– То есть начальник уголовного розыска врет? – поставил под сомнения мои слова Курбанов. – Без понятия. Но мои слова подтверждают материалы уголовных дел, – уверенно заявил я, понимая, что с этой стороны ко мне не подкопаться. – При расследовании дел нужно сотрудничать с уголовным розыском и органами дознания, а не делать всю работу в одиночку. – Начальник следствия, судя по его лицу, догадался, что в действительности произошло между мной и УГРО, но все же решил сделать мне внушение. – Будущей наградой делиться не хочет, – заявил Курбанов. – Думает, ему сейчас за каждое дело будут по грамоте выдавать. – Он заржал и недобро добавил: – Карьерист выискался. Подчиненные первого зама начальство поддержали, особенно выделялся трескучим смехом известный своим подхалимством следователь Панкеев. Войченко с Сорокиным не смеялись, зато присматривались ко мне с подозрением, словно прикидывали, сколько в словах майора правды. Акимова же с ностальгией в голосе заметила: – Кто из нас не мечтал о наградах и признании? – Она обвела всех задумчивым взглядом и остановила его на сидящем напротив нее Курбанове. – И не тебе, Руслан, кого-то в карьеризме обвинять. К месту зама ты по головам шел. – Последние слова Акимова уже цедила. – Или ты в нем конкурента почуял? – захохотала она. – Все успокоиться не можешь, – взъярился Курбанов. – Меня назначили на должность, потому что я профессионал! – Тебя назначили, потому что ты меня подставил! – оголила зубы в оскале Акимова. – Хватит! – вмешался Головачев. – Устроили тут разборки, – проворчал он и, убедившись, что оппоненты хоть и не перестали испепелять друг друга ненавистными взглядами, но все же замолкли, продолжил: – Сегодня последний день месяца. После этих слов в кабинете установилась абсолютная тишина. – Сядь уже, не мельтеши, – бросил Головачев мне, чтобы я не загораживал ему обзор. – Где дела?! – Он раздраженно вдавил только что прикуренную сигарету в пепельницу. – Свои же собственные планы не выполнили – стыдоба! – Далее подполковник изъяснялся исключительно матом. С оперативки все вернулись словно оглушенные. Ксения сразу же принялась кипятить воду, а Журбина уселась в наше кресло и две минуты, прикрыв глаза, молчала. Ожила, только когда Ксюша сунула ей в руки кружку с растворимым кофе. – Альберт, – начала она после пары глотков, – я не знаю, что у тебя там произошло, даже допускаю, что это что-то серьезное, но личные дела не должны сказываться на работе. – Да с девушкой он поругался, – фыркнула Ксения. – Тоже мне загадка. – С Алиной, что ли? – удивилась Журбина. Судя по ее растерянному виду, такую версию она не рассматривала. Обе коллеги вопросительно уставились на меня. – Она тебя бросила? – предположила Людмила. Я молчал, прикидывая, воспользоваться ли мне подсказкой или свалить все на недавнюю травму. – Как она могла?! – не дав мне определиться, воскликнула Ксения. – Ты еще даже не поправился! А в госпитале заботливую из себя строила. Двуличная какая! – гневно заключила она. – Э-э… все не так было, – попытался я заступиться за ни в чем не повинную Алину, но меня перебили. – Альберт, в твоей жизни будет еще много девушек, – подбодрила меня Журбина. – Так что забудь об этой Алине. Девушки приходят и уходят, а работа остается, – свернула она разговор в деловое русло. – Все верно Люда говорит, – поддержала подругу Ксения. Обе смотрели на меня настороженно, ожидая реакции. – Да я в порядке, – заверил я коллег. – Готов расследовать серии краж, грабежей и других преступлений! – Вот и правильно! – облегченно выдохнули они. – Только она меня не бросала. Мы расстались по обоюдному согласию, – все же уточнил я, ведь такая версия больше соответствовала правде. Ответом мне стали понимающие улыбки. Додумать, что они означают, мне помешал зашедший в кабинет Скворцов. Вид у него был собранный, взгляд непреклонный. – Я не жаловался, – с порога заявил он, видимо что-то уловив на моем лице. – После твоего награждения Мохов нажал на Лусенко, чтобы тот повысил раскрываемость. Лусенко в свою очередь оторвался на нас, и нам пришлось признаться, что ты нарыл серию. – Вадим уселся на стул возле моего стола и продолжил: – Погнал меня к тебе, а когда я вернулся ни с чем, разорался и побежал к Головачеву. – Понятно, – прокомментировал я услышанное и так же безразлично добавил: – Сейчас напишу поручение, – вставил лист бумаги в печатную машинку и начал набивать текст. – Ты пойми, я сейчас один по кражам работаю, – продолжил налаживать отношения Скворцов, наблюдая за тем, как я печатаю. – Борис на больничном, ему дочь ветрянку из детского сада принесла, а Виктор Иванович угоном автомобиля какого-то торгаша занимается. Вот и встретили тебя не особо приветливо. – Он пожал плечами, как бы показывая, что обстоятельства выше нас. – Да нормально все, – оборвал я его лицедейство. – То есть мир? – уточнил он. – Мир, мир, – подтвердил я. Не ссориться же из-за всякой фигни. – Ну вот, теперь готов ехать в дачный кооператив, – удовлетворенно произнес Вадим, читая напечатанное мною отдельное поручение. – Да погоди ты пока с поездкой, я еще не со всеми потерпевшими переговорил, – притормозил я Вадима. – Чего ты там сейчас искать будешь? Надо хотя бы круг подозреваемых сузить. – Ну да, ну да, – согласился он, хотя задержка его явно не обрадовала. Видимо, Лусенко всерьез за него взялся. – И когда ты с ними поговоришь? Или лучше давай я сам пробегусь? – Не надо, сегодня после работы сам все сделаю, – обнадежил его я. – Хорошо, завтра тогда поездку обсудим. – Встав со стула, он протянул мне руку. На выходе Скворцова чуть не сбил забежавший в кабинет взмыленный Войченко. – Конец месяца, – понятливо усмехнулся инспектор УГРО, потирая ушибленное плечо. – Ксюш, подпиши. – Денис сунул под нос девушке протокол из уголовного дела. – Вот здесь подписи понятого не хватает, – начал он ей объяснять. – Подожди, образец посмотрю, – отмахнулась она от его пальца, которым он водил по протоколу. – И вот здесь одного понятого нет. – Войченко положил перед Ксенией следующий протокол. – Хотя лучше ты, Альберт, – посмотрел он на меня, – чтобы почерки были разные. – Не буду я ничего подделывать, – сдвинул я в его сторону псевдодокумент. – Какие мы правильные, – беззлобно проворчал он, но протокол забрал. – Альберт у нас честный и порядочный. Не надо его портить, – строго предупредила Ксения, забирая у Дениса протокол и делая в нем нужную запись. – Уговорила, – заржал тот и, схватив готовые документы, выскочил из кабинета. – И так каждый конец месяца, – театрально закатив глаза, вздохнула девушка, когда дверь захлопнулась. – И что, во всех уголовных делах есть липовые понятые? – уточнил я. – Нет конечно, – фыркнула она на меня. – И не распространяйся об этом. Очень хотелось узнать, в чем смысл подделывать то, что можно добыть законным путем, но я покладисто не стал развивать тему фальсификации доказательств. Незачем коллегу злить. Просто возьму эту информацию на заметку, вдруг пригодится. Обедали мы сегодня с Ксюшей вдвоем. Из всего следственного отдела лишь Курбанова в столовой заприметил. Следователи по очевидным преступлениям, позабыв про еду, корпели над уголовными делами в своих кабинетах – им был дан приказ успеть их все сдать до вечерней оперативки. Даже Ирочку припахали печатать под диктовку обвинительные заключения. А вечером Журбина сообщила, что оперативки сегодня не будет. – Тогда я пошел, мне еще к потерпевшим надо заскочить, – полувопросительно сообщил я начальнице, собирая портфель. – Иди, – нехотя отпустила она меня. – Только завтра не опаздывай! – Приложу все усилия, – заверил ее я. – Вообще-то завтра никого из начальства до обеда не будет, – возмущенно протянула Ксюша, давая понять, что рассчитывает отоспаться и немного опоздать. – Я сказала: завтра в девять чтобы были оба! – Журбина была непреклонна, что, впрочем, не помешало Ксении продолжить выпрашивать у той послабление режима. – Ну, Людочка, – заканючила она. Ждать, чем закончится этот цирк, я из-за спешки не стал, были дела поважнее. Нет, я не к потерпевшим рвался. Время – еще шести нет, и все приличные советские люди на работе. Первым пунктом у меня значилось посещение ЦУМа. Осень на дворе: то дождь, то ветер, то все вместе – надо утепляться. Заметил, что здешний климат был суровее, чем в мое время. Такая промозглая и холодная погода, как сейчас, у нас только к концу октября устанавливалась. Возле магазина ожидаемо встретил своего знакомого фарцовщика Константина. – Ты зачем? – кивнул он на входные двери после приветствия. – Будешь семечки? – Нет, не буду. А я за шапкой. – За зимней? Так их нет еще в продаже. – Он сплюнул шелуху и вставил в зубы новую семечку. – Да не, мне обычную, вязаную, – пояснил я. – Петушки только, даже кепок нет. Вчера были, но разобрали, – рассказал он мне об ассортименте отдела головных уборов.