– Брось, Глаш, дело очень срочное. Позови его к телефону, – Вениамин был серьезен, как никогда. Глафира недовольно надула губки и протянула трубку Торопову: – Сергей Ефимович, вас к телефону. – Глаша, я занят. Видишь, у меня человек сидит, – недовольно сказал Торопов. – Веня говорит, что это срочно, – хмыкнула Глаша, бросив взгляд на посетителя. Тоже мне, занят он! – Слушаю, Вениамин, говори скорей. Что случилось? – с досадой сказал Торопов. И резко выкрикнул: – Что?! Сергей Ефимович вскочил на ноги, передал Глаше телефон. Затем опустился на стул и сказал, обратившись к посетителю: – Иван Семенович, у нас тут случилось небольшое ЧП. Давайте перенесем нашу встречу на завтра. Ориентировочно на час дня. – Конечно, конечно, – засуетился Иван Семенович, – завтра в тринадцать ноль-ноль. Как скажете. Он вскочил с места, прижал к груди видавший виды саквояж, и попятился к выходу. У двери он столкнулся с бурчащей старухой, которая осталась недовольна Кириными объяснениями по поводу коммуналки. «Гореть вам всем, иродам, в огне. Ишь, на рубахи у них деньги есть, а все откуда? С наших кровных…» Она локтем отодвинула Ивана Семеновича и, продолжая ругаться, покинула приемную. Как только из офиса вышел последний посетитель, Сергей Ефимович крикнул, чтобы все срочно подошли к нему. Сологубова отложила в сторону бумаги, которыми занималась, и гуськом, вслед за Аллой и Кирой потащилась к столу. Глаша фыркнула. – Ребята, только что взорвали офис «Возрождение», что на Старосельской. Он был взволнован, но паники в голосе не слышалось. Глафира невольно им залюбовалась. Правду Назирка говорила, в нем что-то есть: эти седые виски, темно-серые глаза и даже старомодные усы. Действительно похож на дипломата. Тут прав Венька. Глаша так засмотрелась на Торопова, что не сразу поняла, о чем это он. В себя ее привели испуганные возгласы однопартийцев: – Что?! Не может быть! Бред! – раздалось со всех сторон. – Бред не бред, а Вениамин сказал, что это так. Я сейчас еду на Старосельскую, постараюсь чем-то помочь, – Сергей Ефимович направился к двери. – Но ведь там пока полиция, разборки… Что мы-то сможем сделать? – спросила Аллочка Кучинская. – Будем только под ногами путаться. Глаша с Назирой точно подметили, она – вылитая Памела Андерсен. Даже в дебильной клетчатой рубахе она умудрялась быть сексуальной. Кира на фоне зеленой клетки совсем потерялась, такая жалкая. А Аллочка – поди ж ты! – Ребята, вы о чем? Вдруг там кто-то ранен или погиб? А вы про это даже не подумали, – возмутилась Сологубова. Сразу видно, что Врачиха. Кто про что, а эта сразу ранен, погиб…Вот как человек может так жить? Кучинская ахнула и схватилась за щеки: – И правда! Что мы за люди?! – Никто не погиб. Я только что позвонила Вене, – сказала Кира, возвращаясь к столу. Ни фига себе, она «позвонила Вене». И когда только успела! Деловая! – Причем, никто не погиб по чистой случайности, – продолжила Кораблева. – Их Востриков вызвал в центральный офис, и они пошли туда во время обеда. Только-только вышли из подъезда, а тут как рванет. И тут Глаше стало так страшно! – Ни фига себе, а вдруг и нас сейчас взорвут?! – выкрикнула она. – Ведь могут, вон по телеку постоянно всякие ужасы показывают. Сергей Ефимович нахмурился: – И правда, давайте-ка быстренько отсюда. Служба безопасности все проверит, тогда можно будет вернуться. Работники офиса быстро двинулись к выходу, стараясь сдерживать панику. Посетителей, слава богу, в коридоре не было. Кира прицепила на дверь листок, на котором написала, что приемная закрыта по техническим причинам. Прямо бесит со своей предусмотрительностью. И Вене она позвонила, и записочку на дверь налепила… Неужели она на самом деле такая, или выслуживается? – Райком закрыт, все ушли на фронт, – почему-то сказала Сологубова. При чем здесь фронт? Посоветовавшись, они решили вместе отправиться на Старосельскую. Глава 10 Около филиала «Возрождения» было многолюдно. Полиция, саперы, пожарные, зеваки, телевидение… Красавчик Похлебкин стоял перед камерами и рассказывал о происшествии. Его взгляд горел праведным гневом. – У вас уже есть своя версия произошедшего? – на сей раз вопросы задавал сутулый парень в маленьких очочках и с презрительным взглядом. – Версия есть, но я бы воздержался ее оглашать вслух. Поймите, для нашей партии «Народная власть» очень важно все время находиться в правовом поле. Мы не можем назвать виновных до того, как их обозначит суд, – бойко ответил Похлебкин. – Ну а все же, это ваши политические конкуренты? Или, может быть, ответ на так называемое закрытие притона на улице Победы? – журналист был горд своей смелостью. Слова «так называемое закрытие» он подчеркнул язвительной интонацией. Мол, знаем мы вас, сами подожгли, а теперь тут из себя корчите! Похлебкин дернул бровями и опустил взгляд в землю. На губах его мелькнула загадочная полуулыбка. Пару секунд он молчал, а потом поднял на журналиста глаза, и с некоторой запинкой, как бы решившись, сказал: – Все возможно. Могу сказать лишь одно: мы кому-то мешаем, а значит, мы все делаем правильно. И нас не запугать. На место одного погибшего встанет двое новых бойцов. – А что, есть жертвы? – оживился журналист. Похлебкин понял, что погорячился и дал задний ход: – Да нет, это я фигурально выражаюсь. Просто, мы в дальнейшем усилим работу по борьбе с теми недостатками нашего общества, с которыми не можем смириться. – А как так получилось, что все остались живы? Случайность? – ернически спросил очкарик. Было понятно, что в случайности он не верил. В этот момент подъехали «искровцы», и внимание журналиста переключилось на них. – Я вижу еще представителей партии «Народная власть». Кто вам сообщил о теракте? – ринулся он к Торопову с микрофоном наперевес. – Мы узнали от одного из наших сотрудников о ЧП в филиале «Возрождение», и не смогли остаться в стороне. Вот, приехали всей командой, – и Сергей Ефимович Торопов указал на подчиненных. Кира подошла к Вострикову, стоящему в стороне рядом с супругой: – Здравствуйте, Антон Семенович, Элла Эльдаровна. – Здравствуй, Кирочка. Видишь, какие дела творятся? – Востриков промокнул лоб носовым платком. – А что полиция говорит? – Кира была очень расстроена. – Ну что они скажут, Кирочка? – Востриков кивнул головой на толстого одышливого капитана с апоплексическим лицом. – Он ведь только и мечтает поскорее добраться домой да выпить кружку холодного пива. «Данный теракт – это работа запрещенной террористической организации, криминальные разборки или политическая расправа»? – вопросы сыпались из журналиста, как горох. Полицейский отдувался и не давал ответов, ссылаясь на тайну следствия. – Ничего, наша служба безопасности разберется, – уверенно сказал Востриков. Кораблева сразу ему поверила и успокоилась. Она очень боялась остаться без крыши над головой, если, не дай бог, взорвут приемную «Искры». При этом Кира стыдилась своих неправильных мыслей. Ведь нельзя же думать о себе в такой трудный для партии час. А она думала. Подошел возбужденный Похлебкин: – Ну, ребята, теперь наш рейтинг попрет. Как бы единороссов не обскакать. – Обгонять нам не нужно, Олег. С первого места и спрос соответствующий. А мы еще молодые, неопытные. Нам поперек батьки в пекло лезть не нужно. И так все хорошо. Иди, Олеженька, иди к журналистам. А мы с Эллой Эльдаровной в полицию. Завтра на всех филиалах установим видеокамеры, усилим охрану. Востриков проводил Похлебкина тревожным взглядом и повернулся к Кораблевой. – Не волнуйся, Кирочка, иди работай. Принимай людей. После сегодняшнего события у вас народу прибавится. Кира отошла, удивляясь цинизму людей, занимающихся политикой. Для них чем хуже, тем лучше. Все для них пиар: и черный и белый, все им на пользу. Она вернулась к машине, Торопов уже сидел за рулем и ждал женщин из «Искры». У Кораблевой зазвонил телефон. Номер был незнакомый. Она решила, что до нее пытается дозвониться мама и специально звонит с незнакомого номера, чтобы Кира ответила. Телефон звякнул в последний раз и умолк. Вчера Кира собрала все свои вещи. Их было не слишком много, но все равно Вениамину пришлось загрузить в машину несколько коробок. Написала маме записку: