— Тебе это удалось, ну а что же за гостью ты привел в столь неподобающее общество? — Знакомься, это Катарина Эрерра, Катарина, это мой дядя Винсенте Морелло. Собственно, мы пришли к тебе потому, что Игнесс считает, будто ты можешь что-то знать о прошлом Катарины. Повисла пауза, Алессандро думал, что сейчас дядя рассмеется и скажет, что видит эту женщину впервые и ничего о ней не знает. Но Винсенте задумался, покручивая в руках кружку. — Возможно, что и так. Уж очень Вы похожи на нее… Как только увидел Вас на палубе, сразу перед глазами всплыло воспоминание вот о таких же зеленых глазах. — со вздохом произнес мужчина. — Я могу предположить, что Вас зовут Екатерина, а фамилия, как же оно там было? Вроде какая-то птица, да, конечно, Орлова. Екатерина Орлова, княжна. — Что? Вы смеетесь надо мной? Это Ваша идея, да, Игнесс? — Катарина вспыхнула от обиды и подскочила со стула стула. — Вы пришли за рассказом, так слушайте, а сомнения и недоверие оставьте на потом. — ответил Винсенте, — Это было давно. До меня дошел слух, что на одном корабле будут тайно перевозить богатую княжну Орлову для знакомства и помолвки с каким-то знатным щеголем. Конечно же, я решил заработать на этом. Охраны будет мало, корабль пассажирский, не работа, а развлечение, а выкуп обещал быть приличным. Девицы я никогда не видел, но отыскать ее на корабле считал не проблемой. Нужно было только найти самые роскошные каюты, да обратить внимание на вещи. В знатных семьях принято по всюду лепить либо свой герб, либо инициалы. Корабль мы захватили быстро, без лишнего шума и дыма. Пассажиры и команда почти не сопротивлялись, пиратство тогда было делом обычным, и никто за зря прощаться со своей жизнью не спешил. Карманы и сундуки мы обчистили, и каюту с княжной отыскали. Все было так, как я и ожидал: две смежные каюты, перепуганные служанки и куча различных вещей с гербами. Мы схватили ту, что была понаряднее. Я помню, спросил тогда «Орлова?». Девица испуганно закивала. Я увел ее на свой корабль, вместе с прихваченным добром и мы отчалили. Топить корабль мне не было смысла, нужны были свидетели. После захвата пленницы, мной были разосланы письма с требованием о выкупе, я писал и ее семье и, на всякий случай, предполагаемому жениху. Вдруг, удалось бы получить оба выкупа сразу. На радость мне откликнулись обе стороны, видно представителям жениха было стыдно, что невесту на пути к ним украли. Я уже потирал руки и готовил карманы, когда выяснилось, что у меня в плену всего лишь гувернантка. Как оказалось, Екатерина Орлова была еще совсем ребенком, как, впрочем, и ее несостоявшийся жених. Эта партия имела чисто политический характер и могла никогда и вовсе не состояться, но шуму на тот момент, моя выходка наделала много. В итоге, все что мне удалось, это продать фамильные ценности, но попытку найти княжну я не оставил, полагаю, искали и другие. Но выяснить удалось не много. Тот корабль так и не пришел в порт. От чудом выжившего моряка, мне удалось узнать, что капитан тогда сильно перебрал с вином, то ли от испуга, то ли от радости. Начавшийся сильный шторм смыл его за борт в числе первых, после чего моряки растерялись, корабль болтало по волнам как щепку, команда работала не слаженно, а помощник не мог до них докричаться. Где-то в трюме начался пожар, и тут уже началась паника среди пассажиров. Надежды, что маленькая перепуганная девочка могла спастись не было ни у кого. Екатерину Орлову заочно похоронили и оплакали даже самые близкие. Как я уже говорил, княжну я никогда не видел. Но видел княгиню. Это было в день передачи заложницы. Когда она поняла, что я выдаю за ее дочь гувернантку, женщина накинулась нам меня словно дикая кошка, обронив черную шляпку с вуалью. Я как сейчас помню ее зеленые сверкающие ненавистью глаза и медные локоны, которые подхватил прибрежный ветер. Если бы княгиню не оттащил муж, на моем лице было бы куда больше шрамов. Да, это была очень красивая и волевая женщина. А Вы, похожи на нее как две капли воды. — закончил, наконец, пират. — Не может быть. — едва слышно прошептала Катарина, — княжна, я? Меня искали? — Природа может творить чудеса, и полагаться лишь на мои слова не стоит. Но, возможно, у Вас осталось хоть что-то с родовыми инициалами или гербом? — Со мной всю жизнь был лишь этот маленький женский кинжал. На его ножнах витой узор и буквы Е.О. Я всегда ломала голову над ними. Видимо, в детстве меня называли просто Катериной, а фамилию я либо не вспомнила, либо не сумела объяснить. — Возможно, Вас просто не понял тот старик священник, — подал голос Алессандро. — Вероятно, что так. Я ведь помню, как любила рассказывать, что я странствующая принцесса, а Кальвадос все смеялся надо мной. Он списывал обрывки моих воспоминаний на детскую фантазию, тем самым со временем заставив и меня поверить, что это все выдумки. Да и, общий язык мы нашли не сразу, сначала мы говорили на французском, но Эррера плохо им владел, а к тому времени, когда я выучила испанский, в моей голове уже все перемешалось. Но где теперь моя семья, они живы? — Полагаю, что да. Должно быть, где-то в России. — Невероятно… Мне нужно подышать воздухом. — женщина встала и быстро вышла на палубу. От мысли, что все это время у нее была семья, которая ее искала, у Катарины сжималось сердце, она представляла боль и страх своей мамы и на глазах постепенно стали выступать слезы. Кто-то коснулся ее плеча. — Катарина… как Вы? — тихо спросил Алессандро. — Подумать только, я потеряла всю свою жизнь, свою семью, всю любовь и заботу, которая должна была у меня быть из-за пиратов! Ваш дядя! Это он во всем виноват, а Вы спрашиваете у меня, как я? — голос женщины почти срывался на крик. — Поверьте, если бы я мог это исправить, но прошлого не воротишь… — Вам легко это говорить. Вы росли в семье, вы управляли своей жизнью, у Вас всегда была хоть какая-то поддержка, место куда можно вернуться, где Вас всегда ждут. А я постоянно была вынуждена бороться за свое место в этом мире! — Да, Вы правы. Но не смотря на все трудности, Вы справились. Передо мной стоит прекрасная, умная и сильная женщина. И я верю, что Вы справитесь и сейчас, но буду рад, оказать Вам любую поддержку. — Я не понимаю, что мне теперь делать. — Ваша семья похоронила Вас много лет назад, возможно, лучше все так и оставить. — И что тогда? Скитаться и дальше по морям вместе с Вами? — Я уже говорил Вам, что не брошу и не оставлю Вас, если Вы сами того пожелаете. Но, возможно, Ваша душа лежит к другому. Если я не ошибаюсь, за моей спиной стоит Игнесс, ища оправдания своим собственным надеждам. — Единственное, что я сейчас хочу, это обрести, наконец, свой дом, увидеть свою семью, обнять маму, если она еще жива. И больше никогда не ступать на палубу корабля. Море принесло мне достаточно горя. — опустошенным голосом произнесла Катарина. — Мне жаль, действительно жаль. Я не мог и предположить, что правда окажется на столько болезненной. — выступил вперед Игнесс. — Но как Вы догадались обо всем? — Когда-то давно я слышал эту историю, хотя и весьма приукрашенную, от Винсенте. Когда происходили эти события, ни я ни Морелло еще не плавали на этом корабле, потому я изначально не предал ей особого внимания. Но потом, я заметил инициалы на Вашем кинжале и как-то само собой вспомнилось о рыжеволосой княгине с зелеными глазами. Эта женщина впечатлила Винсенте, он описывал ее весьма подробно. Ко всему прочему, в Вас что-то есть, Катарина, некие врожденные достоинство и стать, присущее лишь потомственным аристократам. Сразу видно, что Вы не подделка, а утерянный бриллиант. — Изначально Вы считали меня куртизанкой или актрисой. — припомнила Катарина. — Я не мог допустить мысли, что Алессандро нашел нечто столь достойное. — Мне кажется, я никогда не слышала от Вас столько комплиментов. — Зачем мне было в пустую расточать слова? Полагаю, мы больше с Вами никогда не увидимся, мне было приятно это знакомство. — Игнесс коротко поклонился и быстрым шагом направился прочь. — Вы ему явно небезразличны. — сказал Алессандро. — Но он все время пытался доказать обратное. — задумчиво ответила Катарина. — Думаю, что поступки Игнесса не всегда понятны даже ему самому. Если Вы позволите, я отвезу Вас домой, это меньшее, что я могу для Вас сделать, пытаясь хоть сколько-нибудь исправить тот вред, что причинила Вам моя семья. — Спасибо, Алессандро. Глава 44 Путешествие на родину было хоть и длинным, но ничем примечательным не запомнилось Катарине, она была слишком взволнованна предстоящей встречей. Боялась, что не сможет доказать свою причастность к семье, да и вообще, вдруг ее даже не пустят на порог? Хотя ей еще предстояло отыскать своих родственников в большой стране, о которой она ничего толком и не помнила. Алессандро не докучал ей своим обществом, оставаясь при этом внимательным и любезным. Возможно, пират решил, что она не сможет простить того, что его семья виновна во всех ее невзгодах, или же считал, что теперь не может быть достойной парой для нее, а, может быть, просто надеялся, что Катарина со временем разберется в своих чувствах и сама сделает первый шаг. Зато Мануил был в полном восторге и предвкушении от нового путешествия и открывающихся возможностей, теперь-то ни Герцог, никто либо еще, не сможет навредить его любимой госпоже. Большая часть светского общества России, проживала в те времена в Санкт-Петербурге, в этом-то городе Катерина и начала свои поиски. Как быстро выяснилось, младшая княжеская ветвь Орловых жила в спокойном уединении, но затворниками не была и часто принимала гостей. Поднимаясь по ступеням красивого особняка, украшенного колоннами и львами, Катерина никак не могла справиться с волнением, сердце неистово билось о клетку ребер, а голова немного кружилась, она опиралась на руку Алессандро, и холодела от мысли, что ее могут прогнать прочь. Мануил шел рядом, с тревогой поглядывая на бледную взволнованную женщину с нездоровым румянцем. — Все будет хорошо, не переживайте, они просто не могут не узнать Вас, — попытался подбодрить Катерину Алессандро, когда они замерли у самых дверей. В больших окнах горел свет, и откуда-то лилась музыка, Катерине хотелось бы сначала незаметно заглянуть внутрь, удостовериться, что рассказ Винсенте не был выдумкой, что она и вправду похожа на свою мать, но плотные тюли не предоставляли такой возможности. Наконец, она постучала дверным молоточком. Дверь распахнулась так быстро, будто дворецкий уже стоял за ней в ожидании гостей, вполне возможно, что так оно и было. Без лишних вопросов, всю компанию проводили в небольшую гостиную. Вскоре музыка оборвалась и за дверью послышались торопливые шаги, еще мгновение, и в комнату вошла княгиня Орлова. Ее рыжие локоны слегка потускнели и были убраны в высокую прическу, на лице угадывались следы пудры, скрывающие морщинки, но глаза — глаза по-прежнему были юными и зелеными, словно весенняя зелень. — Катя! Дочка! Милая моя! — княгиня бросилась к Катерине и заключила ее в объятья, — Я знала, я всегда знала! Чувствовало материнское сердце, Дмитрий Андреевич не верил, а я ему всегда говорила, что жива наша Катюша. — женщина разрыдалась, в след за ней заревела и Катерина, она никак не ожидала, что ее примут так сразу, искренне и горячо, хотя она не понимала давно ею забытую русскую речь, но в данный момент сами слова были и не важны, все было ясно и так. Алессандро и Мануил деликатно отвернулись в сторону камина, принявшись изучать стоявшие там статуэтки. — Елизавета Павловна, ну что же Вы делаете? Как можно-с? А вдруг это не она? — в комнату вошел представительный мужчина. — Вы думаете, Дмитрий Андреевич, я свою кровиночку не признаю? Да, Вы только взгляните! — княжна слегка отстранилась от зареванной Катерины, давая своему супругу разглядеть гостью. — Невероятно! Словно Вы в молодости, просто копия! Неужели и вправду Катя? — Конечно, Катя, кто же еще! Вот мы сейчас сядем, и девочка наша нам все расскажет. Ой и гости, про гостей-то забыли. Пусть закуски и чай подают, хотя нет, какой чай, пусть покрепче чего несут! Я как письмо твое получила, так прям и почувствовала сразу, что это ты. Настоящая. Были, ведь, и другие, приходил барышни, пытались на нашей беде нажиться. Но материнское сердце не обманешь. Ты садись, детонька, дай мне на тебя наглядеться. — Я Вас не понимаю, — наконец смогла произнести Катерина на французском, справившись с первой волной слез. — Ах и правда, ничего страшного, ты родной язык быстро вспомнишь, а пока на французском поговорим. Дальше начались долгие разговоры, бесконечные вопросы, новые слезы и объятия, Катерина продемонстрировала свой кинжал, который тут же признал Дмитрий Андреевич, они втроем беседовали до глубокой ночи, даже не заметив, когда деликатно удалились Алессандро и Мануил. Ну а дальше, все завертелось как снежный ком: уроки русского языка, бесконечные примерки и пошив новых нарядов, нескончаемая череда приемов, кажется, что все жители Санкт-Петербурга хотели собственными глазами убедиться в истинности объявившейся княжны. Елизавета Петровна и вовсе не отходила от дочери, пытаясь наверстать все упущенное время. С Алессандро Катерина встретилась лишь однажды, едва успев его отблагодарить за помощь, княжну постоянно куда-то звали и где-то ждали, а когда, она снова смогла вернуться в гостиную, моряка там уже не было. Зато Мануила княгиня и князь с радостью взяли на попечительство, сразу же назвав его Михаилом, и относились к нему словно к родному. Следом за первичной суматохой начался бальный сезон и бесконечные выезды в свет, театр, балет, приемы. Елизавета Павловна с энтузиазмом стала подыскивать своей дочери достойного жениха. Но было заметно, что ей больше нравится сам процесс, нежели она желала скорейшего результата. Расставаться так скоро со свой вновь обретенной дочерью ей, конечно, не хотелось. Михаил тоже блистал в свете, слухи про его путешествия и приключения будоражили умы юных красавиц, делая его предметом воздыхания. Но, что украшало мужчину, служило недостатком для женщины. Многие в высшем свете с подозрением относились к истории потерявшейся княжны Екатерины и к тому, на сколько она осталась чиста и добродетельна после всего пережитого ею. Но Катерину не задевали ни чужие сплетни, ни зависть. Она просто была счастлива, обретя свой дом и семью. Но, вскоре, светская жизнь ей наскучила, а холодная зима в Санкт-Петербурге стала настоящим испытанием. Обсудив все с родителями, которые и сами давно были пресыщены светской жизнью, семейство Орловых решило перебраться в свою усадьбу в Сочи. Тихая жизнь и мягкий климат стали настоящим бальзамом для души Катерины. Дни протекали спокойно и размеренно, а взгляд женщины все чаще был обращен к морю. Эпилог Это не моя последняя песня звучит, Это не мое уставшее сердце болит, Это не моя последняя песня о том, Что не быть никогда нам вдвоем.[1] Катерина сидела на небольшой террасе, в воздухе разливался тонкий запах цветущих лимонных деревьев, что стояли в кадках. Она смотрела на блестящее вдалеке море.