«Мама, ты сказала, что выставишь меня за дверь, если я не оправдаю твоих надежд. Я знаю, что у меня никогда это не получится. Поэтому я ухожу сама. Прости». Вечером раздался звонок от мамы, но Кира не взяла трубку. Она не хотела объясняться с ней, просто боялась. Поэтому смалодушничала. А через некоторое время пришло сообщение: «Тебя в моей жизни больше нет». Кира рыдала всю ночь, а утром приняла сложное для себя решение. Она не станет звонить матери. Завтра же начнет искать подработку, ну, например, будет вести бухгалтерию пары небольших торговых точек. Или устроится уборщицей. Или дворником, им, говорят, дают жилье. Сейчас перекантуется в приемной «Искры», а потом будет снимать квартиру. Пока это программа максимум. А там видно будет. У нее есть Макар Евграфович Самохин, который нуждается в ее заботе и внимании. Правда, имеется еще семья Кац, которая играет в жизни ее любимого старика важную роль. Но все равно, в его сердце найдется уголок и для Киры, в этом она уверена. Телефон зазвонил снова, на этот раз она собралась с духом и ответила. Но на том конце трубки молчали. Кире стало не по себе. Молчание в телефоне, как все непонятное, естественно, вызывает тревогу. И еще ей показалось, что за ней следят. Пару дней назад в кафе, куда она забежала, чтобы выпить кофе, она внезапно почувствовала на себе чей-то взгляд. Кира стала вертеть головой, но не заметила никого, кто бы мог на нее смотреть. Но, тем не менее, неуютное чувство осталось. Вчера, когда они с Веней заносили коробки с ее вещами в приемную, она снова ощутила, как чей-то взгляд буравит ей затылок. Она обернулась – опять никого. И вот теперь взрыв в «Возрождении». – Кира, садись, поехали, что застыла? – привела ее в чувства Сологубова. Кораблева очнулась, и увидела, что все уже сидят в машине и ждут ее, чтобы тронуться с места. Глава 11 Торопов сидел дома перед телевизором, пил пиво и ел фисташки. Смотреть было нечего. Просмотрел новости сначала на НТВ, потом на канале Россия, затем на Первом. На остальных каналах шли боевики, детективы, сериалы. Подошла жена, села рядом. Сергей ее обнял, она устроила голову у него на плече. – Сереж, а ты уверен, что в этой вашей общественной приемной безопасно? Сергей убежденно кивнул головой – безопасно, мол, и не сомневайся. – Да и потом. Можно ведь после работы не в партию вашу нестись, а идти домой, – сказала жена с упреком. – Наташ, я двадцать лет работаю инженером. Может, у меня какой-то кризис. Но мне захотелось еще чем-нибудь заняться. А не только за кульманом сидеть. Я ж тебе об этом уже говорил. Мне показалось интересным помогать людям. И я помогаю. Супруга дотронулась до его щеки: – Помощник мой. Торопов улыбнулся и вдруг впился взглядом в экран. Снял руку с плеча жены и прибавил звука на пульте. «…в лесном массиве было обнаружено тело молодого человека с двумя огнестрельными ранениями. Всех, кто знает убитого, полиция просит позвонить по телефону…». На экране телевизора появилась фотография «мальчика-эльфа» из той самой квартиры, куда Сергей ходил по просьбе Вострикова, чтобы его «мама не волновалась». Именно этот юноша отдал ему таинственный пакет. Торопов вспомнил его вкрадчивый голос, странный неподвижный взгляд… И сладковато-тошнотворный запах, преследовавший потом Сергея не один день. Торопов, отдав полученный сверток Антону Семеновичу, как будто переуступил ему и ответственность за судьбу пакета. И больше о нем не вспоминал. А что там было-то? И не из-за него ли убили этого пацана? И если это так, то теперь опасность может угрожать ему самому. Хотя, с другой стороны, откуда убийца может знать, кому несчастный передал злополучный сверток? Да и вообще, может, пакет ни при чем, а это просто наркоманские разборки. Нечего себя накручивать! Но, тем не менее, тревожный осадок остался. – Сереж, в чем дело? Что случилось? – заволновалась супруга. – Ты что, знал его? – Да нет, просто молодой такой… Жалко, – пробормотал Торопов и поспешил перейти на другую тему: – Ну так вот, возвращаясь к нашему разговору. Понимаешь, звучит, конечно, пафосно, но я вдруг почувствовал смысл жизни. Не знаю, как будет дальше. Не все мне в партии нравится. Там много цинизма, показухи, но и реальные дела тоже делаются. Да и вообще, наша общественная приемная будет работать, пока не пройдут выборы. Я так думаю. Так что недолго тебе осталось волноваться. – Сережа, а вдруг и вашу контору подорвут? – задала Наташа тревожащий ее вопрос. – Да брось ты. Это же политика. Там грязь, но не криминал же. – Ну конечно! Не криминал! А та приемная, которая на воздух взлетела? – не согласилась с ним супруга. – Там еще ничего не ясно. Может, газ у жильцов рванул. Да и мы камеры ставим, охрану усиливаем. Все, успокойся. Пойдем-ка лучше попьем чайку. Они чаевничали, болтали ни о чем, даже смеялись. Но Торопов все время думал об убитом пацане и о том, что было в пакете. Лежа без сна, без конца ворочаясь с боку на бок, он принял решение. Завтра после работы поедет в центральный офис и, несмотря ни на какую субординацию, прижмет Вострикова к стенке. Глава 12 Кира бежала к Макару Евграфовичу. Сегодня она сходила в детективное агентство «Мегрэ», взявшееся разыскать его родственников. Вернее, дочь. И, наверное, внуков, а, может, и правнуков. Ему уже за девяносто, так что вполне может быть. Детективы рыли носом землю и напали-таки на след. – В Калиновке сейчас находится один из наших сотрудников. Это современное название Убибатьки, – пояснил детектив Роман вскинувшейся было Кире. – Интересно, что событиям этим уже больше семидесяти лет, вроде срок! А в памяти людей они сохранились. Кира слушала, удивлялась. И вдруг, повинуясь импульсу, обратилась к сыщику: – Роман, послушайте. А моего отца вы можете найти? Она выделила голосом «моего» и еле слышно сказала «отца». Это слово в ее лексиконе было чужеродным, почти неприличным. Каждый раз, когда оно произносилось в доме Кораблевых, случался скандал. А тут на тебе – она сказала «отец», да еще и в сочетании со словом «мой», и небеса не разверзлись. Роман растянул губы в улыбке. – Почему нет, девочка? Были бы деньги, – он щелчком выбил из пачки сигарету и зажал ее между желтыми от курения пальцами. – А сколько это будет стоить? Больших денег у меня нет, – у Киры от волнения пересохло во рту. Роман стрельнул в ее сторону острым глазом, налил в стакан минералки и протянул Кораблевой. Та кивнула с благодарностью, но пить не стала. – Ну, все зависит от сложности поисков. Имя, фамилия, желательно отчество. Он алименты платил? Есть какие-то квитанции? – заученно спрашивал детектив. Роман закурил и подвинул к себе хрустальную пепельницу, забитую окурками. Запах от нее был еще тот. Кира первый раз была в этом кабинете. Обычно ее принимали в зале для переговоров. Там были светлые стены, темная мебель и очень много цветов с красивыми крупными листьями. Кресла были мягкими и глубокими, ковер цвета прелой розы делал шаги совершенно бесшумными. И пахло там свежестью и крепким кофе. Кабинет Романа резко отличался от остальной обстановки детективного агентства. На краю большого стола примостился компьютер. Все остальное пространство стола было занято бумагами, ручками, обломанными карандашами. Здесь же находился пузырек с каплями от насморка, и стояли две чашки с высохшей кофейной гущей. Пол был усыпан пеплом, там же валялись скомканные бумажные листы. Но, как ни странно, этот кабинет внушал Кире большее доверие, чем зал с розовым ковром. – Мои поиски будут, наверное, тоже дорогими. Я не знаю и никогда не знала имени отца. Мама никогда о нем не говорила, – печально сказала Кира. Она выросла с чувством неполноценности: почти у всех ее одноклассников папы были. И пусть не жили с семьей, но дети встречались с ними, рассказывали о них. А Кира нет. – А она сама знает, кто отец ребенка? – дернул уголком губ Роман. – Думаю, что знает. И, может, все еще его любит. Но у нее очень сложный характер. Если решила, что этот человек ее предал, могла даже имя его вычеркнуть из памяти. Насчет алиментов я не знаю. Но, по-моему, ничего такого не было. – Да, задачка… Думаю, что обойдется недешево. Но за поиски родни Самохина вы же платите, – Роман бросил на нее внимательный взгляд – не прибедняется ли. Кира взгляд заметила, поняла, покраснела и поторопилась объяснять: – В первый раз я сама заплатила, а теперь Макар Евграфович денег дал. А поиски отца – это уже моя личная история. Так сколько это будет стоить, хотя бы приблизительно? – Давайте, Кира Анатольевна, сделаем так. Вы расскажите нам все, что знаете о своем папе: воспоминания детства, телефонные звонки, разговоры мамы и бабушки, какие-то обмолвки… Возможно, вы даже и не представляете, сколько всего в вашей голове сохранилось. На том и порешили. Кира говорила, вспоминала. Но все отрывистое, фрагментарное. И больше на уровне чувств, ощущений. Она думала, что все ее воспоминания не стоят выеденного яйца, но Роман внимательно слушал, даже делал какие-то пометки в блокноте. И Кире показалось, что он остался доволен. Поэтому она шла к Макару Евграфовичу почти вприпрыжку. Хотя еще ничего не было известно, и не понятно, во что ей встанут эти поиски. Но девушке казалось, что имя отца у нее уже в кармане. Самохин ждал Киру у окна. Увидел, приветливо махнул рукой. Хотя, махнул, это слишком смело сказано. Руки у него тряслись. Он и таблетки из блистера сам не мог выдавить. Раньше это делали соседи или Кацы, а теперь Кира. Она выщелкивала пилюли из упаковки, потом перекладывала их в небольшой стеклянный пузырек, и затыкала его ваткой. Кира вбежала на третий этаж. Макар Евграфович уже ждал ее у дверей. Они сразу распахнулись, едва Кира поднялась. – Давай, Кирочка, мой скорее руки, я тебе уже кофейку сгоношил. Кира зашла в ванную и наспех занялась уборкой. Самохин плохо видел, поэтому не замечал неряшества. Девушка быстро протерла кафель, слила водой мыло, на котором засохла пена, развесила аккуратно полотенца. Глянула в зеркало и тут увидела, что на потолке, прямо на глазах, начинает разрастаться розовое пятно. Вот от него отделилась капля, она стала увеличиваться в размерах, вот отделилась вторая, вот третья. Скоро по всему пятну расползлись пузыри. Одна из капель достигла критической массы и сорвалась вниз. За ней, словно по команде, ринулись вниз и другие, образовав тонкий розовый ручеек. «Вот зараза, придется разбираться с соседями. Возможно, ругаться», – этого Кира ужасно не любила. Крикнув Самохину, что скоро придет, она через ступеньку ринулась наверх. На звонок никто не спешил отзываться. Тогда Кораблева принялась стучать в дверь кулаком – зальет же Макара Евграфовича, а он – нижнюю квартиру! И придется делать ремонт. А им с Самохиным деньги сейчас просто позарез нужны. Поняв, что ей никто не откроет, она прислонилась спиной к двери и в отчаянии ударила ту ногой. Так спиной и ввалилась в квартиру. Кира больно ударилась спиной о тумбочку, стоящую в коридоре, и неожиданно для себя громко выругалась. – Эй, есть кто дома? – спросила она, потирая ушибленную спину. Никто не ответил. Кира прислушалась: в ванне шумела вода. Девушка глубоко вздохнула, постучала в дверь помывочной и потянула ее на себя. Приоткрыв щелочку на пару сантиметров, Кира припала к ней ртом и снова попыталась окликнуть хозяев квартиры. Поскольку ответом ей была тишина, а у ног плескалась вода, она отворила дверь полностью.