– Тыг-Таг, – прорезался сквозь помехи голос Шина. – Мы в центре пирамиды. Здесь зал… по форме он напоминает цилиндр… На противоположной стене – вход в симметричный коридор… Ждем, когда уляжется муть. Продолжим осмотр. – Цветочек, – одобрил Тыг-Таг. – Олт, ты на связи, ровесник? Командир «Гордости Центурии» не ответил. А может – ответил, но Тыг-Таг его не расслышал из-за помех. Тыг-Таг ощутил, что пространство неожиданно расширилось. Коридор привел в камеру с купольным сводом. По куполу змеилась трещина, и Тыг-Таг снова подумал о том, что кто-то пытался прорубить вход и здесь. Но матрос Ролд сделал более верный вывод. – Пирамиду затопили, – проговорил он, тяжело дыша. – Специально пробили свод, чтобы выпустить воздух. – Еще не хватало, – пробурчал Тыг-Таг. Муть клубилась над входом в коридор, но в камере видимость не ухудшилась. Пловцы направили фонари в разные стороны. – Мы продолжаем осмотр, – заговорил Шин. – Кылм обследует симметричный коридор… – Он заканчивается тупиком, – тут же включился в разговор биохимик, – запечатан, будто пробкой. – Я вижу многочисленные пустые пазы в камне, – продолжил Шин, – похоже, в них раньше крепились какие-то технические устройства. Кольца из блестящего металла опоясывают зал, словно ребра. Они поднимаются к потолку. Наверху вижу какую-то структуру, она тоже металлическая. Похоже на гнездо, сейчас мы с Быр-Варом проверим… – Ровесники, у нас тут тоже что-то блестит, – сказал Тыг-Таг; лучи трех фонарей упирались в каплевидную выпуклость, выступающую над полом. – Интересно, это и есть та штука, которая передает сигнал? – Возможно, – отозвался Шин. – Во всяком случае, всему сооружению много делений времени, оно не функционирует в полном объеме и давно необитаемо. – Жаль, – протянул Тыг-Таг. – А я ожидал встретить здесь… цветочек. Все, кто находился в рубке «Гордости Центурии», с тревогой вслушивались в доносящиеся сквозь помехи обрывки фраз. – …выбитые в камне знаки… петроглифы, примитив… – это бормочет Тыг-Таг. – …радиоактивный фон… на сто двенадцать ультра-Дугов… – это Шин. – …чешется в промежности… – жалуется Мысмо. – …глотать пилюли… – добавляет Кылм. – …похоже на глаз… – снова говорит Тыг-Таг. – …открывается… – с воодушевлением замечает Ролд. – …муть… – это снова Тыг-Таг. – …муть… – соглашается Ролд. – …муть… – подхватывает Кылм. – …нулевая види… – голос Шина обрывается. – …на блевотину похоже… – сглатывая, произносит Мысмо, после чего какое-то время только трещат помехи. Олм стоял, обняв одной рукой перископ. – Ровесники, ровесники, ответьте! – монотонно твердил он в микрофон гарнитуры. На главном экране мерцало изображение пирамиды в окружении диаграмм и столбцов с постоянно обновляющимися данными. – Господин капитан высокого ранга! – подпрыгнул в кресле Цылт. – Отчетливо слышен шум, похожий на бурление воздуха. Похоже, у кого-то травит воздух. – Что? – спохватился Олт. – Пропускает скафандр? – Шум усилился, – с волнением проговорил Цылт. – Там что-то происходит! У кого-то баллон лопнул, что ли? Олт приник к окулярам перископа. Пирамиду заволакивала серая мгла. Возвышенность растворялась в стремительно разрастающемся облаке. Приглядевшись, Олт понял, что источник мути – не донный ил или песок; муть извергалась плотным потоком из отверстия, через которое внутрь пирамиды проник отряд Тыг-Тага. Словно пирамида кровоточила. Словно строение, подобно моллюску, обволакивало себя облаком сепии. Помехи взвыли на высокой ноте, и неожиданно прозвучал голос Тыг-Тага. – Цветочек! – прокричал капитан-лейтенант. – Это ловушка! Ты слышишь, цветочек! Отступай! Сигнал – приманка! Отступай! – Что на приборах? – закричал Олт, разворачивая перископ по кругу. – Есть цель? – Абсолютно нет! – испуганно взвизгнул Цылт. – Все то же самое. – То же самое! – с горечью повторил Олт; он тоже ничего не видел, кроме неумолимо надвигающейся мглистой стены. – Что делать, командир? – спросил, стуча зубами, Нейлт. Олт оторвался от перископа, вытер лицо рукавом. В эфире трещали и стенали помехи. Командир надеялся, что кому-нибудь из отряда Тыг-Тага все же удастся выйти на связь. Но хронометр отсчитывал мгновения за мгновением, и не было слышно ни слов, ни криков, ни даже бурления пузырей. И хотя все подводники с «Гордости Центурии» давно тронулись умом, но дураками они не были. Каждый понимал, что внутри пирамиды произошло нечто непоправимое. И теперь оно угрожает подводной лодке, несмотря на то, что приборы не в состоянии определить цель. И тогда Олт отдал такой же приказ, что и грог-адмирал временем раньше: – Второй и четвертый торпедный аппараты – к бою! Он снова приник к окулярам и рявкнул: – Огонь! «Гордость Центурии» вздрогнула, и это было сродни экстазу. Слишком долго могучий линкор использовали, словно плавучий сумасшедший дом. Крушить неприятеля, сеять смерть, нападать исподтишка или даже в открытую, держать врагов в страхе – таково было предназначение этого подводного корабля. И вот, наконец, «Гордость Центурии» получила шанс показать себя в океане Сырой планеты. Две торпеды вонзились в облако мути, взвихрили его винтами. Через пять мгновений грянул взрыв. Гидродинамический удар пришелся в правую скулу подлодки, и все, кто находился внутри «Гордости Центурии», были вынуждены схватиться за что-нибудь или же повалиться на палубу. Взрывная волна принесла с собой муть, вырвавшуюся из пирамиды. Эта грязная мгла обволокла подлодку и ослепила перископы. – Прямое попадание! – доложил Цулт, глядя, как на экранах заново выстраивается изображение цели; это уже была не пирамида, а фундамент, окруженный обломками разной величины, которые разбросало повсюду в радиусе половины ого-отрезка. – Цель уничтожена! – Молодцы! – Олт поймал себя на том, что чуть было не сказал «цветочки». Раскисли и размякли, снова упрекнул он себя. Подводники, для которых на Центурии каждый день службы – это подвиг, сейчас моргают и утирают украдкой носы, словно увлеченные мелодраматическим сериалом домохозяйки. – Полный назад! – приказал Олт и устало опустился в свое кресло. – Доклад со всех постов! Потянулась череда рапортов, Олт кивал и утирал испарину. Вроде все было в порядке. Если не считать того, что команда одним махом лишилась трех офицеров и четырех матросов. Что их убило? Зачем? Во всяком случае, если это была ловушка, как сказал Тыг-Таг перед смертью, то ловушка эта уничтожена. И не мешало бы отправить еще одну группу водолазов для того, чтобы исследовать развалины и установить причину гибели… – Это Пырм, – раздался голос стармеха. – Все четыре фильтратора сдохли, – объявил он, как обычно сипло дыша. – То есть – сдохли? – спохватился Олт. – Вначале датчики показали резкое изменение химического состава внешней среды, – быстро проговорил Пырм, – а потом фильтраторы одновременно отключились. – Выясняй, Пырм! – приказал усталым голосом Олт. – Может, это реакция на ударную волну. Глюк системы… – Командир! – включился в разговор начальник «химиков». – У нас реакторы синтеза ополоумели! Олт втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Он понял, что ловушка сработала. Слишком поздно «Гордость Центурии» торпедировала пирамиду. Грог-адмирал, оказывается, был прав! Какое-то сверхъестественное чутье – или то, что позволяет ему разучивать музыкальные пьесы Кыга Эгльянского, не имея нот, или просто интуиция старого подводника – помогло ему заблаговременно определить неприятеля и отдать приказ о его уничтожении. И если бы Олт не вмешался… Что ж, теперь выкручивайся, господин капитан высокого ранга! – Во всех реакторах синтезируется какая-то серая хреновина. Похожа на блевотину, – брезгливо сообщил «химик». – Мы не можем остановить процесс, компьютер завис наглухо. – Закрыть водозаборы фильтраторов! – приказал Олт. – Химлабораторию – на карантин! Объявить биологическую опасность первой степени по всему кораблю! 5 Братьев Миху и Воху Шимчуков воспитывали женщины. Бабушка – Вера Ивановна Шимчук – долгое время занимала должность парторга на «Уралмаше», мать – Елена Юрьевна Шимчук – была известным в Екатеринбурге хирургом-ортопедом. Обе женщины жили без мужей. Супруг Веры Ивановны умер от лимфомы через два года после свадьбы, а Елене Юрьевне вообще не довелось когда-нибудь надевать белое платье и фату. Елена Юрьевна была крупной дамой высокого роста с сильными, как у тяжелоатлета, плечами и руками. Успехом у мужчин она не пользовалась, но однажды легко заглотила крючок, подброшенный проходимцем и любителем отношений на одну ночь, в результате чего на свет появились Миха и Воха.