– И на что же намекают эти три оленя? – Нам они ничего не говорят, но для людей той эпохи послание было очень ясным. В 1284 году неподалеку отсюда проживали три графа фон Шпигельберг, три брата: Николаус, Мориц и самый младший Герман. И знаете что? У этих трех братьев, имевших не самую лучшую репутацию, потому что их называли сеньорами-разбойниками, на гербе был изображен олень. А догадываетесь, где стоял их замок? Грейс ответила сразу, не раздумывая: – В Коппенбрюгге, у подножия Кальварии? – Совершенно верно. Впрочем, он и сейчас там стоит. А теперь взгляните: слева крупным планом изображен Крысолов. С первого взгляда видишь в основном его разноцветное одеяние, но приглядитесь вот здесь, возле шеи… – Да, я обратила внимание: немного высовывается латный воротник, как будто под костюмом на нем надеты доспехи. – Зачем классическому Крысолову-флейтисту доспехи? Эту защиту носили только солдаты и аристократы. Кроме того, в документах герцога Богуслава Померанского, родственника Шпигельбергов, обнаружено упоминание о том, что 8 июля 1284 года, то есть через две недели после исчезновения маленьких гамельнцев, Николаус и Герман были вызваны в качестве свидетелей по этому делу. К сожалению, детали процесса неизвестны, но совпадение слишком очевидно, чтобы быть результатом обычной случайности. – Стало быть, два брата были вызваны свидетелями против их брата Морица, подозреваемого в похищении детей? – Не знаю. Источники останавливаются на том, что я вам сказал. Но легко предположить, что одного из братьев ненадолго побеспокоили, после чего дело быстренько замяли в связи с его привилегированным статусом. Затем у родственников жертв, на которых оказывали давление три брата, не осталось иного выбора, кроме как чтить память своих погибших детей в аллегорической форме, ни разу не называя виновных прямо. Вот почему в текстах уход детей описан так загадочно. Это из страха перед репрессиями. Но Гамельн и вся округа знали правду. И лишь Август фон Мёрсберг в 1592 году, после расследования, прямо обвинил графов в своей акварели, использовав код живописи. Будущим поколениям он оставил свое творение, более важное, чем свидетельство или устное предание, рисунок, позволяющий им назвать виновных, не вызывая при этом мер со стороны наследников графов. На этот раз Грейс почувствовала, что она недалека от цели. Но ей требовалось расставить элементы головоломки по местам, прежде чем продолжить поиски. Возможно, до Коппенбрюгге. – Простите за занудство, но где же в этой истории крысы? – Это довольно просто, – ответил Бравекод. – Как феодальные сеньоры района, графы должны были защищать окрестных жителей в обмен на уплату теми налога. Вторжения грызунов в ту пору были частым явлением, и некоторые люди втайне придумали инструменты, способные издавать звуки, имитирующие призывы этих животных к совокуплению. Переодетый флейтистом, чтобы заставить жителей поверить в то, что он обладает особым даром, один из графов действительно увел крыс из города. За оказанную услугу он потребовал плату, но не звонкой монетой или скотом, а детьми, к чему наверняка пристрастился, подбирая несчастных брошенных малышей или похищая их в окрестностях. Однако на этот раз он заломил чересчур высокую цену, и горожане ему отказали. Разъяренный граф вернулся в одеянии веселого музыканта, когда взрослые слушали мессу. Пообещав детям лакомства или другие приятные подарки, он под музыку увел их на Кальварию, возможно, в пещеру, и я не решаюсь вообразить, какую участь он им уготовил… Данная версия истории вполне могла быть связана с тем, что пережила Грейс. Если ее мучитель одевался в костюм Крысолова, чтобы издеваться над ней, значит, ему была известна скрытая интерпретация гамельнской легенды. Может быть, он даже был потомком графов фон Шпигельберг или кого-то из их ближайшего окружения. – Вы не желаете мне сообщить предмет вашего расследования, инспектор, но если, как я догадываюсь, жаждете навестить замок сеньоров-разбойников, чтобы отыскать в нем доказательства этой версии, знайте: вы ничего там не найдете. За четыре года я лично обыскал его от подвалов до чердаков. Вся первоначальная меблировка за столько веков была либо уничтожена, либо распродана. Сохранилось лишь несколько официальных документов, ни в одном из которых никак не упоминается гамельнская трагедия. – А потомство графов? – Род угас в 1557 году. – Твою мать! – не сдержалась Грейс. Ни ее спокойный голос, ни фигура с мягкими округлостями не подготовили директора музея к подобному проявлению досады. Грейс поняла, что повергла его в смущение. – Простите, – извинилась она. – Вырвалось. – Ничего страшного. Я хотел бы вам помочь. Но расследовать дело семисотлетней давности, на которое к тому же наложено табу, это… совсем не просто… – Но, если эта трагедия действительно имела место, я не могу поверить в то, что не нашли никаких следов. История Крысолова широко известна. Энтузиасты должны были попытаться залезть на Кальварию и что-то там найти. – Несколько энтузиастов действительно предпринимали раскопки, но без результата, – ответил Нат Бравекод, пожимая плечами. – Лет десять назад группа молодежи поднималась туда, чтобы повеселиться, и вот они заявили в полицейском участке, что слышали шум, доносившийся из пещеры. Но они были так пьяны, что полицейские не поверили их свидетельству. – А из раскопок 2016 года действительно ничего не удастся вытянуть? – Вы же читали краткий отчет, как и я… – Да, действительно, я… Грейс замерла с поднятой рукой, потому что ее мозг пронзил один вопрос: – Подождите, когда вы говорите «краткий отчет», вы подразумеваете, что существует и другой, более подробный и полный? – Э-э, да… – Вы его видели? – Нет, в то время я стажировался в местной газете в отделе «История». Я связался с тогдашним начальником городской полиции Харальдом Шмидтом, отвечавшим за безопасность и нормальное проведение работ археологической экспедиции, и он меня заверил, что полный отчет скучен и напичкан технической терминологией, которая служит исключительно для того, чтобы увеличить объем и прикрыть полное отсутствие находок. – И вы не захотели это лично перепроверить? – Он обещал, что пришлет мне первоначальный документ, время шло, а я так ничего и не получил. Я дважды напоминал ему, но он все время был занят. Я даже попытался связаться напрямую с археологами, но те не ответили на мои запросы. В то время у меня хватало забот с моей диссертацией по истории и с поисками работы. В конце концов я оставил свои попытки. – Стало быть, отчет все еще пылится где-нибудь в шкафу в полицейском участке? – Да, это вполне вероятно. Тем более что Харальд Шмидт умер. – Где находится участок? – В десяти минутах ходьбы отсюда. Когда выйдете, поверните налево и идите прямо до Лохштрассе, а там направо. Полицейский участок в конце улицы. – Спасибо за все ваши объяснения, мистер Бравекод. Заметив волнение директора от того, что он сообщил ей в неофициальном порядке, Грейс постаралась улыбнуться ему. – И, надеюсь, то, что вы мне рассказали, не туфта… Рот директора медленно округлился, выражая его удивление, а затем растянулся в улыбке. На этот раз Грейс покинула музей и быстрым шагом направилась в полицейский участок. Глава 23 Безлунная ночь накинула свой саван на средневековый город Гамельн, и лишь квадратики света от окон домов, обещавшие теплое убежище от сырости, выделялись на мокрых мостовых. Грейс не удивилась бы, встреть она в этом лабиринте улочек девочку в красной шапочке, укрывшуюся под козырьком над дверью, или женщину с бесконечно длинными волосами, спускающимися с верхушки поросшей плющом башни. В этом городе царила атмосфера нереального, как в волшебных сказках, где чудеса соседствуют с ужасом. Грейс хотелось отдаться приятным и успокаивающим мыслям, но ей тут же начинало казаться, что из темноты ниши за ней следят злые глаза, а за стенами города, у их подножия, бродят жестокие создания. В этой призрачной атмосфере молодая женщина размышляла. Почему полицейский проявил такой интерес к археологическим раскопкам? Этот вопрос не давал ей покоя. Встревоженная, Грейс открыла дверь полицейского участка и зашла в дежурную часть, где крепкого вида офицер играл на своем телефоне в «Кэнди Краш». Она с горечью вспомнила о том, что в ходе предыдущего расследования узнала об этом виде досуга. – Ну, какой уровень? – весело спросила она на английском. – А, пятьдесят восьмой… не блестяще. Чем могу помочь? – Я приехала из Глазго, веду расследование о… вы сочтете это странным… о гемельнском Крысолове. – Вы журналистка? – Нет, инспектор полиции, – ответила Грейс, доставая служебное удостоверение. – Я знаю, это может показаться нелепым, но дело, над которым я работаю, возможно, так или иначе связано с легендой. Офицер как будто задумался. – Знаете, я впервые такое слышу. И что вы рассчитываете найти здесь? Вам бы, скорее, следовало отправиться в музей. – Я как раз оттуда и узнала, что несколько лет назад комиссар Шмидт обеспечивал безопасность археологических раскопок на холме Коппенбрюгге. Отчет о них наверняка сохранился в ваших архивах, и мне бы хотелось на него взглянуть, если это возможно. – Действительно, просьба немного странная, – заметил дежурный, возвращая Грейс ее удостоверение после того, как внимательно его изучил. – Но я не вижу никаких препятствий, это не секретная информация. За какой год этот отчет? – За 2016-й, кажется. – Сейчас посмотрю. Подождите здесь, пожалуйста, – сказал он, указывая на ряд черных пластиковых стульев. Он вернулся минут через десять, пыхтя от напряжения, с тяжелой коробкой в руках, которую поставил к ногам Грейс. – Здесь все досье за 2016 год, за исключением тяжких преступлений. Смотрите. – Спасибо. А вам пока советую посмотреть это видео, – сказала она, протягивая ему свой телефон. – Вы узнаете, в том числе, как приложения и социальные сети заставляют вас попусту растрачивать время и вашу жизнь…[2] Дежурный окинул молодую женщину подозрительным взглядом, но, не имея лучшего занятия, взял мобильный и вернулся за свою стойку. Грейс опустилась на корточки перед коробкой, наполненной бумагами, и принялась их перебирать. Но речь в основном шла о ссорах между соседями и жалобах жителей на мэрию из-за плохого состояния дорог. – Здесь всё, полагаю? – спросила она дежурного, поглощенного просмотром рекомендованного ею фильма. – Э-э, да… Где же может быть этот отчет? – спросила себя Грейс. – Почему его здесь нет? Она перетащила коробку в дежурную часть и несколько грубовато поставила ее прямо под нос полицейскому, чтобы привлечь его внимание. – Не могли бы вы дать мне учетную книгу дел за 2016 год? – попросила она с самой очаровательной улыбкой.