Посмотри вот эту шпаргалку. Не стоит выдумывать велосипедов, их выдумали задолго до нас Генерал выложил на стол густо усеянную машинописью страничку два отверстия с краю небрежно разорваны. Капитан мог побиться об заклад, что совсем недавно отверстия прошивала толстая нить, скреплённая печатью: «секретно». Он стал читать. Из сводного доклада Марченко Чернорецкого (фрагмент) исследования средневекового европейского костюма [49, 156] позволяют сделать вывод о первоначальном функциональном назначении серебряного шитья, впоследствии превратившегося в чисто декоративный элемент. На представленных в упомянутых источниках рисунках ясно видно, что в более ранних вариантах дворянских костюмов серебряная вышивка предохраняет зоны человеческого тела, в первую очередь подвергающиеся атаке ликантропов, как-то: яремная вена и сонная артерия (вышивка воротника), кисти рук (вышитые обшлага). В наиболее богато расшитых костюмах серебром защищены от нападения спереди все внутренние органы грудной клетки и брюшной полости. Пик моды на серебряную вышивку и её преобладание над золотой в Западной Европе относится к XIV XV вв., т. е. ко времени наибольшего распространения публичных процессов и казней ликантропов (см. «Дело П. Штрауба» и др.). Не подлежит сомнению, что серебряные украшения (браслеты, цепи, колье, ожерелья и т. д.) выполняли аналогичные шитью функции. 14,11. Корреляция геологических карт с указанными районами наиболее плотных залеганий аргенитовых руд и результатов оценки по методике Фрезера Чернорецкого достоверности Достаточно, сказал Генерал, внимательно следивший, как его глаза бегают по плотным строчкам. Ты уловил мысль? Любил писать красиво и просто покойный Марченко, без научных заумностей идея вполне понятная «Покойный Марченко, теперь вот покойный Доктор думал Капитан, глядя как листок превращается в ровненькую бумажную лапшу. А что про меня скажут? Любил красиво убивать покойный?» И этого не скажут Глава X Они столкнулись в воздухе, на лету центнер стремительно несущейся плоти, одинаково чуждой и человеку, и зверю, алчной к крови и трепещущему, умирающему на клыках мясу, и тридцать граммов свинца, совсем не жаждущего кого-то убивать, просто пущенного в ещё более стремительный полёт людской волей. Казалось, неразличимый глазу бросок массивной твари не может остановить ничто, и уж тем более какие-то комочки металла но законы физики действуют на всех одинаково. И гласят, что энергия летящего тела, конечно, пропорциональна его массе, но скорости пропорциональна в квадрате. Свинец победил убийственный прыжок подломился, тварь с клокочущим воем рухнула на землю почти под самым лабазом разодранная, окровавленная, бьющаяся в конвульсиях. Старик с искажённым лицом держался за грудь, словно именно в него попала картечь, и только через несколько секунд медленно, осторожно, чтобы не сломать застрявшую в сердце хрупкую стеклянную иглу, переломил ружьё и вставил новый патрон давняя привычка: что бы ни произошло при охоте за крупным и опасным зверем, каким бы ни показался результат выстрела оружие должно быть тут же перезаряжено. Только потом он взглянул вниз, туда, где стихали звуки агонии, старик так и не понял, что за хищника он убил. Тварь не подёргивалась в последних конвульсиях, как в том был уверен старик. Вой стих совершенно по обратной причине. Тварь стояла на четырёх лапах неловко, кособоко, заваливаясь на переднюю левую, но стояла. И, задрав голову, смотрела вверх. Он не раздумывал ни мгновения о причинах странного факта: дрогнула на старости лет рука или дело в непонятной живучести зверя. Он снова выстрелил раз зверь не убит, надо добивать немедленно. Стрелять пришлось из неудобного положения, стоя на коленях у края помоста и вертикально вниз. Старик выстрелил и в этот момент, словно сдетонировав от выстрела, игла в его сердце взорвалась, разлетелась на тысячу острейших стеклянных осколков по всему телу, вспарывая болью нервные окончания. Он промахнулся. Нет, рука не подвела просто за короткий миг, что прошёл между движением пальца и вылетом снопа картечи, зверя не оказалось там, куда ударила свинцовая струя. Старик захрипел и от промаха, и от рвущей на части боли, по-прежнему стоя на коленях, он пытался переломить ружьё, и от усилия ему казалось, что он переламывает сам себя. Зверь Прыгнул. Совсем не так, как в первый раз тяжело, неуклюже, не до конца оправившись от смертельной для кого угодно раны, и сил ему хватило только на то, чтобы зацепиться за край лабаза Когда в настил намертво вкогтились две лапы старик видел их в лунном свете ясно, мог различить чуть не каждую шерстинку, он подумал отрешённо, без тоски и сожаления: конец. Старик умирал, а вид и способ смерти не имел особого значения. Сил не было, пульсирующая холодная боль брала начало в груди и растекалась по рукам, особенно по левой он просто не мог поднять рук. Не мог поднять до тех пор, пока над помостом не появилась уродливая башка, состоящая, казалось, из одной оскаленной пасти. И тут старик ударил её мгновенно позабыв о боли, круша и разрывая все внутри себя, страшно ударил прикладом переломленного ружья, снова, снова, снова Смерти не было. Смерти не существовало в природе. Был лишь бой, последний бой, который кончается только победой. Он бил, не чувствуя уже ничего, так охваченный пламенем танкист давит на гашетку пулемёта, не замечая пузырящейся кожи и вспыхнувших волос; так пехотинец не чувствует свинца, разносящего его грудь в клочья на последнем полушаге до амбразуры; так камикадзе, уже убитый, отдаёт посмертный приказ своим цепенеющим рукам и направляет изрешечённый самолёт в самое сердце вражеского линкора На пятом ударе приклад рвануло из рук он едва удержал, но удержал, и тут же отпустило тварь с воем покатилась вниз. Или страшные удары достигли цели, расколов казавшийся несокрушимым череп, или произошло что-то ещё позабыв про помост и старика, зверь катался по земле, не прекращая воя. Дальше старик действовал как бездушный автомат, запрограммированный на несколько простейших операций переламывал ружьё, вставлял патроны, давил на спуск, снова переламывал, опять вставлял Левый ствол иногда отвечал выстрелом, иногда сухим щелчком курка, впустую выбрасывая нестрелянные патроны, он не обращал внимания Старик расстрелял всё содержимое патронташа, от жаканов до самой мелкой дроби, ни разу не промахнувшись. И только когда рука впустую провела по порожним кожаным гнёздам, он посмотрел вниз, на затихшую, измочаленную свинцом тушу и стал заваливаться на бок. Тварь издохла. Он победил. Камень в сотне метров от Александровской церкви был похож на могильный мрачная тёмная глыба в кладбищенской оградке. Но отмечал он место явления иконы Казанской Богоматери в далёком 1826 году. Марья, церковная служка, рано утром подливала масло в лампадку у камня и увидела старика. Увидела и сначала приняла за пьяного. Потом, когда приблизился нетвёрдой походкой, разглядела ружьё, на которое старик опирался как на палку. Охотничек. Характер у Марьи был тот ещё, христианское смирение она толковала весьма своеобразно, никогда не упуская случая наставить заблудших на путь истинный. А ещё старый человек! завела она без долгих предисловий. Шляешься ни свет ни заря, тварей Божьих убиваешь, креста на тебе нету Не все твари Божьи еле слышно прошептал старик онемевшими губами и пошатнулся. Не все Губы были совершенно белыми, Марья впервые увидела такие на лице ещё живого человека и испугалась. Старик привалился к окружавшей камень оградке и сказал так же беззвучно: Я убил её, а она ушла Ожила и ушла Не время умирать не время вернётся Марья не слышала ничего из этого шёпота, она уже всё поняла, но не знала, что делать, метнулась из оградки: ты присядь, присядь, я сейчас старик оплыл на серый гравий, побежала к дому батюшки, у того имелся мобильник. Смотри, штучное и с дарственной надписью Приберём? Всё равно не жилец ведь Да брось ты Старьё. Рыжий шофёр «скорой» повертел ружьё в руках. Шарнир люфтит Да и бабка его со стволом видела, и долгогривый этот Настучат будет ментовка жилы мотать: куда, мол, дели? Да и приклад, ты глянь только Приклад и ложа были словно изжёваны, тёмное ореховое дерево пересекали глубокие трещины и покрывали свежие вмятины, одна даже пробила насквозь пластину со стёртой дарственной надписью; накладки ложи из белого металла наполовину содраны. Фельдшер не желал сдаваться в своих попытках хоть чем-то поживиться и попытался отколупнуть крохотную плоскую фигурку стилизованного оленя. Спросил с надеждой: Серебро небось? Да откуда мельхиор, конечно не старое же время ответил шофёр с видом знатока. Садись, поехали Фельдшер небрежно швырнул ружьё в кабину. Насчёт накладок и таблички всезнайка-шофёр ошибся они действительно были серебряные. Дело погибшей под колёсами лаборантки Костиковой проскочило мимо их внимания за суетой последних недель. Капитан, кроме прочего, был по горло занят подбором команды; Седой, отвечавший за персонал, как раз тогда пропадал в Виварии, подготавливая систему экстренной ликвидации клетки с уцелевшими ликантропами и кое-какое не предназначенное для посторонних глаз оборудование должны были подняться на воздух при любой попытке не санкционированного Генералом доступа. Причём так, чтобы расследующая причины комиссия могла, не слишком кривя душой, признать всё произошедшее бытовым взрывом, и эта задача была не из лёгких даже для сугубых профессионалов. Руслан, временно исполнявший обязанности Седого и одновременно принимавший дела от Капитана, тоже был загружен под завязку. С банальным случаем поручили разобраться пареньку из новых, из пополнения, ни к каким секретам не допущенному (работают себе мирные учёные, звенят колбами-пробирками, а он их бдительно охраняет). Паренёк всё выполнил вдумчиво, в докладной записке изложил вывод: поводов подозревать покойную в техническом или ином шпионаже нет, жила по средствам, подозрительных связей не выявлено, образ жизни резко в последнее время не меняла ни сучка ни задоринки. И погибла вполне банально, ничего подозрительного. А что сбившая машина скрылась с места происшествия тоже случай не уникальный, такое сплошь и рядом случается. Доклад паренька лёг на стол Генерала среди отнюдь не первоочередных документов. Тот прочитал его не скоро и первым делом сделал то, до чего его старательный, но не владеющий всей информацией подчинённый дойти никак не мог: открыл составленный в своё время Доктором и Капитаном список 2а. Там, в количестве тридцати семи, перечислялись лица, теоретически не знавшие, что именно находится в пропавшем контейнере, но могущие строить кое-какие догадки. И при определённом стечении обстоятельств имевшие возможность наложить на него руку. Под номером шестнадцать в списке шла Костикова. Капитан рычал и скрипел зубами, но проверять давно остывший след пришлось ему. Распутывать дело приходилось урывками, остальной нагрузки никто с него не снимал. До конца тропинки он дошёл через несколько недель, в начале августа. Глава XI Тут совсем другой лес, подумал Капитан. Не похожий на подкрадывающиеся к городу с юга заросли, по которым столько довелось мотаться нынешним летом. Те он ненавидел и задыхался в них. Здесь нет болотистых перелесков, заросших противной ольхой, нет непролазных густых кустарников и скрюченных дистрофичных берёзок. Не чавкает под ногой между кочками ржавая, с разводами вода, не высыхающая даже летом. Сосны здесь рвутся к небу свободно и смело, и между ними более чем достаточно места для свежего воздуха и солнечного света. Нет, не зря Сталин укладывал в замёрзшую землю дивизию за дивизией, отвоёвывая у упрямых финнов эти сказочные места. Что бы о нём ни говорили не зря. Кровь давно высохла, а красота осталась. Лес вступал в посёлок уверенно и гордо, как армия-победительница. Сосны-великаны словно и не замечали дома и заборы и копошение людей внизу стояли прямо и твёрдо, как сто лет назад, когда на здешних пологих холмах никто и не думал разбивать дачных участков. Под ногами хрустели шишки, По обочинам узких улочек росли черника, и земляника, и спелая лесная малина Руслан протянул руку и на ходу сорвал с колючего куста несколько ягод, шёл, кидая по одной в рот. Команда была собрана и почти подготовлена, завершались последние тренировки, может, и стоило проверить кого в деле но Капитан взял с собой Руслана. Кто его знает, как всё тут повернётся. Если всё окажется серьёзно, если они купились на хитрую инсценировку, если их сюда аккуратно, исподволь подвели будет жарко. Будет не до проверок. Придётся работать всерьёз, на пределе возможностей. А возможности Руслана он знал хорошо. Высокий, в полтора роста, забор доски ещё пахнут олифой. Короткая надпись «Злая собака» никаких там «Осторожно!»; и калитка не заперта. Заходите, если охота. Но мы вас предупреждали. Они зашли. Из-за угла вымахнул рослый ротвеллер, в глазах неподдельная радость наконец-то подходящее развлечение, что-то посерьёзнее соседских кошек. Капитан, не замедляя шага, сдвинул в кармане рубчатую кнопку. Пёс напоролся на повисшую в воздухе невидимую стену, взвизгнул и мгновенно лёг на обратный курс, через несколько секунд обиженный скулёж донёсся из дальнего угла участка. Пугалка Деточкина действовала безотказно к сожалению, только на волков и собак. Новенькие ступени крыльца не Скрипнули под ногами, Капитан распахнул дверь, насторожившейся кошкой скользнул внутрь. Не ждали? Действительно, не ждали. Двое. Сидят, пьют пиво. Занимающий половину веранды стол уставлен бутылками, большей частью пустыми. Краснеет кучка раков, раскрошенная скорлупа панцирей небрежно разбросана. Никакого подвоха не видно, но расслабляться рано. Хозяина Капитан опознал сразу, словесный портрет не врал. Невысокий, неширокий в кости, стрижка ёжиком. Косит под крутого: ручонки бугрятся вполне приличной мышцой и пестрят наколками. Чувствуется, не филонит в тренажёрном зале. А картинки, якобы блатные, похоже, колол человек с юмором, и кое-какие ошибки допустил намеренно. Действительно загремит на зоне наждачкой подправят быстренько. Держится в первые секунды неплохо, но вазомоторика выдаёт: нервничает парень, боится чего-то, ткни и поплывёт. Второй старше, крепче, опасней. На вид тупой качок, бугай с набитыми костяшками пальцев. Но в глазах что-то такое есть Капитану некогда было всматриваться и анализировать. Отметил лишь быстрый взгляд бугая на куртку, висящую на стене. Ага Ничего, с ходу не дотянется.