Лещинский спрыгнул в зал. – Как забрали? Зачем? – выпалил он, чувствуя, как пол шатается под ногами. – Да вы что, сговорились все? Как же я без Гарреля? За что?.. – Чтобы не упасть, он вцепился в спинку кресла первого ряда. В тот момент он думал лишь о том, что Гаррель – единственный человек, точнее – не человек, но это не суть важно, который был рядом и под Чертовым Коромыслом, и в Пыльном Чистилище, и здесь – на Эдеме. Гаррель был другом, братом, советником и опорой. И сейчас эту опору так легко, без предисловия, без предупреждения, одним махом – выбили. – Вы встретитесь с Гаррелем и Сон-Сар на Сфере. – Похоже, для Херувима это было само собой разумеющимся. Лещинскому же захотелось сомкнуть пальцы на тонкой шее под сияющим личиком. – Естественно, если вы прекратите тянуть кота за хвост и сделаете, что от вас требуют, – договорил Херувим. – Я не справлюсь без Гарреля! – закричал Лещинский. – Он – и сценарист, и костюмер! Он, в конце концов, играет одну из главных ролей! Как вы посмели вот так просто взять и забрать его? Не предупредив! Не посоветовавшись! Херувим покачал головой. По деревянным панелям на стенах заскользили световые блики. – Ваше дело, Константин, – сценарий. Роли мы распределим сами. И играть будут не насельники из Санатории, а херувимы. Это было уже слишком. Лещинский вскипел. Саданул кулаком по спинке кресла, выбив облачко пыли. – Да вы и пьесу мою собрались заграбастать! – Он решительно зашагал к Херувиму, не прекращая на ходу орать и размахивать руками: – Суки! Мрази! Достали! Эта пьеса – моя жизнь! Идите на хрен! Херувим вздохнул. Его свечение поблекло, и в следующий миг он растаял, оставив после себя лишь легкий запах пота. Сиденье кресла, с которого исчез вес, поднялось, громко стукнувшись об спинку. Лещинский выругался, затем прочистил осипшее горло. Шикнул на птичников, сунувших любопытные клювы в приоткрытую дверь. – Костя! Костя! – послышался голос профессора Сахарнова. Лещинский обернулся: Аркадий Семенович стоял на сцене, одетый во фрак. Одной рукой он держал поднос, на котором имелась бутылка шампанского, фужер и легчайшие закуски; через вторую руку профессора было перекинуто белоснежное полотенце. – Кушать подано! – объявил Сахарнов и с достоинством поклонился. …Сфера затмила солнце, и на Эдем опустились сумерки, чуть унимая полуденную жару. Лещинский вышел на крыльцо Санатории. Был он по-прежнему в халате и шлепанцах. От выпитого шампанского приятно кружилась голова и почему-то хотелось икать. В аллее Лещинский увидел Натали, Майка Дремлющего Ветра и с полдесятка птичников. Все – с пухлыми рюкзаками, все – в походной одежде и обуви. Лещинский понял, что если бы он вышел из Санатории минутой позже, то аллея была бы уже пуста. – Наташа! – позвал он. Натали подняла глаза на Лещинского, насупилась, что-то негромко сказала Дремлющему Ветру – тот кивнул в ответ – и, заставив птичников расступиться, двинулась к крыльцу. – Наталья Джоновна, что это значит? – спросил Лещинский строго. Натали пожала плечами: – Только то, что ты видишь: мы уходим, – и, не позволив бывшему гвардейцу бросить следующую реплику, проговорила: – У тебя есть пять-десять минут, чтобы собрать пожитки и догнать нас. Лещинский заглянул в глаза Натали, потом положил ей руки на плечи. Натали настороженно улыбнулась. – Эдем – это не только Санатория, – проникновенно проговорил Лещинский. – Спать придется под открытым небом, а есть – что бог пошлет. За территорией не будет Ресторации и куриного супа на обед! – Думаешь, зачем мы ведем с собой столько птичников? – Натали пихнула Лещинского в бок. – Шучу я. Не в супе ведь дело. Эдем настолько мал, что мы успеем обойти планетку прежде, чем у нас закончатся продукты. Ну что ты в самом деле! Жили мы раньше без Рестораций и Купален. Лещинский издал нервный смешок. – Херувимы ждали от нас определенной отдачи… – Плевать на херувимов, – Натали тряхнула челкой. – Надоело сидеть в четырех стенах, дожидаясь у моря погоды. И этот вечный пьяный визг тоже надоел. – Что ж… – Лещинский запахнул халат, затянул пояс. То ли шампанское, то ли переизбыток чувств к Натали разбудили в нем желание резать правду-матку. – Херувимы предоставили нам убежище от фагов, поселили в Санатории, где мы катались, как сыр в масле. Действительно – плевать на херувимов, они мне, в общем-то, никогда не нравились. Даже не могу понять, какого они пола. Я пойду с вами, но есть одно условие… – Одно? – Натали, смеясь, подняла указательный палец. – Да, одно. – Лещинский повторил ее жест. – С нами идет еще лысый кретин с жабрами на морде. Натали помрачнела. – А без Тарбака никак нельзя? – Исключено, – покачал головой Лещинский. – Я к нему испытываю особые трепетные чувства. Об этом все знают. – Хм… – Натали поджала губы. – Даже какая-то ревность просыпается… Ну ладно. Только пусть не хлюпает жабрами, меня раздражает этот звук. – Он уже исправляется, – Лещинский поцеловал Натали в лоб. – Я за ним. Одна нога здесь, другая там. Если хотите, можете идти, а мы вас догоним. Натали махнула рукой. – Подождем, так уж и быть. Покурим пока. Лещинский побежал к озеру. Майк Дремлющий Ветер бросил на бывшего гвардейца неприязненный взгляд. Грог-адмирал Сылт читал «Искусство войны» Сунь Цзы, устроившись на кушетке Тарбака. После ухода Оксанки Лещинский назначил старого вояку присматривать за наблюдателем Пути. Он рассчитывал, что грог-адмирал будет держать «грязного кыри» в ежовых рукавицах и уж точно не позволит и шагу ступить без разрешения. Но Тарбака в бунгало не оказалось. – Где? – сразу спросил Лещинский. – Ушел на фаго-ферму, – ответил, взглянув над очками, грог-адмирал. Лещинский даже не подумал выйти из себя. Сильные эмоции закончились. Он тонул в апатии, как в прохладной озерной воде. И не было никого, кто бы протянул ему руку помощи. – Как же вы допустили? – спросил он, приваливаясь спиной к дверному косяку. Грог-адмирал послюнявил палец, перевернул страницу. – Я смотрю на вас, молодой человек, и все сильней моя печаль, – неспешно проговорил старый вояка. – Ваша болезненная привязанность к этому недоцентури очевидна каждому обитателю Санатории. Все шушукаются у вас за спиной, не смея осуждать открыто. Я посчитал, что смогу вернуть вас на путь истинный, если поспособствую исчезновению кыри с Эдема. К тому же вредителю-кыри нечего делать на Сфере – объекте, с которым связаны все наши надежды на мирное и благополучное будущее. Есть на Центурии пословица, может, слышали, – если жвачка горьковата, значит, кыри виноваты. Сказав это, грог-адмирал выплюнул жевательную массу на ладонь, смял в ком и предложил Лещинскому. – Я не буду, – почти вежливо произнес Лещинский. – Вы знаете, что сделали? Вы только что убили пару тысяч человек. Грог-адмирал почесал пупырчатую лысину. – Не выдумывайте, молодой человек. Я избавил наше общество от неуживчивого, эгоистичного существа с грязными мыслями. Существа, которому изначально было не место среди нас. Точнее, он сам решил уйти, я же не воспрепятствовал. А его бунгало мне нравится. Пожалуй, перетащу свои вещи сюда, – и грог-адмирал сделал вид, будто погрузился в чтение. Лещинский повернулся и вышел. К Санатории он то бежал, то брел шагом. Никак не мог определиться, что следует предпринять, разрываясь между стремлением предотвратить то, что произошло в прошлом, и строить хрупкое, словно нить вселенской паутины, будущее. Собственно, и в походе Натали он не видел перспективы. Но встряхнуть жирки и чуть сменить обстановку ему бы не помешало. Слегка насолить херувимам… Натали спешила ему навстречу. – Тарбак идет? – спросила она с нетерпением. – Я должен его вернуть, – бесцветно пробормотал Лещинский. – Ну что опять стряслось? – Натали достала пачку тонких сигарет, вытряхнула одну и защелкала зажигалкой. Лещинский забрал зажигалку и помог Натали прикурить. – Ты… знаешь что? Ты иди… – он подумал, что Гаррель, вернув квадроцикл в Машинариум, наверняка не забыл поставить аккумуляторы на подзарядку. – Я возьму квадрик, и… в общем, я быстро… Я догоню! Глаза Натали засияли в сумерках, точно она была арсианкой. – Да ты совсем рехнулся со своим Тарбаком! Объясни толком, что произошло! Лещинский потянулся к Натали, чтобы обнять, но она отшатнулась. Тогда пришлось признаться: – Я уже встречался с Тарбаком! Для меня – это прошлое. Для него – будущее. Именно из-за него продолжится цепочка моих перемещений с планеты на планету, и, в конце концов, я попаду на Эдем! Натали нахмурилась. – Я тебя не понимаю. Быстро рассказывай, что у тебя на уме, слышишь? – У меня нет времени на лекцию, смотри, – он развел руки. – Фаги перемещают нас не только в пространстве, но и во времени. Пространство и время связаны, – он свел ладони. Натали кивнула. – Это знает каждый. – Так вот, – горячо выдохнул Лещинский. – В моем прошлом Тарбак уничтожит Колонию, погибнет очень много людей. А я – убью его. Для него – это будущее, которое я хочу предотвратить. Для меня – прошлое, которое я хотел бы забыть.