Глава 1 Разбудил меня шум дождя. Настырная трель бьющихся о стекло капель заставила открыть глаза. Надо мной нависал некогда белый потолок. Но сейчас краска рассохлась, образовав темные трещины, что обтекали давно не мытые трубчатые лампы, из-за чего помещение выглядело запущенным. Повернув голову, я наткнулся взглядом на стоящий рядом со мной штатив от капельницы. Специфический запах хлорки и лекарств дополнил картину, подтвердив догадку о больничной палате. Помимо моей здесь стояло еще три кровати, но, судя по голым металлическим сеткам и пустым тумбам, в палате я был единственным пациентом. Дальше взгляд зацепился за дверь. Та была приоткрыта, и до меня из коридора периодически доносились голоса. «Все-таки угодил в больницу», – констатировал я. Последнее из того, что помню, – мы с Головачевым садимся в служебную машину нашего следственного отдела. Когда я, подписав заявление и протокол, вышел из кабинета Решетникова, в коридоре меня ждал только мой непосредственный начальник. Он отмеривал шаги в одиночестве и при моем появлении принялся выговаривать мне за заслуги: мол, ночью надо спать дома, а не шляться по городу, беспокоя начальство, у которого от нового сотрудника лишь проблемы да головная боль. Еще на лестнице у меня началась одышка, когда же мы с Головачевым залезли в салон автомобиля, меня начал душить кашель, а грудь сдавило от боли. Дальше я слышал лишь скрип тормозов и мат подполковника, ощущал резкие развороты, как автомобиль набирает скорость и вновь тормозит, затем меня куда-то потащили, после покатили, и в завершение я очнулся в этой палате. Прислушался к своим ощущениям, но, кроме дискомфорта в груди и заполненного мочевого пузыря, ничего критичного не обнаружил. Сбросил одеяло, пошевелил конечностями. Боль отдалась лишь в грудной клетке, но была терпимой, так что я решил продолжить. Кое-как уселся – мешало головокружение. Оглядел себя. На ногах штаны от поношенной пижамы, вместо пижамной рубашки – накрученные на грудь бинты. Тапочек под кроватью не нашлось, но деревянный пол не особо студил босые ноги, и я отважился на вылазку. Вот только, поднявшись с кровати, я едва не свалился обратно. Ощутимо пошатывало. Пришлось воспользоваться помощью штатива. Выкатил эту хреновину за порог и побрел в самый конец коридора, где обычно в таких заведениях находится туалет. Тут главное не ошибиться с выбором направления, иначе рискуешь плестись через весь коридор в обратную сторону. Я взял верное и оказался в санузле, где помимо туалетных кабинок располагались еще и душевые. Судя по звуку льющейся воды, по крайней мере, одна из них сейчас была кем-то занята. Но мне следовало взять левее, к кабинкам. – Что за… – выругался я. Штатив наехал на преграду, а я чуть не навернулся. На полу лежали тапки. Их-то мне и не хватало. Пол в санузле, в отличие от коридора и палат, был выложен кафелем, отчего ноги уже замерзли. На обратном пути меня спалили. – Больной, вы почему встали?! – Передо мной возникла пышущая здоровьем молодая женщина. Ее объемные формы стягивал белый халат. Пришлось отвести взгляд. Пока было не до них. – Я не совсем встал, – выдавил улыбку и кивнул на штатив. – Эта штука для капельницы, – строго заметила медсестра, колыхнув бюстом. – Это многофункциональная штука. – Отвечая, я старался игнорировать раздражитель. – Под кроватью у вас стоит утка, – настырно проинформировала меня женщина. – Не видел, – соврал я. Сложно было не заметить этот тазик, а еще сложнее было заставить себя им воспользоваться. – Сейчас же вернитесь в палату! – потребовала медсестра. При этом она подбоченилась, грудь выпятилась, халат натянулся, а пуговицы опасно напряглись. – Я туда и иду, – отвел я взгляд и покатил штатив дальше. Только я уселся на кровать, чтобы передохнуть от марш-броска, забравшего у меня все силы, как в палату с криком: «Завтрак!» – вошла еще одна сотрудница госпиталя. На этот раз не такая привлекательная, зато толку от нее было не в пример больше. Она принесла тарелку с кашей, чай в стакане и хлеб с кусочком сливочного масла. Пребывание в этом времени сделало меня неразборчивым в еде, так что я умял безвкусную и уже остывшую кашу, даже не поморщившись. Предложили бы мне добавки, и от нее бы не отказался. Спустя полчаса до меня добрался и лечащий врач. – Так-с, что тут у нас? – деловито начал он осмотр. – Ну и как вы себя чувствуете? – повесив стетоскоп на шею, спросил он. – Нормально чувствую, – честно ответил я. – А поподробнее? – не удовлетворился врач. Он пододвинул единственный в палате стул к моей кровати и с удобством на нем расположился. Лет за пятьдесят, на голове уже полно седых волос, глаза живые, смотрят профессионально участливо. – В груди болит, и голова кружится. – Я еще минуту поразмышлял, прислушиваясь к себе. – Вроде всё. – У вас, молодой человек, серьезная травма – перелом ребер, а вы, как я понимаю, рекомендацию врача не выполнили, отсюда и осложнение. – Теперь он смотрел на меня с укором. – И долго мне здесь лежать? – задал я вопрос, никак не прокомментировав высказанную мне претензию. – До конца недели точно. Будем вас наблюдать, – обрадовал он меня. – Вам прописан постельный режим, а судя по тому, в каком состоянии вас вчера ночью привезли, самостоятельно вы его соблюдать не в состоянии. – Вчера ночью? То есть сегодня понедельник? – уточнил я. – Да, понедельник. Подтвердив тот факт, что я целый день провалялся в отключке, врач покинул мою палату. – Охренеть, – дал я оценку произошедшему, когда остался один. Вспомнился Ломакин, и захотелось вернуть ему должок. Я перебрал в уме условия заключенной с первым секретарем сделки. Согласно им я должен был молчать об участии его племянника в грабеже и подписать оформленные следователем документы. За это Свиридов обязался в ближайшее время организовать мне туристическую путевку в капстраны. И на этом всё. Так что придется Ломакину ответить за все хорошее, что он мне устроил. За дверью послышался шум: топот ног, взволнованные женские голоса и гневный мужской. Пришлось отвлечься от обдумывания плана мести. Заинтересованный, я слез с кровати, приоткрыл дверь и через образовавшуюся щель посмотрел в коридор. – Где мои тапки?! – орал мужик в полосатой пижаме. Медицинский персонал, подстегнутый начальствующим рыком, бегал по коридору и заглядывал в палаты, разыскивая пропажу. Мужик развернулся в мою сторону, и я тут же отпрянул от двери. – Черт! – Стряхнув с ног тапки, я затолкал их под матрас на кровати и улегся сверху. Дверь открылась, в палату прошмыгнула уже знакомая мне медсестра. – Тапки не видел? – спросила она у меня, одновременно заглядывая под кровати. – Нет, – не сразу отозвался я, занятый разглядыванием ее обтянутых халатом аппетитных округлостей. – А твои где? – поинтересовалась медсестра, не обнаружив искомого. – Не знаю. Проснулся, а их нет, – ответил я, сглотнув, когда она наклонилась пониже. – Постой, а разве в коридоре ты не в тапках был? – задумчиво спросила медсестра, выпрямляясь, и мое внимание переместилось с попы на грудь. – Босиком, – по инерции соврал я, недвусмысленно пялясь на женщину. – Что за день такой, – вздохнула она, отчего медицинский халат вновь натянулся. – Санитарка, что ли, когда мыла пол, унесла? – произнесла задумчиво и тут заметила мою заинтересованность. Ее глаза довольно блеснули, и, покачивая бедрами, женщина плавно удалилась. «Ломакин, я тебе вообще все сломаю», – мысленно пообещал я, провожая шикарную фигуру взглядом. Больше меня никто не тревожил, и я до самого вечера провел в одиночестве. Нарушила его лишь санитарка, которая забросила мне тапки, и работница столовой, что два раза приносила еду и забирала посуду. Никто меня не навещал. Некому. Здесь нет отца, который обязательно пришел бы узнать о моем здоровье. Здесь нет друзей, а значит, некому завалиться и развеселить меня. Здесь нет девчонок из той жизни, поэтому никто не принесет мне вкусняшек. Стало тоскливо. За окном стемнело, я лежал на кровати и подумывал о том, чтобы поспать. Но для этого нужно было выключить свет, а вставать мне было лень. Поэтому я лежал и ждал, когда кто-нибудь заглянет в палату и его можно будет напрячь с выключателем. Наконец дверь открылась, но вместо симпатичной пышки-медсестры, радующей меня своими формами, на пороге возник Леха. Я даже привстал от неожиданности. – Надо же, нашел, – довольно произнес он, войдя в палату. – Ты как? – Привет. Нормально. Выздоравливаю. – Я прям обрадовался. Одиночество, оказывается, та еще хрень. – Это хорошо. – Леха уселся на стул. – А что случилось? – Ребра сломаны, осложнение, – кратко изложил я диагноз и добавил причину: – Ограбить пытались. – Ограбить?! Тебя?! – озадаченно воскликнул он и, подвинув стул ближе, потребовал подробности.