Дневные звуки смолкали их не замечаешь, пока они есть, но стоит им исчезнуть тишина давит, обманчивая ночная тишина, состоящая из тысяч звуков-фантомов, звуков-призраков Затихало чоканье дроздов, мелкие пичуги испускали последние трели и замолкали до утра. С тоненьким цвиканьем протянул низко над мелколесьем вальдшнеп летали ещё последние. Зря, брат, стараешься, подумал старик о нём сочувственно, не найдёшь уже себе самку, все на гнёздах, яйца насиживают! Над головой, высоко в ветвях ольхи, захлопало, заворочалось устраивались на ночлег вороны. Всё шло как обычно, как в ожидании многих ночных охот в его жизни И всё совсем по-другому. Впервые он охотился в шестьдесят восемь лет, и впервые сердце при этом стучало так не бойким перестуком, в радостном возбуждении скорой схватки и, даст Бог, победы, нет, сердце билось тяжело, и неровно, словно задумываясь на мгновение после трёх-четырёх ударов продолжать или бросить смертельно надоевшее за долгие десятилетия занятие. Он привык к такому в последний год, даже и не задумывался сходить к врачу, сделать кардиограмму сколько отмерено, столько отмерено, лучше дожить и умереть в своём доме, а не на казённой больничной койке. Стрелки командирских часов крохотными светляками ползли к полуночи. Рваным зигзагом прочертила темноту летучая мышь он вздрогнул, оторвавшись на мгновение от напряжённого высматривания. У воронки ни звука, ни шевеления. Но он чувствовал если гости и будут, то скоро, в течение ближайшего часа. Под утро на таких охотах дичь является редко. Но бывает всяко. Издали покатился разнокалиберный перелай собак. Старик насторожился, прислушался в посёлке кого-то или что-то учуяли. Со стороны Редкого Кузьмина, из-за ограды одной из вилл, откликнулся мощный, басовитый голос гавкнул раза три и замолк, не желая участвовать в плебейской сваре. Ноги затекли, он их почти не чувствовал, но не менял положение, ежесекундно готовый к выстрелу. Он не испытывал ненависти к тем, кого сейчас будет убивать. Ни малейшей. Даже после вчерашней истории с коровой. Нельзя ненавидеть того, в кого стреляешь рука дрогнет, обязательно промахнёшься. Опять же, что волки, что собаки Божьи твари, тоже есть хотят. Что поделать, если природа у них хищная, И если они выбрали не ту корову. Не надо их ненавидеть. Их надо просто убить выполнить неприятную и нелёгкую работу. Старик ждал. Глава VII Поминки были совсем простые: на столе стояла банка «эликсира жизни» на основе медицинского спирта, за столом сидели Эскулап с Капитаном. Эскулап разлил по второй и провозгласил незамысловатый тост: Ну, чтоб земля ему была пухом! Точнее, чтоб кремационная печь была была блин, чем бы она ему была бы, а? Короче, гори спокойно, дорогой товарищ Они выпили, не чокаясь лабораторными мензурками (удобная, кстати, тара с делениями пьёшь и видишь, как приближаешься к своей норме). Капитан глотнул осторожно чистого алкоголя в зелье процентов семьдесят, а то и больше, остальное сахар и всевозможные добавки, приданные приглушить и замаскировать убойную крепость. Эскулап, который не признавал слабых напитков, а к таковым он относил все не дотягивающее до шестидесяти градусов и чья глотка давно загрубела от подобных собственноручно приготовляемых коктейлей, Эскулап пил медленно, с видимым удовольствием и не торопился тянуться к закуске. Он погладил банку, предосторожности ради украшенную узкой красной наклейкой «ОСТОРОЖНО: ЯД!», и сказал то, что на поминках говорить вроде и не полагалось: Хороший был парень Витя. Но слабак! И дурак, если по большому счёту Потому что застрелился? осторожно спросил Капитан и налил ещё по одной. Похоже, сейчас Эскулапа потянет на умные разговоры. Интересно будет послушать. Последнее время народ в Лаборатории зажат и молчалив; те, кто знает, потому что знают, кто не знает поддавшись общей атмосфере тревожного и подозрительного ожидания. Записи прослушки совершенно неинтересные, короткие деловые фразы, ничего лишнего, ничего личного, никакой возможной зацепочки Но Эскулапу на всё плевать, он прёт по жизни, как носорог по джунглям, ни на кого и ни на что не оглядываясь, уверенный в себе, в своих силах, в своей необходимости и незаменимости. Да нет, при чём тут это Где, когда и как уйти из жизни сугубо личное дело каждого. Одним нравится цепляться до конца, до прогнивших насквозь внутренностей, до вставных челюстей, до капельницы в вене и подкладной утки в кровати Другие предпочитают добровольно избавиться от таких прелестей. Но мы жалеем или осуждаем почему-то только вторых Тогда почему слабак и дурак? Потому что делал не понимая, что делает. А когда понял испугался и застрелился. Но вся беда в том, что на самом-то деле он опять ничего понял. Просто поменял плюсы на минусы, объявил для себя научным преступлением то, что считал вчера научным подвигом Объявил осудил привёл в исполнение. Тяп-ляп и готово как Тройка в тридцать седьмом. Дело шитое, обвинения облыжные, обжалованию не подлежит. Интеллигент, б не может жить с камнем на совести Эскулап фыркнул возмущённо, хлопнул ещё мензурку, засмолил беломорину себя он к интеллигенции не относил ни в коем разе. А камня-то и не было? Вопрос Капитана определённо отдавал провокацией, но он надеялся, что несколько уже разомлевший Эскулап клюнет. Так и вышло. Какой камень, Дима, какой камень? (Капитан поморщился, только Эскулап постоянно нарушал инструкцию: не употреблять настоящих имён даже в частных разговорах.) Какой, к чёрту, камень? Разве что на могилке поставит благодарная Контора Типичная болезнь сопливых интеллигентов радеть за всё человечество. Не спрашивая, не интересуясь необходимостью этого радения исключительно по собственному разумению: Согласно собственному истолкованию общечеловеческих ценностей Абстрактный гуманизм страшная штука. Страшная именно своей абстрактностью. Общечеловечностью. Гуманисты с пеной у рта вопят об отмене смертной казни вообще, всем сразу. А если их дочь изнасилуют и убьют в подъезде, кричат с той же убеждённостью: распните! казните! убейте его! он уже не человек! и при этом остаются гуманистами. Просто этот убийца не человек, а животное. Витя сделал маленькое допущение: роющиеся по помойкам кандидаты в объекты потеряли право называться людьми. И их допустимо с чистой совестью пустить на опыты во благо всего, разумеется, человечества Ты как к экологам относишься? неожиданно сменил тему Эскулап. К экологам? Ну-у-у К экологам Капитан себя никак не относил. Но и против них, собственно, ничего не имел. Другая форма той же болезни: радеть за всё человечество. Придурки Ну почему же вступился за сторонников зелёного мира Капитан, чувствуя, как привычная чёткость мысли растворяется в мозголомном зелье. Они не только человечество они и лес, и животных всяких. Всю, как её там всю биосферу защищают, Что ты знаешь за биосферу, мальчик? Стоит ли употреблять термины, совсем неизвестные? Эскулап пожал плечами и осмотрел свою мензурку, презрительно скривив губы. Тяжело поднялся, подошёл к стеклянному шкафу, вернулся с мерным стаканом ёмкостью не меньше литра. И дальнейший разговор продолжал, прихлёбывая эликсир веселья из новой тары впрочем, на связности его речи выпитое никак не отражалось. Капитан и не пытался за ним угнаться, всё реже наполняя свою мензурку. Биосфера, херр гауптман, это, говоря совсем упрощённо, совокупность всех живых видов, копошащихся на нашем шарике. Йес? Так вот, из миллионов и миллионов известных науке видов активное копошение продолжают меньше трёх процентов. Остальные вымершие. Окаменелости. Отпечатки в каменноугольных слоях. И дело совсем не в том, что одни виды постепенно сменяют друг друга, как волосы на голове здорового человека, поддерживая какое-то оптимальное количество. Чёрта с два! Сто миллионов лет назад многообразие и животных, и растений было гораздо больше на порядок больше. Шарик ускоренно лысеет и со лба, и с затылка. И человек к этому абсолютно непричастен, процесс начался задолго до его появления Ну-ка, простенький вопрос на засыпку по биологии: какие виды появились за последние сорок тысяч лет, а? Список исчезнувших занимает несколько томов Капитан не захотел засыпаться на детском вопросе: Ну, собаки разных там пород Лошади, коровы, куры постоянно ведь какие-то новые виды выводят Растения, опять же Ерунда! решительно пресёк его дилетантские потуги Эскулап. С биологической точки зрения какой-нибудь свежевыведенный питбуль всё тот же старый добрый канус вульгарус собака обыкновенная. Обычные девиации в рамках стабильного вида. Такую шутку, говоря откровенно, можно сыграть и с человеком. Отобрать энное число людей ну, скажем, с длинными носами. И мягко говоря, грубо выражаясь скрестить. Потом отобрать са-мых носатых детишек и опять скрестить. Нам финала опыта, понятно, не дождаться, у людей половая зрелость наступает чуть позже, чем у мушек-дрозофил, но наши последователи через несколько поколений получат генерацию с такими наследственно-закреплёнными шнобелями, что сам Сирано де Бержерак в гробу завертится. Но говорить о новом виде, о хомо буратинус, не имеет смысла генетически это те же люди. Просто с длинным носом. Можно, кстати, поэкспериментировать и с длиной какого другого органа Эскулап ухмыльнулся, не оставляя сомнений, что за орган он подразумевает. И снова наполнил свой опустевший стаканище. Капитан уже потерял нить разговора, беспорядочно скакавшего от экологии к выведению людей-долгоносиков, и ему хотелось побыстрее вернуться к смерти Доктора. Но по непонятной самому причине, может, чисто из алкогольного упрямства, он продолжил спор с Эскулапом: А вирусы? Каждый год новый грипп появляется А СПИД? Да и мы сами тут А кто сказал, что вирусы живые-существа? Вопрос крайне спорный Есть такое старое определение: жизнь способ существования белковых тел. Белковых! Не гипотетических кремнийорганических существ, не самообучающихся компьютерных систем, не сгустков организованной высокотемпературной плазмы. И не вирусов! Недаром компьютерные программы-вредители прозвали вирусами способ действия тот же, только носителем программы является не магнитный диск, а сложно закрученная молекула РНК. И от её действия нарушается жизненная программа клетки, а не компьютера. А потом клетка (или компьютер) начинает плодить новые вирусы. Основное свойство жизни способность к размножению. Вирусы, и те, и другие, сами размножиться не могут. Кристаллы, к примеру, тоже «размножаются» похожим способом на более низком уровне молекулярных взаимодействий. Но их никто живыми не называет Капитан, честно говоря, устал от затянувшейся лекции по биологии. И решил кивать, соглашаясь со всеми доводами Эскулапа. А тот уже не мог остановиться: Если других примеров у тебя не осталось, то приходится сделать мрачный вывод: биосфера умирает. Впадает в коллапс. И чтобы там ни верещали экологи вырубка лесов и залповые сбросы в реки никакого отношения к этому коллапсу не имеют, всё началось гораздо раньше Причина? Причина проста: любое живое существо стремится к двум главным вещам: размножиться как можно больше и сделать родную среду обитания минимально пригодной для своего существования. Травоядные стремятся сжевать и вытоптать всю траву, которая их питает; хищники пытаются выкормить всех родившихся у них детёнышей и сожрать для этого как можно больше травоядных Растениям необходим углерод из атмосферы и они его активно извлекают; а заодно высасывают из земли химические элементы и те возвращаются в почву только частично Результат: если срабатывают какие-либо факторы, сдерживающие два основополагающих стремления вида, вид выживает. Не срабатывают вид быстро вымирает. В принципе это нормально при условии, что видообразование идёт достаточно активно Но сейчас эволюция застыла на мёртвой точке. Почему? Очень просто: для возникновения любого мамонта или динозавра, первого в роду, необходим начальный толчок некое воздействие на генную информацию клетки. Радиация нужна, жёсткое излучение! А ещё избыток строительного материала для белка углерода. Миллиард лет назад и того, и другого было достаточно, настолько достаточно, что люди просто в тех условиях не выжили бы сильнейшая естественная радиация и перенасыщенная углекислым газом атмосфера. Прошли сотни миллионов лет. И что? Радиация угасла естественным образом большинство радиоактивных изотопов просто распалось. А растения-гиганты, все эти выраставшие чуть не до неба хвощи и папоротники, изгадили столь благодатную для них атмосферу большая часть углерода перекочевала из воздуха в их клетки, а оттуда в залежи нефти и каменного угля. Результат: эволюция остановилась. А отсутствие прогресса рождает регресс. Теперь о так называемом венце Природы о человеке. Эта, мон шер, хитрозадая тварь делает всё, чтобы выполнить две главные задачи вида: размножиться как можно более и сделать землю для себя абсолютно непригодной. А поскольку обладает разумом наиболее преуспела в своём деле. Земля как замкнутая экосистема просто не способна прокормить столько едоков Ты ещё следишь за мыслью? Капитан уныло кивнул. Выкладки Эскулапа были вро-де логичны но вызывали чисто инстинктивное отторжение. Продолжим. Хомо сапиенсу благодаря разуму удалось обойти почти все естественные регуляторы роста численности и оттянуть свой закономерный конец. Цена этому то, что «зелёные» придурки называют экологической катастрофой. Всё просто распаши весь шарик, от и до; но без травящих всё живое удобрений и пестицидов почва истощится почти мгновенно и не прокормит растущие миллиарды. А чтобы их одеть надо превратить все хлебные поля в хлопковые. Или в бараньи пастбища. Либо переходить на искусственные волокна и терпеть под боком всю ядовитую химическую промышленность Очистные сооружения паллиатив. Ну отфильтруем, отцедим ядовитые отходы а куда девать отцеженное? Увезти подальше, зарыть поглубже? Свалки, окружающие мегаполисы, уже сравнимы по площади с жилыми кварталами Альтернатива включение старых добрых природных регуляторов: войн и эпидемий. Но все экологи, режущие бритвами шубы и пикетирующие фабрики, воевать не согласны категорически. Медленно дохнуть им приятнее А заболев, что характерно, визжат, сучат лапками и требуют лечения теми же самыми лекарствами, от отходов производства которых столь страдает дорогая их сердцу природа Да и войны, если честно, паллиатив, полумера: в локальных войнах людей гибнет гораздо меньше, чем за то же время рождается. А глобальная так засрет всё вокруг Даже не ядерная, даже обычная достаточно разбомбить и поджечь все наши многочисленные производства и запасы нефти и по меньшей мере половина плодородных земель плодородными быть перестанут Эскулап перевёл дух и отправился за второй банкой первая под разговор как-то незаметно опустела (на походке его, как ни удивительно, выпитая доза совсем не отразилась). Капитан погрустнел. Теории в давно не мытой голове Эскулапа рождались достаточно стройные и логичные но слишком уж безнадёжные. И он воспользовался паузой, чтобы перевести монолог в дискуссию; А ограничение рождаемости? Можно же установить предел приемлемый Фи-и-и Китайцы пробовали. Результат тут один в сытых странах активно используют контрацепцию, а в голодных плодятся как кролики. Но общее число растёт и растёт Так что же делать? На хрена вы все нужны с наукой вашей, если ничего придумать не можете? Дима Ничего не надо придумывать. Незачем. Мы начали с экологов и биосферы, так? Но твои экологи всё переворачивают с ног на голову: биосфера не умирает. Она возрождается исключительно нашими трудами. В смысле, всего человечества. Мы просто-напросто создаём условия для нового витка эволюции: извлекаем из земли углерод в виде нефти, угля и газа и возвращаем в атмосферу, сжигая. И вытаскиваем из глубин на поверхность изотопы повышаем радиационный фон. Вполне возможно, что в этом и состоит эволюционное предназначение хомо сапиенса. Или божественный план, если ты сторонник такой гипотезы. А сделав своё дело, мавры, как известно, уходят Вот так Я, кстати, жениться собрался. И детей завести рассчитываю. И на внуков надеюсь. Так что же, все они для того только родятся, чтобы тут опять травы-цветочки до неба вымахали? А между ними бы саблезубые бабочки порхали? Так? Ну уж Я думаю, что внуков ты ещё понянчишь. Да и праправнукам смерть от кликов супербабочки не угрожает Тут даже не о тысячах лет разговор, как минимум о десятках тысяч Это во-первых. А во-вторых, у человечества есть ещё немало хитрых трюков в запасе. И мне кажется, что над самым главным и основным работаем именно мы. Каким же образом? Новый человек. Новый хомо хомо ликантропус. Вид, способный к самопроизвольному изменению своих клеток и органов и не зависящий от всех выкрутасов внешней среды. Способный перестроить свой метаболизм для жизни в радиоактивной пустыне и в атмосфере из выхлопных газов; способный отторгнуть и тут же регенерировать не справляющийся с нагрузкой орган; не боящийся дурацкой смерти от случайной травмы А боящийся лишь серебряной пули подхватил Капитан с издёвкой. Вот ты, значит, какой, человек будущего безмозглый зверь, жрущий всех, кого встретит? Ну нет, тогда уж лучше как динозаврам Вот и Витя, покойник, так рассуждал вздохнул Эскулап. И осудил себя за то, что выпустил джинна из пробирки. А джинн взял да и закусил первыми встречными и аппетит его только разыгрался Витя, бедняга, думал, что он, джинн, сразу начнёт райские дворцы строить на благо настрадавшегося человечества Или, иначе говоря, будет поставлять свою кровь и ткани для изготовления чудо-лекарств. И вдруг такой облом. Ну конечно, как тут не застрелиться самый простой и достойный выход. Пиф-паф и смыл грехи вылетевшими мозгами. Но насчёт безмозглости объектов, можно поспорить. Я вскрыл их, три десятка мозг по потенциальным возможностям не уступает нашему. Представь такую аналогию: рождается ребёнок с неразвитым пока мозгом и в то же время с природным оружием, смертельно опасным для окружающих. Ну, к примеру, с ядовитыми, змеиными зубами. И первым делом убивает акушерку кусает за руку. Не со зла инстинктивно. Если тут же изолировать его от людей, бросить в клетку с серебряными прутьями вырастет он человеком? Нет, так и останется зверёнышем Я убеждён, что любой из наших объектов и из известных истории самородков мог обрести разум. И кто-то наверняка обрёл. Не всех известных в истории оборотней уничтожали иногда просто прекращались бессмысленные убийства и дело забывалось. Можно предположить, что как младенец начинает со временем контролировать процесс мочеиспускания так и выживший и развившийся ликантроп в идеале может сознательно управлять своими превращениями. Перспектива именно в этом, а не в пилюлях для богатеньких паралитиков. Вот так Вот как оно получается Значит, ловить прожорливую тварь не стоит, да? Надо только подождать лет десять, пока поумнеет, цивилизуется и научится контролировать свой аппетит и мочеиспускание Капитан медленно повёл вокруг себя мутным взглядом похоже, последние мензурки, как всегда оно и бывает, оказались лишними и тут зелье его окончательно добило. Но собрался с силами и сказал: Б-будем ждать п-пока сами поумнеют? Или или откр откроем для них в-воскресную школу ик на лоне п-природы?.. В природе всё функционально, назидательно заявил Эскулап. Волк санитар леса, а ликантроп санитар социума. Посмотри первые жертвы явно асоциальные типы, те же бродяги, бомжи и их Заметил, что Капитан его не слышит, уставившись в одну точку, и сменил тему неожиданно и резко: А не прогуляться ли нам, Капитан?! Развеяться, а?! Сегодня по блоку Аня дежурит, девчонка свойская. И у автоклавов кто-то остаться из лаборанток должен Капита-а-а-н! Ну, Капитан, подтянитесь Капитан изображал самую последнюю степень опьянения, и особых усилий ему не требовалось отстранение наблюдал, как Эскулап хлопочет, пытаясь оторвать его от стула. Внезапно пришло понимание сути финала разговора, дикое алкогольное озарение: да он сам из них! Точно! Ещё полгода назад сетовали они с Доктором, что им некому пересадить вилочковую железу объекта, каких-то великих результатов они ждали от такого опыта. Не иначе как сам Эскулап ударился на подвижнический путь и теперь таскает внутри себя кусок ликантропической требухи Оттого и спиртяга его не берёт Оттого и мысли такие Тоже решил человечество облагодетельствовать И Капитан продемонстрировал полную отключку, продолжая исподволь наблюдать: что ещё сделает Эскулап? A тот, оставив бесплодные попытки вернуть Капитана к активной жизнедеятельности, легко подхватил его могучими руками, перенёс на кушетку, прикрыл извлечённым откуда-то покрывалом Вышел и отправился по коридору, судя по направлению шагов, тяжёлых, но уверенных, действительно в дежурку, пообщаться с Аней, свойской девчонкой Капитан приподнялся, достал из кармана диктофон, выключил завтра, на трезвую голову, послушаем ещё раз всё его словоблудие и заснул. Во сне он крохотным муравьём бродил среди выросших до неба папоротников, а мимо с треском проламывалась, порхала, прыгала и с аппетитным чавканьем пожирала кого-то воспрянувшая от спячки биосфера А Капитан знал, прекрасно знал в этом сне рецепт спасения рода человеческого простой до гениальности, без превращения в косматых монстров и искал, искал Эскулапа, спеша рассказать и поделиться, но того нигде не было. А к утру блестящая идея исчезла, испарилась, растаяла лёгким облачком Глава VIII Ночь давила. Давила на все органы чувств. Темнотой на расширенные зрачки старика, звуками на чутко вслушивающиеся уши. Когда Говорят, что ночь «безмолвна», не верьте. Ночь полна звуков, иногда тихих, иногда громких но всегда тревожных. Это не просто журчит ручеёк нет, его голос совсем не тот, что в солнечный полдень, там всплёскивает вода под чьей-то осторожной ногой. Или лапой. И не просто треснул сам собой сухой сучок, остывая от дневного зноя, невидимый гость вышел на берег, он всё ближе и ближе Старик поёживался от ночной прохлады и от обманчивых ночных звуков. Природу их он определял почти безошибочно и всё равно не мог избавиться от неприятного впечатления. Тягучий, похожий на скрип крик коростеля совершенно безобидной птицы, не знающей покоя и ночью, казался особенно зловещим точь-в-точь кто-то точит огромный зазубренный ржавый нож. Точит именно на тебя. Коростели так привлекают самок, подумал старик. Странные, однако, вкусы у их подружек. Улыбнулся собственной шутке, тут же вспомнил жену нахмурился. Ночь обещала выдаться лунной и обманула. Откуда-то наползли исподволь тучи, скрыв почти полную луну, и только на востоке сверкали несколько звёзд нa небольшом участке чистого неба. Тёмные пятна кустиков там, у воронки, зажили загадочной псевдожизнью. От долгого и непрерывного впитывания казалось, что они перемещаются медленно-медленно ползут, бесшумно подкрадываясь Стоило ненадолго отвлечься, потом вернуть взгляд и чернеющие силуэты оказывались совсем на других местах. Старик прекрасно знал все фокусы ночного зрения, хорошо знакомые любому дозорному, но легче от этого не было. Никто не пришёл. Никто не пожелал возобновить давешнюю трапезу. Светало. Надо было слезать, надо было идти домой, но просидевший почти неподвижно пять с половиной часов старик медлил, надеясь на совсем уже призрачный шанс. Он не признавал поражений. Даже теперь, когда близилось, когда стучалось в окно, отзываясь болью в груди, самое последнее поражение, неизбежное и окончательное, не признавал.