— Да, моя мама взяла на себя миссию собрать нас всех вместе к праздникам. А ты знаешь Стейси… когда ей что-то взбредет в голову, это происходит, — я вздыхаю. Паркер смеется, кивая головой в знак согласия. — Да, твоя мама определенно очень упорная. Я думаю, что в основном она старается занять себя чем-нибудь. Ты знаешь, что она и другие дамы в церкви организовали хор? Я этого не знала, но, по правде говоря, уже не очень близка с мамой. Когда мы общаемся, наши разговоры коротки и сводятся к делу. Тот факт, что Паркер знает о том, что она делает, больше, чем я… неожиданно огорчает меня, даже если я отчасти и являюсь причиной расстояния между нами. — Похоже на нее, — я перевожу взгляд на него и вижу, что он пристально наблюдает за мной. — А как насчет тебя? Как у тебя дела? Уголки его губ подрагивают, и он пожимает плечами. — Открыл свою собственную практику в городе, по-прежнему ужинаю с родителями по воскресеньям. Помогаю на ферме, когда я им нужен. Не так уж много изменилось с тех пор, как ты уехала, я думаю. Отчасти это правда. Город, в основном, остался прежним: маленьким, идиллическим, почти не тронутым современностью внешнего мира на первый взгляд, но кое-что изменилось. Например, Паркер. Он намного выше, чем я его помню. Пиджак обтягивает его плечи так, как не обтягивал четыре года назад, это я точно знаю. Кажется, что за то время, что меня не было, он превратился в человека, которого я больше не знаю. — Я всегда думала, что в конце концов ты откроешь свою собственную практику. Когда мы были детьми, ты всегда с такой заботой очищал мои царапины и накладывал пластыри, когда я падала, катаясь на велосипеде, или царапалась, пытаясь забраться в домик на дереве вслед за тобой и Оуэном, — я смеюсь, качая головой при этом воспоминании. Паркер Грант проводил много времени в нашем доме, поэтому большинство моих детских воспоминаний связаны с ним. Я снова смотрю на его профиль, когда он вглядывается в темноту. Его нос слегка искривлен из-за драки в подростковом возрасте, но это только делает его еще более красивым. Темная щетина покрывает челюсть и спускается по шее. Сурово, но благородно. Вдруг он оглядывается, и я понимаю, что меня поймали на том, что я любуюсь им. Я виню в этом шампанское, а не давнюю влюбленность, которая внезапно всплывает на поверхность. — Рождество — это время волшебства, Квинн. Я знаю, что теперь ты крутой маркетолог в крупной компании, входящей в Fortune 500, но, может быть, возвращение домой — это именно то, что тебе нужно, раз ты, кажется, об этом забыла. Усмехаясь, я поднимаю бокал с шампанским и осторожно подношу его к губам, чтобы сделать глоток, пузырьки легко скользят по горлу. — Это шампанское — волшебство, Паркер. Но Рождество? Не особенно. Не знаю, как я выдержу следующие семь дней, застряв дома. Мама убеждена, что все, что нам нужно, — это время, проведенное вместе, и что они с папой способны находиться в одной комнате без всяких метаний, но я считаю это чушью. Рождество — это не волшебство, а повод для того, чтобы люди получали подарки. Ни больше, ни меньше. По крайней мере, у Оуэна есть Кэри, которая выступает в роли буфера. Мой брат и его невеста Кэри — школьные возлюбленные, и это одна из причин, по которой он остался в Клубничной Лощине. Теперь у него есть причина отсутствовать, но не у меня. Я буду торчать у родителей. — Эй, неделя — это пустяк, — он пожимает плечами, — может быть, вернувшись, ты поймешь, как сильно скучаешь по дому. В этом я искренне сомневаюсь. Сильный порыв ветра нарушает нашу тишину, просачиваясь сквозь шубу и заставляя меня сильно дрожать. Если я останусь здесь еще дольше, то замерзну до смерти. Очевидно, Паркер был прав, когда спросил, почему я стою на холоде в этом платье и модной, но малофункциональной шубе. Какой бы красивой она ни была, но не предназначена для снежной бури. Я быстро выпиваю остатки шампанского одним глотком и ставлю бокал на стол. — Спасибо за компанию. Думаю, мне лучше вернуться в дом, пока мама не поняла, что я пропала, и не отправила поисковую группу. — Было приятно пообщаться, Квинни, — говорит Паркер, его взгляд задумчивый. — Да, было, — тихо говорю я, и наши взгляды встречаются. На мгновение мы замираем, и никто из нас ничего не говорит. Это мгновение, которое внезапно кажется напряженным и важным, и, честно говоря, немного смущающим. Эти старые чувства застают меня врасплох. Я не ожидала увидеть его и почувствовать что-то кроме ностальгии. С трудом отвожу глаза, затем поворачиваюсь на каблуках и иду обратно через французские двери в сторону вечеринки. Я чувствую на себе его взгляд, пока не проскальзываю внутрь. Меня встречает приятный теплый воздух, и я вздыхаю, позволяя ему согреть меня. Я оглядываю комнату, пока не замечаю Оуэна и Кэри, прижавшихся друг к другу в углу и, вероятно, шепчущих друг другу на ухо приятные слова. Они так влюблены, что просто тошно. Как бы я ни была счастлива за брата, я все же немного… завидую ему. Моя личная жизнь состоит из случайных переписок в Tinder и одного парня из моего дома, который постоянно пишет мне «ты не спишь?» посреди ночи. Определенно, никакой сказочной романтики. Не то, чтобы я искала прекрасного принца. Моя работа — это моя жизнь. Весь мой мир вращается вокруг «маркетинга в один клик». Пытаться сделать себе имя и продвигаться по корпоративной лестнице в отрасли, контролируемой мужчинами, нелегко. Так получилось, что мой босс — женоненавистник, который получает удовольствие от того, что заставляет женщин чувствовать себя неполноценными. Если бы я не потратила последние пять лет жизни на создание своего авторитета, то уволилась бы в мгновение ока. Но я не доставлю ему удовольствия выгнать еще одну женщину. — Квинн? В мои мысли врывается мамин голос, она стоит передо мной со стаканом кремовой жидкости, и мое настроение сразу же поднимается. Знаменитый гоголь-моголь бабушки Скотт. Единственный и неповторимый плюс Рождества. — Извини, я думала о работе, — я широко улыбаюсь, принимая стакан из ее рук. Как раз то, что мне нужно, чтобы закончить вечер. Надеюсь, невредимой, если не считать нескольких замечаний о моем весе от тети Полли. Мамино лицо смягчается, глаза слегка морщатся в уголках. — Квинн, ты слишком много работаешь. Видишь ли, именно поэтому я хотела, чтобы на Рождество ты была с нами дома. Я хочу, чтобы мы все были вместе, в одном доме, наслаждались праздником и не беспокоились о работе или о чем-то еще. Я просто скучаю по тебе, дорогая. Прошло четыре года с тех пор, как ты была дома, — в ее тоне сквозит грусть, соответствующая выражению ее глаз. Я ненавижу эти разговоры, потому что чувствую себя безмерно виноватой. Даже если напряжение между ней и папой — часть причины, по которой я перестала приезжать на праздники, мне все равно больно, что мы так отдалились друг от друга, что моя потребность в пространстве продолжает причинять ей боль. — Я знаю, мам, поэтому я здесь. Вся твоя на целую неделю, я даже участвую в этом рождественском мюзикле, хотя лучше бы бросилась с Эмпайр-стейт-билдинг… При мысли об этом проклятом мюзикле шампанское собирается покинуть мой желудок. Она оживляется, притягивает меня к себе и прижимает к своей груди. — Обещаю, моя дорогая, это будут самые лучшие каникулы. Даже мюзикл! Я позабочусь об этом. Кстати… — она отстраняется, ухмыляется и смотрит в сторону, — видишь вон того парня? Высокий. Светлые волосы и точеная челюсть? Я стону, не в силах сдержать рвущийся с губ звук. — Ты серьезно сказала «точеная челюсть»? Ты что, опять начиталась этих развратных романчиков? — Квинн, тише, — на ее щеках появляется румянец, и я ухмыляюсь, — это правда, просто посмотри на него. Он — определение точеной фигуры. Это внук моей новой соседки Амелии, Брент. Разве он не красавец? — О, нет. Нет, нет, нет, абсолютно нет. Мама, ты не будешь меня ни с кем сводить, никогда. Особенно с внуком твоей соседки! Мама закатывает глаза. — Ну, ты должна хотя бы подумать об этом. Можешь пригласить его завтра на ужин. Оуэн пригласил Паркера, а твой папа придет со своей новой женой. Удивительно, но в ее словах о моем отце, я не слышу обычного тонко завуалированного отвращения. Но это означает, что у меня нет даже нескольких дней на подготовку, прежде чем нас всех соберут вместе и будут ожидать, что мы будем вести себя хорошо. Жена моего отца старше меня всего на десять лет, и нет нужды говорить, что у нее, наверное, больше общего со мной, чем с ним. Не то, чтобы я действительно что-то знала о ней. Я встречалась с ней всего один раз, в ночь их свадьбы. Проследив за маминым взглядом, я вижу, что мужчина, о котором она говорит, стоит в другом конце комнаты рядом с Амелией. Она не ошиблась, он, красив, но, несмотря на это, меня он не интересует. Я здесь на неделю, и моя жизнь — это не какой-то клишированный фильм в стиле Hallmark, где девушка, работающая в корпорации, влюбляется в милого парня из маленького городка, приехавшего домой на Рождество, чтобы спасти семейный бизнес, или еще какая-нибудь надуманная праздничная чепуха. Нет, ни в коем случае. Чем быстрее закончатся праздники, я сяду в самолет и вернусь в Нью-Йорк, тем лучше. — Я просто говорю, Квинн. Ты слишком много времени проводишь на работе. Как ты сможешь остепениться и завести семью, если будешь постоянно работать? — мама протягивает руку, чтобы ласково провести большим пальцем по моей щеке. — Что-то мне подсказывает, что я разберусь с этим сама, мама. Если это вообще то, чего я хочу. Но я не хочу, чтобы ты или Амелия сватали меня, хорошо? Пожалуйста. Наконец, она вздыхает и кивает. — Хорошо, но ужин все еще в силе. Извини, сладкая. — Фантастика. Я делаю большой глоток гоголь-моголя и играю роль послушной дочери, проходя по комнате и здороваясь с нашими гостями. Не успеваю я оглянуться, как толпа начинает расходиться, а ноги уже болят от моих новых, необъезженных лабутенов. Я выхожу из столовой на кухню и, опираясь на дверной проем, снимаю одну туфлю. — Уф, — стону я в тот момент, когда могу свободно пошевелить свеженакрашенными пальцами ноги, хотя они и болят от этого движения. Слава Богу, вечеринка уже закончилась. Я закончила с выходом в люди этим вечером. Точнее, до конца года. Попробую в следующем году. — Мне кажется, ты потеряла пять дюймов без этих каблуков. Когда я поднимаю глаза, то вижу, что Паркер снова подкрался ко мне, его руки засунуты в карманы брюк, на губах кривая ухмылка. — Ну да, я бы потеряла палец на ноге, если бы не сняла их прямо сейчас, — бормочу я, снимая второй каблук, — мне следовало бы знать, что нельзя носить каблуки, которые еще не разношены, но я не смогла удержаться. Тебе понравилась вечеринка?