято проводить, выйдя из зоны комфорта. Но я не совсем уверен на этот счет… Я вообще-то ходил на курсы, и нам никогда… Кристиан выглядит растерянным и грустным, если я правильно трактую выражение его лица. Обычно у него что в душе, то и на лице, и, вообще, он что думает, то и говорит – даже тогда, когда можно и промолчать. На нем фирменная футболка Парка приключений, как всегда. Он носит ее независимо от температуры окружающей среды и невзирая на то, что теперь уже холодно. Из-под футболки выпирают мускулы. Вид у Кристиана недовольный. – «Финская игра»? – спрашиваю я. Кристиан кивает. Потом несколько мгновений мы оба молчим. Я снова сверяюсь со своими расчетами. Кристиан все больше кажется мне достаточно подготовленным для того, чтобы выслушать и понять меня. Думаю, что момент подходящий. – Кристиан, – говорю я, – Парк ведь важен для тебя? – Мне все здесь нравится, – отвечает он без обиняков. – Тут нет препятствий для карьерного роста – все, как вы обещали. Я уже много где поработал… – Так и есть, – соглашаюсь я. – А теперь ты получил еще и богатый опыт по сборке и разборке оборудования. – Не знаю никого, кто справился бы с этим быстрее меня. – Я тоже, – честно отвечаю я. – Поэтому решил обратиться к тебе за помощью. Речь идет о нашем Парке. О разборке и сборке оборудования. В рекордно сжатые сроки. Кристиан с минуту размышляет. И он уже не кажется таким растерянным и грустным, как только что. – Все считают, что я – это просто гора мышц, – говорит Кристиан. – Но я и думать умею. – Я это вижу. – И как будет называться моя должность? Я быстро прокручиваю в голове предстоящие работы и требования к ним. А также, разумеется, припоминаю обсуждение названия его последней должности. – Главный руководитель по разборке-сборке? С лица Кристиана исчезают последние признаки тревоги. Но это не означает, что он перестал думать. Мыслительный процесс напряженно развивается, и это видно невооруженным глазом. – «Главный менеджер по координации разборочных и сборочных работ». Мне кажется, это звучит более понятно, – говорит он наконец. – Договорились. И еще один момент. Это дело тоже совершенно конфиденциальное. Никому ни слова. Кристиан утвердительно кивает и, судя по всему, остается довольным результатами нашей беседы. Потом он вдруг вспоминает: – Так что там с ногой Юхани? Она ведь по-прежнему зажата между бампером и эстакадой. – Я помню о Юхани, – честно отвечаю я, – и разберусь с этим. Спасибо, что сообщил мне, Кристиан. Лийтокангас стоит рядом с машиной, Саувонен сидит за рулем. Дверь автомобиля распахнута, двигатель работает. Лийтокангас показывает Саувонену зазор между большим и указательным пальцем, Саувонен плавно отпускает педаль сцепления. Я не замечаю движения автомобиля, но по усилившимся сдавленным стонам и глухому рычанию Юхани могу предположить, что машина на несколько миллиметров приблизилась к эстакаде. Помимо того что Юхани находится в очень неудобном месте, он еще и в крайне неудобном положении. Его левая нога зажата между автомобилем и эстакадой, а правая задрана вверх и зафиксирована той же эстакадой. Сам Юхани растянулся на капоте, судя по виду испытывая весьма неприятные ощущения. Первым меня замечает Лийтокангас. – Мы не достигли особого прогресса в переговорах с новым руководством Парка, – говорит Лийтокангас. По эстакаде я подхожу к месту, где распят Юхани, и Саувонен теперь видит меня из своего автомобиля. Он ставит машину на ручник, глушит двигатель и выскакивает наружу. – Он такое же дерьмо, как и ты! – восклицает Саувонен и машет рукой в сторону Юхани. – Это уже слишком!.. – вопит Юхани. – Так в чем проблема? – спрашиваю я. Саувонен смотрит на меня с таким видом, словно я сказал что-то обидное. Массивный подбородок Лийтокангаса начинает подрагивать. – Проблема, – говорит Лийтокангас, – в том, что этот так называемый директор утверждает, что у него нет денег, чтобы расплатиться за поставки оборудования. – Точно такое же дерьмо, – бубнит Саувонен. Слова Саувонена решительно подтверждают правдивость моих подозрений и предпосылок, которые я использовал в своих расчетах, что позволяет мне перейти в наступление даже раньше, чем я предполагал. – Странно это слышать, – говорю я, – ведь наше финансовое положение в ближайшее время существенно улучшится. Саувонен и Лийтокангас быстро переглядываются, в то время как глаза Юхани расширяются и он истово мотает головой, повернувшись ко мне. Всем своим видом Юхани призывает меня заткнуться. Но я только начал. – У нас тут грядут некоторые изменения в правах собственности, – продолжаю я. – Мы продаем долю в Парке приключений, а может быть, и весь Парк. Переговоры уже завершены, и мы получили коммерческое предложение. Саувонен переводит взгляд на Юхани, который мгновенно перестает трясти головой, словно уперевшись в каменную стену. – Это значит, что скоро вы получите деньги? – обращается Саувонен к Юхани. – Что же ты нам плел, что денег нет? Я знаю эту манеру Юхани. Он делает вид, что не слышит вопроса. Саувонен подходит ближе и нагибается над ним. – Вам ведь заплатят, когда вы продадите фирму? – спрашивает Саувонен, подчеркнуто отделяя паузами каждое слово. Саувонен продолжает нависать над Юхани еще несколько секунд, после чего поворачивается к Лийтокангасу: – Снимать машину с ручника? Лийтокангас сверлит меня взглядом: – А где гарантии, что вы заплатите, когда продадите Парк? – Мы составим официальный договор, – говорю я. – И подпишем его. – И когда мы этим займемся? – спрашивает Лийтокангас. Стоит серый холодный осенний день. Возможно, поэтому вспоминаются уют «Плюшки и кружки» и горячая ароматная выпечка кафе. «Черничный смерч» и «Какао-торнадо». Эти лакомства – первое, что приходит мне на ум. Разумеется, я не в восторге от того, что мой брат в раскоряченном виде зажат между автомобилем и эстакадой, – хотя он отчасти сам виноват в том, что оказался в этом узком пространстве, – как и от того, что я вынужден использовать свои математические способности и навыки переговорщика в подобной ситуации. Но в данный момент я не вижу других вариантов. Я хочу спасти свою жизнь и Парк. И Юхани я тоже хочу спасти, уж не знаю, понимает он это или нет. – У меня готовы все бумаги, – говорю я. – Прошу за стол переговоров. Перед уходом Лийтокангас и Саувонен еще раз повторяют свои угрозы. В основном они адресованы Юхани, и понятно почему – он еще раньше, до того, как оказался в тисках в прямом смысле слова, дал ясно понять «Финской игре», что именно он, Юхани, теперь руководит работой Парка и лично принимает решения. Саувонен бросает на нас последний взгляд из дверей «Плюшки и кружки». Полоса черных бровей придает этому взгляду особую мрачность. Наконец оба исчезают из виду. В кафе обычный звуковой фон: равномерный гул голосов прерывается криками и воплями. Звенит посуда, скрипят и стучат по полу ножки стульев. Мы с Юхани сидим рядом. Представители «Финской игры» только что покинули места напротив нас. Они оба съели по «Вырвиглазу дикаря» и выпили по «Малиновому шипуну». Наконец Юхани говорит: – И это мой родной брат. Встает и выходит из кафе.