Он не сделал приглашающего жеста, но сэр Клинтон не собирался беседовать на пороге. Ему было нужно видеть лицо допрашиваемого. — Если не возражаете, пройдем внутрь. Широкая улыбку обнажила сверкающие зубы мулата: — А! Простите за неучтивость. В этот час ночи (или, скорее, утра) вполне естественно подозрение к объявившимся незнакомцам. Он встал в сторонке, позволяя сэру Клинтону и инспектору войти. Затем, закрыв дверь, он включил свет и провел их в одну из общих комнат. — С моим затемнением что-то не так? С тех пор, как начались налеты, я использую специальные шторы, но какая-то щель могла ускользнуть от моего внимания. — Я не насчет затемнения, — объяснил сэр Клинтон. — Я хочу просто задать один-два вопроса на другую тему. Этим вечером у вас уже был визитер, не так ли? Инспектор Камлет заметил, что сэр Клинтон задел вопрос так, как будто это была просто малоинтересная формальность. — Визитер? — повторил Ашмун. — Этим вечером их было много: мистер Сильвуд, мистер Дибдин, мисс Аварн, мистер Булстроуд, миссис Стэнбери, миссис Хэммет, миссис Родинг и… дайте подумать… и мистер Спелдхерст. Думаю, это все. — Встреча ваших… э-э-э… единомышленников? — Боюсь, что не вполне понимаю, что вы имеете в виду, — ответил Ашмун. Он все еще был предельно любезен, хотя в его голосе начали проявляться железные нотки. — Мои… единомышленники? Конечно, они мои друзья. — Когда они покинули ваш дом? Ашмун, казалось был склонен заартачиться, но скрыл свое смущение за одной из заискивающих улыбок. — Некоторые ушли пораньше. Другие оставались подольше. Практически всего двадцать минут назад мистер Сильвуд ушел домой. Он и мистер Дибдин были последними гостями. Но я не понимаю, почему вам так интересен их визит. — Мистер Ашмун, скажу прямо, — сэр Клинтон продолжал говорить тоном человека, которого не особо интересует результат беседы. — До моих ушей дошли слухи о ваших делах. Конечно, преувеличенные. Но когда такие байки доходят до полиции, нам нужно действовать, нравится нам это или нет. Возможно, вы не знакомы с законом о колдовстве, он принят в 1735 году. «Если кто-либо станет притворяться, что применяет какое-либо колдовство, волшебство, магию или берется предсказывать судьбу, либо притворяется, что при помощи своих оккультных познаний может выяснить, где и каким образом могут быть найдены украденные или потерянные вещи…» В общем, это преступление, наказуемое заключением в тюрьме. Как-то старомодно, правда? Но все же. Вы претендуете на использование какого-либо вида колдовства, волшебства или магии? Если да, то я бы хотел, чтобы вы продемонстрировали его, так как сам я не верю ни в какое колдовство. Ашмун внимательно выслушал цитату из закона, а затем искренне рассмеялся. — Нет, — в конце концов, заявил он. — Я не занимаюсь ни колдовством, ни всеми остальными упомянутыми вещами. Я исследую странный феномен, но это совсем другое дело. А если я не прав, то вам придется арестовать всех членов «Общества парапсихологических исследований», так как они занимаются тем же самым. — Совершенно верно, — согласился сэр Клинтон. — Я подумал, что короткая беседа с вами прояснит ситуацию и развеет сплетни. Парапсихологические исследования. Интересная тема. Помню, как когда-то читал в «Сосайети Джорнэл» о вкладе сэра Уильяма Рэмзи в парапсихологию под действием эфирного наркоза. Занятное дело. Ги де Мопассан описывает тот же самый эффект в новелле «На воде». Кажется, что эфир заставляет вас мыслить в геометрической прогрессии — скачком, а не линейно, как мы привыкли. Мистер Ашмун, вы проводили эксперименты в этом направлении? Эфир, атропин, гашиш, гиосцин, морфий? Кажется, все они приводят рассудок в своеобразное состояние. Теперь, когда разговор пошел не о формальном опросе, голос сэра Клинтона утратил скучающие нотки и выявлял настоящий интерес. Но эксперименты Ашмуна проводились, видимо, не в области наркотиков. Он покачал головой и задумчиво улыбнулся, обнажив блестящие зубы за алыми губами. — Это и в самом деле очень интересно, — заметил он. — Но, боюсь, это не в моей сфере. Наркотики меня не привлекают. Хотя в моей родной стране немало ядов и противоядий, которые еще не изучены в Европе. Я видел, как их применяют наши туземные врачи, вы бы их назвали знахарями. Очень интересно. Но не в моей сфере. Сэр Клинтон казался разочарованным отсутствием подобного интереса. Камлет полагал, что он начнет выпытывать у Ашмуна, что же тот исследует на самом деле, но вместо этого сэр Клинтон сменил тему разговора. — Вы упомянули имена людей, которые были у вас вечером. Мистер Сильвуд, мисс Аварн и прочие. Всего восемь, если я не сбился со счету. Не возражаете передать мне их адреса? Я хочу раз и навсегда разобраться с этой болтовней. Инспектор Камлет запишет. Ашмун был готов поделиться данной информацией, и инспектор быстро набросал ее в блокнот. — Это все приходившие сюда этим вечером? — спросил сэр Клинтон, когда Ашмун добрался до конца списка. — Это гости, которых я пригласил, — уточнил мулат со своей дежурной улыбкой. — Приходил еще один человек, но он задержался лишь на несколько минут, и он не имеет никакого отношения к парапсихологическим исследованиям. Фактически, я его едва знаю. Он всего лишь передал сообщение от моей знакомой, миссис Пайнфольд. — И кто это был? — небрежно поинтересовался сэр Клинтон. — Мистер Деверелл, кажется, его зовут Генри Деверелл. Это брат Деверелла, убитого во время последнего налета. — Значит, не из вашего круга? — Нет, за всю жизнь я говорил с ним лишь один-два раза. Он был всего лишь посланником. — И что за сообщение он передал? — Ничего особо важного. Потерянную мной бумагу, которую миссис Пайнфольд любезно вернула мне. — Можно взглянуть на нее? — нервно спросил сэр Клинтон. — Боюсь, что нет. Она не сохранилась — я ее сжег, когда она стала не нужна. Глаз старшего констебля упал на пустую каминную решетку. — Здесь? Ашмун кивнул. — Вы разжигаете камин в мае? — удивился сэр Клинтон. — О, да. Я же родился в жаркой стране. Либерия, из которой я прибыл, находится практически на экваторе. Естественно, что я нахожу английский май довольно промозглым и поддерживаю огонь в своем кабинете даже в те дни, которые вы считаете теплыми. Хотите на это посмотреть? Тогда пройдите сюда. Он провел их в меньшую комнату, в которой и правда горел камин. Сэр Клинтон лишь бегло взглянул на него. — Мистер Деверелл принес вам бумагу от миссис Пайнфольд. Он просто передал ее в дверях? — О, нет. Я попросил его войти. Но он оставался не более, чем на минуту-другую. Он понял, что отвлек меня от гостей, и, передав бумагу, ушел. — Вы предложили ему выпить? Выразительное лицо Ашмуна сморщилось от досады. — Вы напомнили о моем негостеприимстве, — извиняясь, ответил он. — Я же должен предложить что-нибудь и вам. Что будете? Виски с содовой? Это здесь. Без проблем. — Нет, спасибо, — вежливо отказался сэр Клинтон. — У меня правило: не пить на службе, а сейчас я на ней. Ашмун вопросительно взглянул на инспектора, но тот покачал головой. — Уверены, что не хотите присоединиться ко мне? Сам я выпью. Мистер Деверелл выпил со мной. Ашмун открыл буфет, вынул оттуда графин, сифон и стакан, и смешал для себя приличную порцию. Сэр Клинтон терпеливо ждал, пока хозяин сделает глоток. — Вы заметили что-нибудь странное в поведении Деверелла, когда он покидал ваш дом? — Что-нибудь странное? Помните, я с ним едва знаком. Если вы имеете в виду, что он был пьян, возбужден или сонлив, то я не заметил ничего подобного. Он показался мне угрюмым человеком, не особенно довольным тем, что его попросили передать мне ту бумагу. И кто-то ждал его в машине снаружи. Кроме этого я не заметил ничего, о чем стоило бы упоминать в связи с ним. Но, как вы понимаете, я стремился вернуться к гостям. Ашмун одним глотком выпил остаток виски, а затем подавил зевок. — Понимаю, что мы оторвали вас от постели, — извинился сэр Клинтон. — Больше мы вас не станем задерживать. Спасибо за информацию. Это лучший способ прояснить ситуацию и остановить сплетни. Конечно, теперь я смогу, не сомневаясь, сказать кому угодно, что не подозреваю вас в колдовстве, мистер Ашмун. Кажется, виски развязало язык Ашмуна, так как вместо того, чтобы позволить гостям удалиться, он продолжил разговор. — Колдовстве? — повторил он. — Ну, в наши дни ведь в него больше никто не верит. По крайней мере, в Англии. Африка, конечно, отличается. — Я знаком только с Южной Африкой, — заметил сэр Клинтон. — Мистер Ашмун, вы бывали в либерийской глуши? — О, да. Когда-то я провел там несколько лет. Не самая лучшая местность. Эти черные так деградировали, — на живом лице Ашмуна проявилась смесь презрения и отвращения. — Некоторые из них все еще занимаются каннибализмом. Отвратительно. Помните Курца из «Сердца тьмы» Джозефа Конрада? «Истребляйте всех скотов!». Конечно, это про Конго; но, живя в глуши, иногда я чувствовал то же, что и Курц, когда мне приходилось жить с этими тварями. Я ненавидел их, ненавижу и сейчас. Но и они кое-что знают. Они хранят сведения о веществах, на которые мы не обращаем внимания. Я видел у них кое-что забавное. На мгновение лицо Ашмуна искривилось в неприятной улыбке, вызванной воспоминаниями. — Там человеческая жизнь стоит совсем немного, — добавил он. — Конечно, не настолько дешево, как это стало за последние тридцать лет здесь, в Европе, но совсем недорого. Помните «Колонну в тылу»?[10] Эпизод с девочкой, купленной для людоедского праздника? То, что я видел своими глазами, не так уж сильно отличается от этой пьесы. Это наводит на мысли о том, что человеческая жизнь стоит не так-то много, хотя вы, белые люди, и притворяетесь, что все иначе. Кажется, на этом месте Ашмун внезапно понял, что болтает слишком много. — Я не должен отягощать вас своими воспоминаниями. — Они очень поучительны, — улыбнулся сэр Клинтон. — И в наши дни я не могу отрицать ваше утверждение о дешевизне человеческой жизни. Немцам удалось значительно сбить цену. Ну, мистер Ашмун, доброй ночи. *** — Неприятнейшая часть работы, сэр, — прокомментировал инспектор, когда они сели в машину к Уэндоверу. — Мы, белые, ему не нравимся, но и своих черных соплеменников он презирает. — Ну, а чего же вы ожидали? — спросил Уэндовер, когда машина тронулась. — Когда человек презирает мать и ненавидит отца, то много ли в нем хорошего? Я рад, что не переступал его порог. Он что-нибудь рассказал? — Он дал только косвенные сведения, — уклончиво ответил сэр Клинтон. — Ну, нарушим сон Эллардайса, и по домам. Приехав к доктору, они легко разбудили последнего. Он практически мгновенно ответил на ночной звонок, спустившись в пижаме, со слипающимися глазами и растрепанными волосами.