— Ну, так себе. Она всегда идет не очень быстро, тем более когда приходится работать в одиночку. Кстати, сейчас ведь нельзя создать акционерную компанию, или? … — А у вас есть такая цель? Нет, сейчас правительство наложило временный запрет на основание акционерных компаний. Если вы хотите что-то затеять, то вам нужно взять займ у государства. Оно выделит средства, если сочтет, что ваше дело полезно для войны. — Думаете? Мое дело далеко от завершения. Помните тот анекдот об ирландском фермере, собиравшем деньги во время последней войны? Он встретил приходского священника и спросил его: «Ваше преподобие, как вы думаете, война еще долго продержится?» — Я в том же положении, что и он. Продержится ли война достаточно времени, чтобы моя затея успела принести плоды?» — Откуда мне знать? — Уэндовер явно был ошарашен столь бессердечным подходом к вопросу. — Ну, было бы жаль, если бы оказалось, что я потратил время зря, — ответил Фельден, явно заметивший изменившийся тон Уэндовера. — Мой трюк совершенно бесполезен для любой мирной цели. Естественно, я хочу быть задействован, а это зависит от того, сколько продлится война. — Я бы предпочел, чтобы война закончилась, — сказал Уэндовер. — Но сейчас, когда вы объяснились, понимаю вашу позицию. — Без обид, — заверил его Фельден. — Даже лучших из нас временами неправильно понимают. — Ну, нам пора, — кивнул на прощание Уэндовер. Они с сэром Клинтоном пошли к своему автомобилю. — Жаль, что я задел чувства Фельдена, — признался Уэндовер, садясь за руль. — Но то, как он говорил, выглядело так, будто он из корыстолюбия хочет, чтобы война продолжалась. С его именем можно подобраться к деньгам. Но я понимаю его точку зрения. — Кажется, он не обиделся, — успокоил его сэр Клинтон. — Кстати, что за трюк он разрабатывает? — Никто не знает. Я слышал, что это как-то связано с инфракрасными лучами. Может, что-то в области радиолокации: наведение на самолет при помощи тепловых волн от его выхлопов, или что-то подобное. Но это лишь догадки. У Фельдена хватает ума, чтобы понимать: если хочешь сохранить что-то в секрете, то начать надо с того, чтобы держать собственный рот на замке. Я знаю лишь, что ночами он разъезжает по деревне, останавливаясь там и тут, и проводя какие-то эксперименты. И он говорит, что у него не так много времени для работы, он же смотритель. С началом работы индукторной фабрики он взял на себя какую-то работу, и теперь у него дел невпроворот. — А чем он занимался до этого? — лениво спросил старший констебль. — По профессии он — технический химик, — объяснил Уэндовер. — Припоминаю, что одно время он занимал пост в никеледобывающей компании. Затем, пять или шесть лет назад, его отец умер, оставив ему немного денег. Отец был Фельденом из «Родуэй, Деверелл энд Фельден» — строительной компании, которая приложила руку к тому, чтобы испортить ландшафт нашего района. В конце концов, компания развалилась; как по мне, так это лучшее из того, что они только сделали. Но Фельден-старший успел выйти на пенсию до того, как все окончилось. Весьма удачно для него! Так что его сын получает две-три сотни в год, которые позволяют тому заниматься исследованиями, что так много значит в наши времена. — Работа на индукторной фабрике — не так-то много для химика: лишь анализ сырья и наблюдение за тем, чтобы оно было в порядке, — заметил сэр Клинтон. — О, я полагаю, что Фельден еще и немного физик, — заключил Уэндовер. — Вы могли бы догадаться об этом по его разработкам трюка. — Вы упомянули строительную фирму, — сменил тему сэр Клинтон. — Ваш приятель Деверелл — один из партнеров? — О, нет, — ответил Уэндовер. — Фирма полностью развалилась. Боб Деверелл — бухгалтер в Эмблдауне. — В таком маленьком городке не так много возможностей, — прокомментировал сэр Клинтон. — Да. Но для Деверелла это не имеет значения. Его желания скромны. Он холостяк, вы сами видели, и живет один, если не считать глухого слуги, который помогает ему. — А те два брата… Гейнфорды — это же их фамилия? Кто они? — Кузены Фельдена. Тони Гейнфорд ничем не лучше алкоголика. Его брат не в силах контролировать его, вы могли об этом догадаться, увидев приступ его астмы. Поэтому он убедил Фельдена разделить дом с двумя из них — таким образом, в доме есть один здоровый человек, который может держать Тони в руках. Хорошая мысль, да и Фельден, кажется, имеет какое-то влияние на алкоголика. Не то, чтобы он мог исправить его, но его влияние хватает, чтобы держать тягу к спиртному в разумных пределах, хотя периодически повторяются срывы. К счастью, его дом стоит в отдалении, так что если Тони буянит в подпитии, то это не беспокоит никого из соседей. — Похоже, никто из Гейнфордов не может зарабатывать на жизнь, — заметил старший констебль. — Как же они выкарабкиваются? — Легко! Отец оставил им достаточно большое наследство, которого хватает на то, чтобы держаться на плаву. Никому из них никогда не приходилось зарабатывать на жизнь. — Фактически, в этом лучшем из миров все к лучшему, как полагал Панглосс,[4] — сардонически прокомментировал сэр Клинтон. — А сейчас, сквайр, поскольку мы образно листаем местный справочник «Кто есть кто», не скажете ли слово-другое о смуглом джентльмене с улыбкой во весь рот? Тот пьяница называл его Худи Ашмун, или как-то так, и заявлял, что он имеет власть над Мумбо-Юмбо. Звучит интересно. — Его зовут Джехуди Ашмун,[5] — поправил Уэндовер. — Говорят, что он — монровийский мулат, но, происходи он от белого отца, то звался бы Джоном Смитом или вроде того. Судя по всему, белый он лишь на четверть, а его мать-мулатка вышла за черного монровийца по фамилии Ашмун. — У него мог быть темнокожий отец и белая мать, — предположил сэр Клинтон. — В Монровии навряд ли, — возразил Уэндовер. — Нет? Ну, я там никогда не был, так что это ваша вотчина, сквайр. А что насчет его познаний в Мумбо-Юмбо? Это щекочет мое воображение. Уэндовер не разделял легкомысленное отношение старшего констебля к этому вопросу, это стало ясно по тому, каким тоном он ответил: — У меня никаких доказательств против него. Но в такие времена, как эти, он оказывает дурное влияние. Мы увидели, как Европа под влиянием Германии скатилась к варварству. Нас и Америку это пока не затронуло. Но достаточно лишь небольшого шага в сторону, и начнется лавина. Сейчас опасным может оказаться все, что может подталкивать к дремучим пережиткам, хотя на первый взгляд это может казаться чем-то незначительным. Вот почему я настроен против этого парня. Он — среди местных людей. Я уверен: некоторые из них совершенно невинны, но насчет остальных сложно сказать наверняка. Клинтон, вы также хорошо, как и я, знаете: во время больших войн суеверия процветают. Помните обилие медиумов в последнем деле? — Припоминаю, — с иронией ответил старший констебль. — Кому-то из них я помог отправиться за решетку. Так этот парень занимается спиритизмом? И делает на этом деньги? — Подозреваю, что да, но думаю, вам будет сложно это доказать, — с сомнением ответил Уэндовер. — Этот парень не того сорта, что попадаются в ловушку, как только переодетая женщина-полицейский просит их предсказать судьбу за пять шиллингов. Он играет по-крупному и работает с людьми, которые не станут давать показаний против него, если дело до того дойдет. — Закон о колдовстве, принятый в 1735 году, дает широкие возможности, — заметил старший констебль. — Сквайр, вы имеете представление о том, чем именно он занимается? — Ничего конкретного у меня нет, — признался Уэндовер. — Я лишь слышал смутные слухи. Так, разговоры о приворотном зелье… — Хм! — задумчиво прервал его сэр Клинтон. — Говорите, он из Западной Африки. Есть там странные зелья. Одно из называлось йохимбин, теперь у него другое название. Оно вполне соответствует. — Да, мой ветеринар как-то применял его, — признался Уэндовер. — Ну, а что у вас еще против него? — спросил старший констебль, не желая развивать эту линию. — Не могу сказать ничего определенного. Но у меня такое ощущение, что его клиенты относятся к разным группам. Многим из окружающих его женщин нравятся «явления»: полтергейсты, взгляды в хрустальный шар и так далее. Эти поглупее, и он применяет к ним старые чернокнижные фокусы. А с людьми поумнее он говорит на другом языке: современные способности, скрытые возможности и так далее в том же роде. Фактически, он поставляет товары на любой вкус. Но настоящей информации о нем у меня нет. Просто слухи здесь, слухи там, вот и все. Похоже, он умеет удержать толпу вокруг себя. — Даже если это лишь предположения, — высказался сэр Клинтон, — то мне такие вещи нравятся не больше, чем вам. Мы не хотим, чтобы у нас множились суеверия из какого-нибудь Конго. Ничего хорошего они не принесут, и я согласен с вами насчет возможного вреда от них. Но, как я понимаю, он же не берет за свои представления ни платы, ни каких-либо сборов или еще чего-нибудь в этом роде? — Я не слышал ни о чем подобном, — честно признался Уэндовер. — Тогда, если он делает деньги, то он должен обирать кого-то из своих клиентов, будь то плата за зрелище или шантаж. — Не понимаю вашу мысль о шантаже. — Нет? Ну, допустим, некто покупает и применяет его любовное зелье в сомнительных целях. Это приводит к нарушению закона, и тогда Ашмун может шантажировать клиента… Хм! … Вы знаете кого-нибудь из его круга? — Одного или двух человек, — неохотно признал Уэндовер. — Но это не те люди, которые могут нарушить закон. Думаю, это у них из любопытства. — Хорошо ли это? Кто они? — Можете попробовать с ними встретиться уже сегодня: это Эллардайс и мисс Стэнуэй, — явно нехотя ответил Уэндовер. — Полагаю, они в кругу Ашмуна. Если хотите, я познакомлю вас. Но дальше продолжайте сами, Клинтон. Я тут ни при чем. Внезапно, помимо урчания автомотора, раздался новый звук: то оглушающий, то затихающий вой сирен Эмблдауна. — Опять атака! — недовольно прокомментировал сэр Клинтон. — Наши летчики прибудут не раньше, чем через десять минут. Вперед, сквайр! Мы должны добраться до города, там от нас будет какая-то польза… Ах! … Вот и первая вспышка! Должно быть, они твердо намерены разрушить фабрику, раз нападают по два раза в неделю. Глава III. Смерть с воздуха — Это уже третья атака за последнюю неделю, — буркнул Уэндовер, садясь завтракать после ночи в бомбоубежище. С приезда Клинтона прошло несколько дней. — Они были здесь двенадцатого. А потом — пятнадцатого. И вот — прошлой ночью. И говорить теперь о веселых майских деньках! — Поскольку они так и не добрались до фабрики, вскоре можно ожидать еще одной атаки, — ответил сэр Клинтон. — Сквайр, они кажутся очень упрямыми парнями. Даже потеря двух бомбардировщиков не охладила их рвения. Должно быть, Эмблдаун особо отмечен в путеводителе Люфтваффе. — Надеюсь, наши потери были невелики, — заметил Уэндовер. — Пожалуйста, передайте тост. — Не к месту сказано, но вот ваш тост, — ответил старший констебль. — Странно, как монотонна здесь жизнь… конечно, до тех пор, пока на тебя не падают бомбы. Перед войной никто не предвидел такого психологического курьеза. — Это кажется общим чувством, — согласился Уэндовер. — Это как в конце длинной нудной вечеринки, когда хозяин обращается к гостям: «Разве у вас нет домов, куда можно вернуться?». Не могу сказать, что атаки так уж будоражат мои нервы, но когда звучит сигнал «Опасность миновала», я приветствую его, как избавление от очередной рутины. — Лучше сменим тему, — предложил сэр Клинтон. — Если меня интересует смерть, то лишь только та, с которой я сталкиваюсь по профессии. Налеты похожи на козыри в бридже: как только они сыграны, интереса они не представляют. А военные новости слишком печальны, чтобы обсуждать их за столом. — Да, — кратко согласился Уэндовер. — Ну, переходите к фильмам, тостам, Шекспиру и музыке, если хотите. Любая тема на ваш выбор. — Хорошо. Все, что вам угодно, сквайр. У меня есть новости на неизбитую тему. Помните, вы познакомили меня с мисс Стэнуэй и молодым Эллардайсом? Уэндовер молча кивнул. — Я поинтересовался о магическом круге Ашмуна, — продолжил сэр Клинтон. — Он не так умен, как я ожидал. По-видимому, он не взял никакой клятвы или чего-то такого со своих бестолковых клиентов. — Я не говорил, что Дафна Стэнуэй или юный Эллардайс бестолковы, — возразил Уэндовер. — Как и я, — поспешно согласился сэр Клинтон. — Но я не думаю, что они относятся к тому же типажу, что и большинство в окружении Ашмуна. Они — лишь статисты, необходимые для численности. Настоящих бестолочей слишком мало, чтобы составить живое окружение, так что в него нужно принять и людей с нормальным интеллектом. Но это не главное. Кажется, Ашмун забыл взять со своего окружения клятву хранить тайну. Или он захотел предоставить им свободу распространяться — чтобы привлечь новых лиц. Как бы то ни было, этим двоим ничто не мешало рассказать мне все, что я хотел бы услышать. Но у меня не хватало времени, и я сказал им, что увижусь с ними, когда у меня появится свободная минутка, и я смогу их выслушать. — Я приглашу их на обед, как только вы захотите услышать их рассказ, — предложил Уэндовер. — Чтобы вы тоже его услышали? — хитро спросил сэр Клинтон. — Знаю я ваши методы, сквайр. Вам не терпится услышать его, но вы же «ни при чем». Ну, хорошо. Я скажу вам, когда нужно будет пригласить их. Уэндовер был избавлен от необходимости что-то отвечать: вошла служанка, передавшая ему сообщение. — Инспектор Камлет? Клинтон, ему нужны вы. С ним доктор Эллардайс. Не стоит прерывать завтрак, так ведь? Просто пусть оба войдут сюда. — Снова ваш метод? Я не возражаю, — согласился старший констебль.