– След Зверя… след Зверя… – пробубнил мичман Цулт. – Зверь тот, полагаю, издох давно, и рыбы его съели. – Зверь у нас в головах, – Тыг-Таг постучал пальцами по лбу. – И Сылт надеется избавить от него свою черепушку, отыскав чудовище в реальности. Отыскав и засадив в брюхо торпеду! – договорил он и зачем-то ткнул щепотью Цулта в плечо. Олт знал, что Тыг-Таг тронутый не меньше, чем грог-адмирал. И Нейлт, и Цулт, и остальные офицеры – каждый свихнулся давно и прочно. И он сам, чего уж скрывать. Грог-адмирал вел себя, как персонаж из военно-патриотического романа. Не просто как персонаж, а словно архетип. Как счищают с рыбы чешую, так и командир счистил с себя все недостатки и шероховатости личности, которые делали из него полноценного центури, вжился в образ, пребывая в котором ему было комфортно продолжать «бесконечное путешествие». И еще это неожиданное увлечение арфой. Инструмент удалось синтезировать на том же молекулярном принтере, на котором создавали запчасти для подлодки. Были среди инженеров умельцы, которым после длинной цепочки проб и ошибок удалось сделать настоящую арфу с глубоким матовым звуком. Но никто не мог синтезировать для командира ноты, и ничего подобного не было в памяти бортового компьютера. Сылт каким-то образом сам воссоздал «Бесконечное путешествие» Кыга и другие музыкальные произведения, которые, быть может, он и слышать не слышал раньше. Тыг-Таг разговаривал с цветами в горшках. У него в каюте были две прелестные эйки, эндемики Узорчатой долины, – одна розовая, вторая фиолетовая. Розовую Тыг-Таг назвал Ыкой, а фиолетовую – Чарой. Как-то то ли в шутку, то ли всерьез, он сказал, что отныне это его жены. Со временем, похоже, он сам поверил в сказанное. Но никто не касался интимной жизни Тыг-Тага – выполняет служебные обязанности, ни на кого не бросается с кулаками – и лады. Нейлт все время ходил с черным маркером в кармане. Им он закрашивал букву «о» на всех надписях на переборках или на приборах, где только мог найти. Порой вахтенные замечали черные черточки на мониторах, сразу всем становилось ясно, что это постарался Нейлт. За каждым водилась какая-то ненормальность. Чье-то сумасшествие было заметно, чье-то дремало, не выказывая себя до определенного момента, о безумии третьего можно было только догадываться. И этот третий был самым опасным… Например – мичман Цулт. Он вытер потные ладони о брюки, прочистил горло и сказал, подергивая от волнения глазными яблоками: – Я вот хотел поговорить с Сылтом по поводу своего контракта. – А что такое? – вздрогнул старший помощник и спросил с наигранным беспокойством: – Чем тебя не устраивает контракт? Остальные подводники рассмеялись на разные лады. – Он закончился в прошлую пятницу, – пояснил, зажмурившись, Цулт. – У Цулта закончился контракт! – провозгласил Тыг-Таг, вскинув руки к подволоку. – Цветочек волен забрать жалованье и покинуть борт «Гордости Центурии». Мичман Цулт был самым молодым офицером на подводном линкоре. Поэтому к некоторым унтерам относились с большим почтением, чем к нему: вечно встревоженному, нерасторопному. Говорят, ночами Цулт плакал, запершись в каюте. Никто ему не сочувствовал, вместо руки помощи Цулт получал в свой адрес лишь новые шпильки. Собственно, а чего ради ему должны были сочувствовать? Или они не на одной подлодке в океане чужой планеты без возможности вернуться на Центурию? Если, конечно, не найдут Зверя, которым грезит грог-адмирал. – Цулт, ты подыскал себе плавающее дерево, на котором будешь жить в единении с природой? – осведомился, потирая бока, Олт. – Ты ведь все это время мечтал о домике с видом на море! – Цулт, да у каждого из нас контракт давно закончился! – хохотнул Тыг-Таг. – И что с того, цветочек? Что, а? Молодой мичман в растерянности постучал ладонями по подлокотникам. – Слушайте, а ведь это – повод! – сказал Нейлт, предварительно выудив изо рта последние крохи жевательной массы. Подумав, он не стал предлагать их кому-то еще, просто прилепил снизу на свой пульт. – У нас ведь не часто появляются поводы, сравнимые по значимости! – Цветочек! – одобрил Тыг-Таг. – Надо, наконец, принять салагу в офицерский клуб. – Я с вами бездну делений времени уже хожу, – обиделся Цулт. Олт сделал младшему офицеру знак, чтобы тот замолчал. – Надо узнать, что там с фильтраторами и с синтезом. – Он развернул кресло к пульту. – Брага на самом деле может получиться горькой, тут старик прав. Олт вызвал стармеха. – Чем занимаешься, Пырм? – спросил он, когда из динамика коммуникатора послышалось сопение стармеха. – Ничем, – послышалось в ответ. – Валяюсь, смотрю в подволок. Чего надо? – Не нагревайся, Пырм, я всего лишь хотел узнать, как поживают фильтраторы, – миролюбиво продолжил Олт. – Это гнилой овощ приказал, чтобы ты узнал? – нечленораздельно осведомился стармех. Офицеры тихонько рассмеялись, Олт жестом потребовал тишины. – Нет, Пырм, это моя инициатива. Так что же с фильтраторами, ровесник? – Откуда я знаю? – буркнул Пырм. – Работают, и ладно. – А синтез? – продолжал расспрос Олт. – У нас тут повод для сабантуя. – Что за повод? – по-прежнему без тени интереса откликнулся Пырм. – Да так, собираемся принять Цулта в офицерский клуб. – Цулта? – удивился стармех. – Он разве не покончил с собой? – Все шутишь? – Олт продолжал разговор, но внимание его переключилось на центральный монитор. Ему показалось, что в до тошноты привычных цифрах и графиках с данными по внешней среде появились изменения. Что-то почти незаметное, что-то, что можно списать на мимолетный глюк. – Какие нынче шутки, – продолжал Пырм бесцветным голосом. – Он дважды оставлял химикам заказ на сильнодействующее снотворное. – Они синтезировали? – Олт наклонился к экрану, повел пальцем по столбцам цифр. – Дурак? Нет, конечно. Кто знает, что он с этим снотворным бы сделал: сам бы слопал или подбросил кому в выпивку. – Кстати, о выпивке… – Да? – Нет, – Олт отыскал новые данные. – Отбой, Пырм. – Он отключил интерком, повернулся к офицерам. Те смотрели на старшего помощника, удивленно округлив глаза. – Цветочек, а как же выпивка? – первым нарушил тишину Тыг-Таг. – Ровесники, такое дело, – едва сдерживая дрожь в голосе, проговорил Олт. – Скорее всего, это просто поломка, и на самом деле ничего такого нет… – Что, Олт? – со страхом и одновременно с надеждой выдохнул Нейлт. Офицеры уже поняли: что-то стряслось. И, возможно, в череде бесконечно скучных, похожих друг на друга вахт наметилось нечто экстраординарное. – Мы засекли источник радиоизлучения, – ответил Олт и сразу же отвернулся к экрану. Но сигнал никуда не делся. Программа уже определила азимутальное положение его источника. Впервые на Сырой планете экипаж «Гордости Центурии» столкнулся с техногенным явлением, никак не связанным с самим кораблем. – Полундра, ровесники… – прошептал мичман Цулт, нащупывая в складках мундира ключ от отсека экстренной эвакуации. 3 Грог-адмирал надел очки и склонился над главным экраном. Олт заметил, что у командира дрожат руки. От остальных офицеров это тоже не укрылось, последовал обмен многозначительными взглядами. – А вы уверены, что сигнал имеет не природную… хм… так сказать, природу? – Сылт отвернулся от экрана. – Может, что-то вроде отголоска радиопоясов? А может – это вспышка на солнце? – Абсолютно нет, господин грог-адмирал, – ответил Олт. – У сигнала упорядоченная структура, его источник находится в восьмидесяти ого-отрезках на юго-востоке и на глубине приблизительно пятнадцати отрезков. Грог-адмирал задумался. Рассеянно провел ладонью по экрану, словно хотел стереть с него пыль, а заодно – всю информацию, столь неожиданно положившую конец безмятежности. Зрачки сжались в полоски, на шишковатом лбу выступила испарина. Пальцы теребили потускневшую медаль «Бестрепетное сердце», которую Сылт получил во время императорского смотра войск, благодаря тому, что государь пребывал в добром расположении духа. – Боевая готовность номер два! – наконец принял решение грог-адмирал. – Штурман! Проложить курс к источнику сигнала! Олт вдавил тугую от долгого неиспользования кнопку. В стальном чреве «Гордости Центурии» коротко взвыл сиренный гудок. В первые мгновения матросы и унтера не поверили своим ушам. Они растерянно моргали осоловелыми глазами, почесывали головы, мяли в руках фуражки. И фраза старшего матроса Улда, мол, произошло короткое замыкание в системе оповещения, показалась экипажу наиболее правдоподобным объяснением. Медленно и неуверенно, ожидая, что вот-вот прозвучит отбой, подводники стали занимать места по боевому расписанию. Но отмены не последовало. «Гордость Центурии» погружалась. Взволнованный капитан-лейтенант Шилтс – специалист по шифрам и кодам – попытался препарировать сигнал на своем компьютере. По требованию командира он прибежал для доклада в рубку. – Что бы это ни было, оно попало сюда не с Центурии, – рапортовал Шилтс. – Не удалось опознать ни один из имперских кодов, хотя сам принцип кодирования довольно прост. Это сделано, вероятно, чтобы максимально облегчить дешифровку. – Так вы расшифровали сигнал? – Лицо Сылта покраснело от нетерпения. – Что в нем? – Не могу знать, – потупился Шилтс. – Но предполагаю, что этот сигнал – для привлечения внимания. – Обленились! – пробурчал грог-адмирал и принялся расхаживать по рубке. – Зажрались! Сейчас проверим, на что вы способны. – Он выплюнул жевательную массу на ладонь, но вместо того, чтобы предложить ее Шилтсу или Олту, швырнул комок офицерам под ноги. – Расстояние до цели? – Два с половиной ого-отрезка, – хмуро сообщил мичман Нейлт, не отрывая взгляда от приборной панели. – Меняется характер сигнала, – с тревогой доложил Цулт. – Возрастает частота! Источник нас обнаружил и реагирует! – Так! – прорычал грог-адмирал, покрываясь пятнами. – Так! Офицеры снова переглянулись. Нарочитый рык командира угнетал, его метания от переборки к переборке действовали на нервы. Все были напряжены до предела, и каждый боялся дать маху, потому что на муштру и учебные тревоги на «Гордости Центурии» давно махнули рукой. Теперь же каждому пришлось столкнуться с нерешительностью и страхом. Подводная лодка на полном ходу приближалась к неизвестно чему, и морские ого-отрезки, отделяющие линкор от цели, таяли гораздо быстрее, чем отсчитывала деления на циферблате стрелка хронометра.