– Я сменю тебя в твоем бою, в нашем бою, – шепнула Грейс. – Именно сегодня выбор мною этой профессии приобрел полный смысл, и я пойду до конца, чтобы разгромить их организацию… – Они убьют тебя, чтобы не дать добраться до них. – Это моя работа – не бояться их. Лукас вновь напрягся. – Страх… Оружие, с помощью которого они нас контролировали все эти годы: моего брата, сестру и меня. Мой приемный отец и его знакомые обращались с этим оружием с таким наслаждением и с такой ловкостью, что наверняка пользуются им ежедневно и в том числе в их пресловутом «плане»… – Я все сделаю, чтобы отомстить за нас, Лукас, верь мне. – Ты единственный человек на этой земле, кому я доверяю. – Для начала я хотела бы найти тех, кто меня… уничтожил. Мне потребуется, чтобы ты вспомнил каждую минуту, что провел в Шотландии рядом с моими мучителями. – Я постараюсь. – Ты помнишь название места, где вы жили? – Это было в глухой сельской местности… Он закрыл глаза и сосредоточился. Грейс оставила его размышлять и копаться в глубинах своей памяти. Вскоре Лукас встал и направился к маленькому буфету. – Наш отец делал фотографии, чтобы доказать службам опеки, что хорошо о нас заботится. И всякий раз, когда он «наносил визиты» своим друзьям, он фотографировал нас в обществе наших насильников, как если бы мы были на веселом семейном пикнике. Я сохранил эти снимки, сказав себе, что однажды они, возможно, послужат правосудию, но… как ты теперь знаешь, у меня оказались недостаточно крепкие нервы для того, чтобы дойти до конца в моем стремлении. Он опустился на корточки перед буфетом и извлек картонную коробку. А потом вернулся к Грейс, сел рядом и стал перебирать снимки, не показывая их ей. Он делал это быстро, едва бросая взгляды на изображение. Грейс мельком замечала фигуры в просторных садах, перед богатыми домами или в роскошно декорированных гостиных. Она заметила приветливые лица, общим для которых было выражение счастья. Держа своих жертв за плечи, взрослые демонстрировали свою радость рядом с детьми, которым приказали улыбаться. Такие фото не могли не вызвать восхищения ответственных за выбор приемных семей чиновников, которые поздравляли себя с тем, что доверили этих одиноких малышей таким милым педофилам. Почувствовав отвращение, Грейс отвернулась и смотрела в другую сторону до того момента, пока Лукас не окликнул ее. – Вот… Да, это было там, – сказал он, внимательно рассматривая фото. – Помню, была осень. Даже теперь, когда смотрю на них, слышу, как муж хвастается, что так удачно выбрал свою добычу, прежде чем ее похитить… Он говорил о тебе как об охотничьем трофее и благодарил свою жену за то, что та дала ему возможность насладиться видом добычи перед тем, как разрешила ею овладеть. По его словам, она умело поддерживала его желание. Он осторожно протянул фотографию Грейс. Та взяла ее и жадно всмотрелась. Сначала она испытала волнение, узнав Лукаса таким, каким он запечатлелся в ее памяти: его добрые черты, большие голубые глаза и эту падающую на лоб прядь волос. Он улыбался, возможно, огоньку надежды, который пытался сохранить горящим в своей душе. Рядом мальчик поменьше, чья улыбка выражала радость, а взгляд выдавал страх. Присмотревшись внимательнее, можно было заметить, как он изо всех сил сжимает своей ручонкой руку брата. Рядом девушка-подросток, темные волосы собраны в узел, слегка опущенная голова не позволяет четко рассмотреть черты лица. Сделала ли она это от робости или от страха? Справа от детей стоял Клаус Браунер, которого Грейс легко узнала, а слева – высокий рыжебородый мужчина с внешностью грузчика, одетого в костюм аристократа, и с отвратительным благожелательным выражением лица. А чуть в стороне была видна женщина. Перед глазами Грейс опустился черный занавес, в сердце заколотился молот, легкие окаменели: эта улыбающаяся на заднем плане группы женщина была ее мать. Глава 30 Грейс падала. Падала в бездонную пропасть. – Хендрике! Она не отвечала – реальность, из которой шел этот голос, была для нее неприемлема. Возможно, ее трясли, может быть, даже хлестали по щекам. Сколько времени длилось это ее оцепенение? Она этого не знала. Очнувшись, увидела, что на плечах у нее шаль, а в руке чашка горячего чая. – Хендрике… Лукас сидел перед ней на корточках и с тревогой смотрел на нее. Она моргнула, показывая, что слышит его. – Как ты себя чувствуешь? Что ответить на этот вопрос? Ее мозг отказывался допустить, что ее мать виновна в ее похищении и в перенесенных ею страданиях. Он упорно отвергал саму мысль об этом. – Ты кого-то узнала, да? – забеспокоился Лукас. – Мою мать… Молодой человек в свою очередь побледнел. – Она? – спросил он, указывая на ту, которую считал женой рыжебородого мужчины. – Да… Скажи мне, что она не участвовала в изнасилованиях. – Нет, но это она отводила нас одного за другим в спальню, уверяя, что все будет хорошо… Грейс прикрыла рот ладонью, чувствуя, как сердце подкатило к губам. – Мне очень жаль… – прошептал Лукас. – Значит, этот человек не твой отец? – Нет. Постепенно ее дедуктивные способности снова заработали. Теперь все упущения и ошибки ее матери приобрели для нее истинный смысл: она не вызвала немедленно полицию, когда дочь вовремя не вернулась из школы, не потому, что посчитала, что та задержалась у подруги, а для того, чтобы дать похитителю время уехать подальше. Если она заставляла Грейс после возвращения оставаться дома, даже не предложив ей обратиться к психологу, то только потому, что хотела избежать риска самой оказаться в чем-то скомпрометированной. Она быстро дискредитировала инспектора Дайса, выставляя его добросовестность и скрупулезность в работе медлительностью и некомпетентностью. А ее отец внезапно ушел из дома, очевидно, не из трусости или эгоизма, а потому, что в чем-то заподозрил жену и хотел развязать себе руки, чтобы найти правду. Для этого он и поддерживал контакт со Скоттом Дайсом. Среди этих отвратительных предположений одно возмущало Грейс настолько, что казалось ей нереальным. Однако Лукас выразился ясно и недвусмысленно: ее мать дала бородатому «возможность насладиться видом добычи перед тем, как разрешила ею овладеть». Значит, это его, загримированного под Крысолова, она видела в темном углу своей комнаты. Моника Кемпбелл пригласила его посмотреть на свою собственную дочь, прежде чем разрешить несколько месяцев спустя ее изнасиловать. Она-то прекрасно знала, что речь идет не об обычном ночном кошмаре. – Почему? – потерянно пробормотала Грейс. – Почему она это сделала? Грейс вспомнила о своей встрече с матерью всего два дня назад. И она еще испытывала понимание, даже сочувствие к этой старухе. Как истолковать ее слезы? Как отвратительную комедию, сыгранную на публику, или как муки совести, охватившие ее на склоне жизни? Обхватив голову руками, Грейс мучительно пыталась представить, почему мать подвергла ее таким мучениям. Эти тяжелые мысли вытянули из нее все силы, наложившись на усталость, приобретенную за время бесконечного пути по снегу. Лукас, должно быть, это почувствовал. Он накрыл ее вторым одеялом, чтобы она не простудилась. – Постарайся поспать, я буду рядом, – шепнул он. Побежденная физически и психологически, Грейс знала, что проснется измученной, но у нее действительно не было иного выбора, кроме как немного поспать. * * * Когда она открыла глаза, за окном было серо. Светало. Ей послышался какой-то шум снаружи, как будто скрип шагов по снегу. Должно быть, Лукас вышел. Она помассировала лицо, выпрямилась в кресле, чтобы размять затекшие мышцы, с трудом попыталась подняться… И тут выброс адреналина расширил ее зрачки и наэлектризовал все тело. Лукас не мог находиться снаружи, потому что спал у ее ног. Глава 31 Грейс тут же нагнулась и стала тормошить Лукаса, который моментально проснулся. Она приложила ладонь к его рту и жестами показала, что слышала шум возле дома. По испуганному выражению лица своего друга она поняла, что это необычно, и тут же вытащила из кобуры пистолет. Лукас бесшумно подкрался к двери за своим ружьем и прильнул к глазку, в то время как Грейс встала возле окна гостиной. Теперь они оба были на наблюдательных пунктах, вооруженные и начеку. Вдруг Грейс заметила, что Лукас подает ей знак, что вооруженный человек находится прямо перед дверью. Что им следует предпринять? Продолжать прятаться, выжидая, пока что-нибудь произойдет, и только тогда дать ответ? Или атаковать первыми, подвергнув себя риску рефлексивной стрельбы со стороны неизвестного, что могло стать для них роковым? Сомнения стучались в голове молодой женщины в ритме бешеных ударов ее сердца. Она сосредоточилась в поисках малейшей детали, способной склонить ее к выбору того или иного решения. И тут снова раздался звук шагов по снегу, приближающихся к дому. Лукас, прильнувший к глазку, не реагировал. Значит, незваных гостей было двое. Второй явно хотел ступать бесшумно, но у него это не получалось. Либо он был крупного сложения, либо, что более вероятно, тяжело вооружен. В таком случае, Грейс и Лукас будут уничтожены в первые же секунды штурма. Она легким щелчком языка показала своему помощнику, что надо переходить к делу, и быстрым движением встала перед окном, вскинув пистолет. Она увидела мужчину в белом маскировочном костюме, приготовившегося бросить в окно гранату и уже выдернувшего кольцо. Грейс всадила ему три пули в торс прежде, чем он успел среагировать. Стекло разлетелось от попаданий, а неизвестный рухнул навзничь, выронив гранату. Грейс бросилась на пол с криком: – Берегись! Она зажала уши руками за полсекунды до того, как взрыв снес часть стены в ливне брызнувших щепок. Пораненная осколками, с горящим лицом, оглушенная, но живая, она увидела, как во входной двери появляется целая серия дырок от пуль. Лукас, успевший последовать ее примеру и растянуться на полу, от испуга выстрелил наугад. Грейс выскользнула из дома через дыру, образовавшуюся в стене от взрыва, в трескотне выстрелов, заглушавших ее шаги, и попала в вязкую жижу, оставшуюся от разорванного на части убийцы. Она прокралась вдоль стены, рассчитывая атаковать с тыла второго нападающего, но, когда добралась до угла, повисла тишина, и она едва успела увидеть, как неизвестный шагает через порог хижины. Она бросилась следом за ним и увидела Лукаса, замеревшего на полу, и киллера, направляющего на него оружие, чтобы прикончить. Она выстрелила по ногам, всадив по пуле в каждую. Человек с воплем повалился на пол. Грейс бросилась к нему, ногой отшвырнула в сторону его автомат и направила свой пистолет ему в голову.