Что-то теплое и пушистое внутри меня, кажется, происходит снова, только на этот раз сильнее, и я не готова к этому. Ну что я за человек, если не рада встрече с Дедом Морозом? Не такой уж я и ворчун. Правда? Я даже не успеваю задуматься над вопросом, который сама себе задаю, потому что Санта-Клаус встает и притягивает меня к себе в теплые, приветственные объятия, а потом усмехается. — Ну, с Рождеством! — отстранившись, чтобы посмотреть на меня, он спрашивает. — Хочешь сфотографироваться? Я бросаю взгляд на Паркера, который выглядит слишком самодовольным, стоя в стороне, скрестив руки на груди с веселой ухмылкой. Он получает от этого слишком большое удовольствие. — Э-э, я… — заикаюсь я. — Ей бы очень хотелось сфотографироваться. И она с удовольствием расскажет тебе, что хочет получить на Рождество. Я убью его. — Мы бы хотели сфотографироваться вместе, — говорю я, прищуривая глаза. Паркер только смеется и вальсирует с раздражающей бодростью в шаге, — а мне кажется, я уже слишком взрослая для этого. Санта усмехается, как будто мои слова о том, что я слишком взрослая, чтобы сидеть у него на коленях и рассказывать о том, что у меня в рождественском списке, просто абсурдны. — Глупости, никто не может быть слишком взрослым, чтобы посидеть с Сантой. Правда, молодой человек? Его вопрос адресован Паркеру, и, конечно же, он соглашается, безразлично пожимая плечами. — А чем это может повредить? Этот Санта отчаянно нуждается в рождественском веселье. Давай, Квинн, расскажи ему, что ты хочешь получить на Рождество в этом году. Я вижу, что ни один из них не собирается отступать, поэтому вздыхаю и смиряюсь с этим, прокладывая себе путь, чтобы сесть рядом с Сантой, потому что что-то подсказывает мне, что Паркер явно настроен на это. Он держит телефон наготове, нацелившись на нас двоих, и, если бы кинжалы, которые сейчас летят в него из моих глаз, были настоящими, он бы уже был в могиле глубиной десять футов. — Что бы ты хотела получить на Рождество? — спрашивает Санта, и с его губ срывается задорная усмешка, — все возможно… если верить. Господи, дайте мне передохнуть. Прошу тебя, если это вообще возможно. Пусть это будет моим собственным рождественским чудом и избавит меня от страданий. — Все, чего я хочу на Рождество, — это чтобы моя семья была счастлива. — И это все? — спрашивает он, и между его бровей появляется складка от этого вопроса. — Это все. Санта улыбается. — Ты хорошая девочка, Квинн Скотт, и у тебя доброе сердце. Помни, что иногда нормально хотеть что-то и для себя. — Спасибо, это было… это было здорово. Счастливого Рождества, — говорю я, поднимаясь с сиденья рядом с ним. Прежде чем Паркер успевает подвергнуть меня новым пыткам, я хватаю его за руку и тяну к выходу из катка. Когда мы оказываемся за двойными дверями, и нас обдает морозный ночной воздух, только тогда я понимаю… Я не говорила Санте свою фамилию. Глава 5 Сколько оргазмов может испытать девушка, прежде чем умрет? Это своевременный вопрос, на который мне очень нужен ответ. За одну ночь Паркер подарил мне больше оргазмов, чем я получила с другими мужчинами за последние годы. Мне так больно, что я едва могу двигаться, но, по крайней мере, у нас было время восстановить силы, когда он принес пирог в постель и заставил меня смотреть «Гринча», пока я не заснула на его груди. Сейчас мне меньше всего хочется покидать наш маленький пузырь умопомрачительного секса, чтобы пойти на ужин с семьей. Я боялась этого с того момента, как мама заговорила об этом. Хотя и уверена, что будет очень интересно, если мы все соберемся в одном месте и разделим трапезу. Я уже и не помню, когда такое было в последний раз. Но в этом году мама твердо намерена собрать нас всех вместе на праздники, включая моего отца и его новую жену. — Готова к этому? — спрашивает Оуэн, садясь напротив меня и поправляя галстук на шее. Мало того, что нам предстоит пережить самый лицемерный рождественский ужин всех времен и народов, так еще мы должны это сделать нарядными. А это значит, что у меня появилась еще одна возможность надеть новые лабутены, так что, думаю, все не так уж плохо, в конце концов. — Наверное. Надеюсь, он уйдет пораньше, — я беру бокал с вином и рассеянно кручу его в руках, прежде чем сделать большой глоток. Я не могу не заметить, что Паркер не притронулся к своему бокалу. Единственный плюс сегодняшнего вечера? Мы сидим рядом друг с другом. — Будь вежлива, Квинн. Разве мы не можем спокойно поужинать все вместе? Мы с твоим отцом очень старались оставить все в прошлом, чтобы собраться вместе на праздники. Нам всем нужно постараться, — укоряет мама. Мне требуются все силы, чтобы не закатить глаза. Вместо этого я делаю еще один глоток вина и откидываюсь на спинку стула. Она права. У-у-у, Квинн. Под столом я чувствую тепло руки Паркера, когда он проводит ею по моему колену, заставляя меня подпрыгнуть от неожиданности. Его пальцы мягко сжимаются, давая мне уверенность, и я каким-то образом расслабляюсь. Я чувствую, как напряжение покидает мое тело. Я смотрю на него, и на его лице застыло сосредоточенное выражение, поскольку он внимательно слушает историю, которую Оуэн рассказывает о своей работе. Его взгляд не отрывается от Оуэна, он кивает, одновременно проводя рукой по моему бедру. Его красивый профиль непоколебим, но я? Все мое тело реагирует на его прикосновения. Это и пугает, и возбуждает одновременно. — Квинн? — зовет мама, отрывая меня от мыслей о прикосновении руки Паркера. Я прочищаю горло, смущаясь. — Да? Извини. — Клянусь, я назвала твое имя три раза. И сказала, что твой отец здесь. Я киваю и ставлю бокал с вином на стол, делая глубокий, успокаивающий вдох. Оуэн и Кэри встают и выходят из комнаты, чтобы поприветствовать его, оставляя нас с Паркером наедине. Как только они уходят, и я встаю со стула, его рука касается моей спины, и он спрашивает. — Ты в порядке? — Да, я в порядке. Просто нервничаю. По поводу встречи с отцом, прошло много времени, и все как-то натянуто. — Понимаю, но я здесь, если я тебе понадоблюсь, хорошо? Я киваю и улыбаюсь ему. — Спасибо. Мы вместе выходим в фойе, и я вижу, что мой отец стоит со своей новой женой Марией. Он выглядит постаревшим с тех пор, как я видела его в последний раз. В уголках его глаз появились глубокие морщины, а «гусиные лапки» стали более выраженными. При виде его у меня щемит сердце. Часть меня, маленькая девочка, которой нужен был отец, жаждет протянуть руку и преодолеть разрыв между нами. Если бы это было так просто. Если бы это было так, то годы не пролетели бы так быстро. Он одет в темно-серую спортивную куртку с белыми кнопками и слаксы. Его жена одета в темно-синее платье, ее длинные светлые волосы собраны набок заколкой с рубинами и бриллиантами. Она прекрасна, хотя мне и неприятно это признавать. — Квинн, — тихо произносит отец, делая нерешительный шаг ко мне. Я вижу на его лице тоску и обожание, когда он смотрит на меня, и чувство вины внезапно сжимает мое горло. — Привет, — шепчу я, не зная, что сейчас делать или говорить. Он делает шаг вперед и обнимает меня, задерживаясь на мгновение, прежде чем отойти к Марии. Я протягиваю ей руку для пожатия, но она оставляет ее без внимания, заключая меня в крепкие, быстрые объятия без малейшей неловкости, как будто мы знакомы уже много лет. Это совершенно неожиданно, и почему-то вызывает у меня слезы. — Привет, Квинн. Я так много слышала о тебе. Так приятно наконец-то встретиться, — шепчет она мне на ухо, прежде чем отстраниться. — Да, мне тоже.