Часть 25 из 91 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Наверное.
Секунду-другую они мерили друг друга взглядами, тяжело дыша.
— И всё-таки Йорген. Реестр тоже может лгать.
— А вы?
— А я — Кальт. Я не лгу. Нет необходимости.
Он выпрямился и застыл, покачиваясь, постукивая пальцем по ключице, с выражением нормальной, живой обескураженности.
— Интересно. Очень интересно. Юрген-Йорген. Йорген…
— Не надо! — попросил Хаген. — Неприятно, когда так…
— Вижу. Странно. Придётся привыкать. Мы довольно много времени будем проводить вместе. Странно. Я подумаю. И дайте всё же заняться вашим плечом! Я уже смирился с тем, что мне придётся таскать вас за собой в качестве перспективной тени, но терпеть на закорках ещё и медбригаду на выезде — это уже слишком, даже для меня. Отвернитесь и перемножайте числа. Займитесь высшей математикой. Вы игротехник — вспомните экспоненту психофизической функции для каждой модальности. Стисните зубы и потерпите. Йорген, Йорген… ладно!
Он опять присел рядом, зазвякал стеклом, надавил, укусил тонко и больно. Плечо сразу онемело.
— Вот так курьёз. Как же мы будем работать?
— Никак.
— Да бросьте!
Он сноровисто и деловито проделал требуемые манипуляции, хмурясь, но терпеливо пережидая, пока Хаген преодолеет очередной приступ отвращения.
— Я подниму ваше дело и посмотрю, кто вас формировал. Тут что-то не то. Интересно. В самом деле, интересно. Но, конечно, не так интересно, как то, чем мы с вами займёмся! Маленькие каникулы и много-много работы.
Свет, проникающий сквозь решётку окон, крошился неправильными кубиками как грязный сахар. В оранжевой столовой на втором этаже, целиком принадлежащем научникам, Группа пила чай или только готовилась к чаепитию, проходя санобработку, показывая медикам свежие ушибы, ожоги и вмятины на оловянных поверхностях. Так или иначе, одно место за столом предназначалось ему. А ещё в загашнике лежал неиспользованный хук слева для Морица.
О чём я думаю?
Свободной рукой он потёр гудящий висок.
Кто меня формировал? Он поднимет дело и обнаружит, что оно сфабриковано. Тупик.
Йорген. Почему Йорген?
— Высшая математика, — напомнил Кальт. — Вы ещё помните связь между пределом и интегралом? А как у вас в Отделе со статистикой? Все ли владеют основами структурного моделирования? Не забывайте дышать, я уже почти закончил. Всё проходит, пройдёт и это. Не печальтесь, Йорген! Сойдите с эшафота.
— Не называйте меня так. Пожалуйста!
— Использовать чужие имена не в моих правилах. Хорошо, сойдёмся на том, что я буду называть вас так, как подскажет момент. Думаете, логика противоречит интуиции? Ничего подобного, они преотлично танцуют вместе. Вот и всё. Вы помечены, но остались живы, это ли не повод для праздника? Сегодня вообще-то праздничный день, мои химики получили новый заказ. Подозреваю, что в «Абендштерн» нас ждёт апфелькухен с сюрпризной монеткой. Никак не могу истребить эту варварскую традицию.
Кушетка застонала, и на смену сгустку напряжения, заставляющему топорщиться кончики волос на всём теле, пришла прохладная разреженная пустота. Терапист отодвинулся куда-то далеко. Чем-то щёлкал, что-то переставлял, добиваясь ещё большего порядка. Хаген рассматривал босые ноги. Ноготь на большом пальце треснул до основания, в трещине запеклась кровь.
— Почему патрульные не любят научников? И наоборот.
— Потому что моих солдатиков лучше кормят. Всё тривиально. Вы бы тоже сходили подкрепились. Боюсь, что следующий приём пищи ожидает нас, когда уже совсем стемнеет. Что-то вы совсем приуныли.
— Оставьте меня здесь, — предложил Хаген. — Я мог бы работать на Территории.
— Может быть, — рассеянно сказал Кальт. — Я обдумаю. Решать не вам. Привыкайте к тому, что решать за вас буду я. В таком положении есть свои плюсы.
— Хотите, чтобы я стал пешкой?
— Я хочу, чтобы вы не прыгали через клетку. Всему своё время. Техник дорастает до мастера, шашка выходит в дамки, пешка становится ферзём… И только вы лезете в водоворот, не зная брода. Берите пример с Франца, он мудрее вас.
— И сколько у него осталось шансов? Если учесть, что сегодняшний он использовал.
— Кажется, я начинаю догадываться, почему он его использовал. Вероятно, я был слишком строг. Йорген, будьте внимательнее. У меня слишком мало времени. Но часть его я всё же потрачу на вас. В надежде, что это окупится.
Подёргивание мышц на его лице могло означать всё, что угодно. К примеру, улыбку.
Или нервный тик.
Глава 11. Лидер
Солнце блуждало по небу как проклятое. Дошло до края и отправилось назад. А потом и вовсе растворилось в промельках и проблесках, в условно южном, предгрозовом мрачноцветии — поди догадайся, сколько там осталось до конца представления.
Изолированный от сервера браслет нёс откровенную чушь, сообщая, что текущее время — два часа пополудни. Показатели атмосферного давления и влажности тоже вызывали сомнения. Температурный индикатор дрожал и подпрыгивал, сигнализируя о выбросах лавы и стылом безмолвии космических дыр. В действительности же было прохладно, сыро и по-весеннему ветрено.
Когда они вышли во внутренний двор, помеченный литерой «E», оказалось, что всё на мази. Автомобиль лоснился начищенной улыбкой, и точно такие же улыбки сопровождали их на пути, широкие, вкрадчивые, сделанные на заказ. Комендант приветственно взмахнул рукой и тут же заспешил к воротам, засигналил солдатам, высунувшимся по пояс из будки. Воздух был пропитан болезненным оживлением, с каким провожающие ждут отхода поезда.
Хаген представил себя цирковым животным — тюленем на ковровой дорожке. Каждое движение было отрепетировано, а высокий человек, вышагивающий по правую сторону от него, держал невидимый кнут и мнимый пряник.
Всё было готово, за исключением одного. Кое-кто ещё отсутствовал.
«Он не сможет», — решил Хаген, но Франц смог. В последний момент вывернул откуда-то из-за угла и заспешил, пошатываясь. Добрёл до машины, тяжело опёрся о капот. Безнадёжно и глубоко задумался.
— Э, нет, — сказал Кальт. — Поведу я. А ты — назад.
Франц беспрекословно полез на заднее сиденье, завозился там, устраиваясь. Не дожидаясь команды, Хаген распахнул дверцу и опустился рядом с водителем.
— Скажи «прощай», скажи «до свидания». Пристегнитесь. Поедем быстро.
Они рванули с места, удирая от стремительно надвигающейся грозы. Дезертировали с поля боя.
Когда-нибудь, когда-нибудь. Я вернусь когда-нибудь.
Когда-нибудь — намного лучше, чем никогда.
Дорога шла под уклон, пологая и скользкая, покрытая наледью. В синеватой дымке вдали виднелись холмы с угольными проплешинами оттаявшей земли. По обе стороны от обочины земля тоже оголилась, её выстилал уродливый кустарник, похожий на колючую проволоку. Дальше начиналась зона редких искривлённых деревьев с перепутанными ветвями, грибообразными наростами и утолщениями на стволах, покрытых кремнистой, поблёскивающей на свету корой. Безрадостная картина.
— Вы ничего не съели, — сказал Кальт. — Если так пойдёт дальше, придётся кормить внутривенно. Или через зонд.
Хаген промолчал. Его мутило, и даже мысль о еде казалась надругательством над природой. Он попытался мысленно простроить прямую «Моргенштерн» — «Абендштерн», но понял, что заблудился в созвездиях.
Это Территория. Умственная самодисциплина. А не получается — валится, как сквозь сито.
Он едва сдержал зевок. Стрелка спидометра неумолимо ползла к максимуму, но скорость практически не ощущалась. Хаген отметил это без особого удивления. Гораздо больше его занимала предстоящая встреча с Лидером. Он вдруг осознал, что ничего не знает о человеке, портретами которого были увешаны все общественные места, изречения которого подавались в качестве эпиграфа на всех семинарах, проводимых в игроотделе.
Уж не скучаю ли я по Отделу?
— Всё познаётся в сравнении, — тихо произнёс Кальт, умудрившись каким-то образом прочитать его мысли. — Посмотрите вокруг. Вам кажется, что у нас очень много жизненного пространства? Увы, это бесплодная земля. Хорошо там, где нас нет. Так просто — зачеркнуть, поставить крест; клякса, помарка, смятый черновик. А впереди — молоко и мёд, цветущие луга, колосистые поля, места, где нас, конечно, ждут…
— О чём вы? — спросил Хаген. — Не совсем уловил, к чему вы клоните.
— Я работаю над вашим идеологическим созреванием. Или над своим. Эту серию упражнений лучше выполнять совместно. Райген, райген. Жаль, Франц не может принять участие. Кажется, он спит. Утомился вбивать вам в голову азы техники безопасности.
— Я не сплю, — вяло откликнулся Франц с заднего сиденья. — Я слышу…
— Закрой глаза, — посоветовал Кальт. — И отдыхай. Тебе нужно как следует отдохнуть, я немного погорячился. Никто из нас не совершенен. Ничего, ещё пара-тройка формальностей, и мы на свободе и сможем развязать галстуки. Сегодня-завтра у нас каникулы.
«И вновь Франц оказался у меня за спиной, — подумал Хаген. — История повторяется. Я словно хожу кругами, но мы всё ближе и однажды столкнёмся, сойдём с рельсов. Кто-то из нас».
Ветер, пробивающийся сквозь нитевидную щель от не до конца поднятого бокового стекла, холодил висок и ушную раковину, доносил едва слышный тонкий звук, похожий на свист. Этот звук обрывался и возобновлялся с настораживающей периодичностью, а потом вдруг исчез, растворился в сплошном белом шуме.
— А ведь я перепутал, — заметил Кальт. — Райгены не практикуют как форму обучения. От них отказались давным-давно. Проводят разве что в Центре Адаптации, вместо зарядки. Вы ведь бывали в Центре Адаптации?
— Однажды, — ответил Хаген, запуская ногти в мякоть ладони. — Заходил с проверкой.
— Знаю. И что думаете?
— О Центре?
— Об адаптации. Вы же понимаете, что происходит подмена понятий? Адаптация означает приспособление, означает согласие и принятие, а тут, подозреваю, мы имеем дело с глухим сопротивлением… ну вот, примерно, как в вашем случае. Разумеется, это шелуха, наносное. Я имею в виду, конечно, Центр. Ваш случай куда более интересен. И всё-таки там тоже присутствует подмена понятий. Согласны со мной?
— Как скажете.
«Я должен его убить! — думал Хаген, искоса поглядывая на тераписта, чугунно влитого в водительское кресло. — Он же как дым: атакует, пропитывая. И он знает про Центр — а не знает, так догадывается. Марта, Марта… тс-с-с! Сам как дым и внутри — детектор дыма, детектор атмосферных сдвигов, сейсмических возмущений. Академия Хель. Сколько их таких приходится на каждый выпуск? Или это особенный, юбилейный, медальный вариант? Ох, Пасифик, у нас проблемы!
Убить. Ликвидировать, как это называется у разведчиков. Что же всё-таки содержалось в задании? Пасифик. Нет, конечно, нет. Отсебятина. Но Инженер сам признался, что не до конца понимал, что творится за Стеной. Я знаю лучше. А, может, это как раз тот случай, когда инициатива спасает идею?
Убить. И как я должен его убивать? Взвиться, взвыть, вцепиться в горло по-собачьи, рвать зубами? Сейчас, именно сейчас, пока Франц в отключке, я бы мог… я мог бы…»
— Не глупите, — сказал Кальт. — Лучше вздремните, пока есть возможность. Йорген.