– Вроде жив, – сообщил он мне. – Беги, «скорую» вызывай. – Ага, – обрадовался я и рванул к особняку потерпевших. «Скорая» уложилась минут в двадцать. Время я, конечно, не засекал, но от этой нервотрепки вкупе с беготней оно как-то спрессовалось. Еще раньше «скорой» появился участковый. Повздыхав над подстреленным мною бандитом, он как-то по-отечески произнес: – Да уж, влип ты, парень. – Знаю, – отозвался я, сетуя на свою судьбу. Гадать не надо, Курбанов не преминет воспользоваться этой ситуацией. И Митрошин помогать не будет. Реально попал. Глава 8 Когда подстреленного переместили в салон «скорой помощи», подъехал следователь прокуратуры. Сразу вспомнился Болотов с его нарочитой жизнерадостностью. Сравнение оказалось не в пользу прибывшего. Судя по виду следователя, он был недоволен жизнью в целом, а не только из-за того, что его выдернули из дома, где, в отличие от милицейских следователей, коротали время между выездами во время дежурства прокурорские. Спрыгнув на дорогу, он осмотрелся. – Ни хрена не видно! – Это первое, что мы от него услышали. Служебный автомобиль тут же развернулся и осветил фарами нужный отрезок дороги. – Следователь Востриков, – шепнул мне Скворцов. Упомянутый потоптался на дороге, постоял с глубокомысленным видом возле обреза, затем заглянул в машину «скорой помощи» и только после этого подошел к нам. – Товарищ эксперт, почему не работаете? – наехал он на Инну, опознав ее по массивному чемодану. – Вас ждала, а фотографии я уже сделала, – доложилась девушка. – Понятые где? – это он уже участковому. Тот метнулся в сторону толпившихся в отдалении соседей, которые вновь начали подтягиваться. – Так, что тут у вас произошло? – На меня он посмотрел без особой приязни. – Неустановленными лицами было совершено разбойное нападение на семью Фоминых, – начал я доклад. – Трое ворвались в их дом и, угрожая обрезом, открыто похитили ценности и денежные средства. В ходе нападения один из потерпевших получил ранение. Преступники с места преступления скрылись. Когда составлял протокол, услышал с улицы выстрел. Побежал на звук и столкнулся с одним из нападавших. – Это тот, что в меня стрелял, – подхватил Скворцов. – Я на него наткнулся, когда обходил соседей. Еле успел укрыться за домом. Начал преследовать, но в темноте сразу же его потерял. Минут через пять услышал выстрелы и побежал на звук. – Сколько выстрелов ты слышал? – перебил его Востриков. – Четыре, – уверенно ответил инспектор УГРО. – Три пистолетных и один из обреза. Слова Скворцова подтвердил вернувшийся участковый. Показания коллег озадачили. Получалось, что от страха я пальнул в бандита два раза. – Рассказывай подробно, как встретились, как начал стрелять, – распорядился Востриков. – Выскочил из дома на звук выстрела, – повторил я, – на дороге столкнулся с мужиком, в руках у того был обрез. Понял, что это один из напавших на Фоминых преступников. Крикнул ему, чтобы бросал оружие и сдавался, а тот ствол начал перезаряжать. Тогда я сделал предупредительный выстрел в воздух, но это преступника не остановило. Мне ничего другого не оставалось, как выстрелить в него. – В конце я пожал плечами. – Почему два раза стрелял? – уточнил дотошный следователь. – Так темно, ни черта не видно. Показалось, что не попал, поэтому второй раз выстрелил, – скорректировал я свой доклад с учетом показаний опера и участкового. – А зачем в живот-то стрелял? – наседал на меня следак. – Я в плечо целился, – парировал я. – Но он же не стоял столбом, да и, говорю, темно было. – А это все из-за того, что вместо исполнения своих прямых обязанностей ты решил с пистолетом побегать, – обличительно заявил он. – Вот скажи мне: ты зачем из дома вышел? – Востриков скривил губы в ухмылке. – Так стреляли же, – вспылил я – следователь не желал понимать очевидные вещи. – Решил, что в Скворцова. Вот и побежал. – Спасатель, блин, – злобно заключил Востриков. – А мне теперь работай. А что мне еще оставалось делать? Если бы у нас кого-то из группы подстрелили, последствия были бы не лучше. Так что выбора у меня на самом деле не было. В любом случае грозила служебная проверка. Нет, когда это все произошло, я таких логических выкладок, конечно, не делал. Побежал, потому что испугался за Скворцова. И только сейчас, когда отпустило, я начал осмысливать свое решение и размышлять над тем, верным ли оно было. Нас прервали подъехавшие машины. В первой помимо других сотрудников милиции оказался кинолог с собакой, к нему, поманив за собой участкового, направился Востриков. Из служебной «Волги» вышли Лусенко с Моховым. На нас с Вадимом обрушились мат с оскорблениями, в смысле критика. – Докладывай! – охрипшим голосом наконец приказал Мохов. По мере нашего доклада чело Лусенко разглаживалось – не его подчиненный произвел тот роковой выстрел, из-за которого могут последовать неприятности. Мохов же методично испепелял меня взглядом. – Да, накосорезили, – заключил начальник милиции. – Оружие сдай, – это он уже мне. – Оружие – вещдок, – напомнил вернувшийся Востриков. Мой пистолет был помещен в пакет и запечатан. – А вы оба рапорт пишите! – Сказав это, Мохов отошел от нас к служебной машине и велел водителю связаться по рации с отделом. Затем с криком требовал выслать дополнительные наряды. Дальше я не слушал, погрузился в казенные формулировки. Рядом корпел над рапортом Скворцов. Инна с Востриковым занимались осмотром и изъятием следов. Установилась деловая обстановка, которая, впрочем, просуществовала недолго. Подъехавшее на трех машинах высокое начальство тут же превратило все в хаос. Среди вновь прибывших затесался и ожидаемый мною начальник, который первым делом рванул ко мне. – Чапыра, ты спокойно отдежурить вообще не можешь?! – полушепотом, чтобы не услышало еще более высокое начальство, прокричал мне в лицо Головачев. – Спокойно – это в виде трупа? – уточнил я, утираясь от попавшей на меня начальственной слюны. – Быстро рассказывай, как все было, – проигнорировав мою дерзость и стараясь не повышать голос, чтобы не привлечь к себе внимания, приказал он мне. По ходу моего доклада Головачев то демонстративно вздыхал, то тихо матерился. – Какого хрена ты за этим бандитом поперся?! Тебе что, заняться нечем было?! – гневным шепотом укорил он меня. – Да не бегал я за ним, – устало ответил я. – Случайно выскочили друг на друга. – Всё у тебя случайно! – махнул он на меня рукой. – Ты хоть понимаешь, что натворил? – Натворил? – Злость захлестнула меня, и я отчеканил: – Я действовал в соответствии с пунктом одиннадцатым «Положения о советской милиции»! – Благо на днях все же изучил сей нормативный акт и теперь мог на него ссылаться. Мои слова неуслышанными не остались. К нам подошли прокурор города со свитой, в которой оказался Митрошин и начальник городского УВД тоже в сопровождении подчиненных. – Представься, – ощупав меня взглядом, приказал начальник милиции города. Габаритный мужчина в зимней форменной одежде с одной большой звездой на погонах. – Следователь Чапыра Альберт Анатольевич! – Пришлось встать по стойке «смирно». – Чапыра, значит. – При этих словах его взгляд приобрел еще большую проницательность. – Докладывай, – велел он. Пришлось рассказывать о событиях ночи в третий раз и отвечать на вопросы начальства, я аж вспотел. Выслушав мои ответы, генерал-майор развернулся к Мохову и распорядился: – Чапыру на время проверки отстранить от исполнения служебных обязанностей. В отдел мы приехали, уже когда начало светать. Где-то на час я застрял в оружейке, заполняя документы, а когда поднялся к себе на этаж, столкнулся с Журбиной, которую ни свет ни заря выдернули из дома. – Ты цел? – первым делом спросила она, а затем произошло то, чего я не ожидал. Нет, Людмила не бросилась мне на шею и не начала заливать меня слезами. Она просто подошла и обняла. Я застыл посреди коридора, не понимая, как реагировать на такое проявление эмоций. К счастью, этот процесс не затянулся. – Пошли, – отступила она. – Головачев велел принять у тебя материалы, что за дежурные сутки наработали. Я открыл дверь кабинета и, дойдя до своего бывшего рабочего места, рухнул на стул. Ничего делать не хотелось. Журбина посмотрела на меня, покачала головой и принялась перебирать лежащие передо мной бумаги. – Умеешь ты создавать проблемы и себе и другим, – проговорила она, усаживаясь со стопкой материалов за стол Ксении. Понятно, разбор полетов все же состоится, а я уже было решил, что ограничимся обнимашками.