Махнув Павлу рукой, мол, увидимся еще, он вышел. Дверь щелкнула, закрывшись, и Павел с шипением выпустил воздух, расплылся в счастливой улыбке. Нет преград, нет больше! Свалить подальше отсюда, в Пекин. Забыть всё наконец. От эйфории в голове немного помутилось. Даже солнце, сочившееся через крохотное окно над лестничным пролетом, казалось ярче и сочнее, как будто проходило через фотофильтры. Пальцы покалывало от прилива сил, хотелось вскочить и побежать работать, хотя еще вчера Павел впервые в жизни думал об отпуске. Он вышел из курилки и пружинистым шагом направился к переговорной. Впереди, у лифтов, было какое-то оживление, собрались люди. Уловив тревогу в голосах, Павел замедлил шаг, ну а когда из лифта вышли трое полицейских, и вовсе остановился. Это за ним? Они узнали про Краснова и пришли его вязать? Павел повернулся и зашагал обратно. Скрывшись в курилке, он бросился вниз по лестнице. Перекрыли ли выход на парковку? Если пока не поняли, что он сбежал, то не должны. Но всякое возможно… Он бросил взгляд на камеру, нацелившуюся из угла между пролетами. Вполне возможно, что он – всего лишь крыса в лабиринте, и каждый его шаг уже известен. На минус втором Павел выскочил на парковку и пошел к машине. Шаги гулко отзывались под низким, увитым трубами потолком, пот катился градом по спине, жег лоб, как уксус. Мужик в заведенной машине говорит по аркам – мент? А та девушка? Что-то ищет в багажнике, поглядывает на Павла через плечо – что у нее там? Оружие? А может, за поворотом ждут трое крепких молодцов в бронежилетах, хотя зачем бы им бронежилеты, ведь он же не опасен… Павел набрал Ольгу, помощницу Маршенкулова. Она ответила не сразу. – Да? – спросила встревоженно. На фоне кто-то спорил, хлопали двери. – Оля, что там у вас происходит? – Павел протиснулся к своей машине через плотный ряд мордастых корпоративных «цзили». – Паша, тут ужас! Игоря забрали! А тут Фань приехал из главного офиса, все ждут презентацию, и… Павел остановился: – Игоря? Подожди, как это – забрали? Почему? – Не знаю. Они поднялись, показали им с Виктор Михайловичем какой-то акт на планшете и увели. Наручники надели, ты представляешь? Коля им помешать хотел, они и его чуть не арестовали. Виктор Михайлович тебя, кстати, ищет, ты где? – Сейчас буду, – сказал Павел, увидев на второй линии входящий от Маршенкулова. – Скажи ему, я поднимаюсь. Маршенкулов был на взводе, мелко качал ногой, глядя куда-то в стену. Увидев Павла, он резко поднялся и поманил его за собой. Закрывшись в переговорной, он затемнил стёкла и указал на стул: – Сядь. Павел послушался. Маршенкулов садиться не стал, принялся ходить из угла в угол. Переговорная была небольшой, расстояния от угла до угла хватало лишь на три шага, потом он разворачивался на каблуке и маршировал обратно. – Ты знал, что у Лыкова проблемы с наркотой? – Чт… – Павел осекся. Рассмеялся бы, но, когда Маршенкулов смотрит вот так, лучше даже не улыбаться лишний раз. – Виктор Михалыч, нет у него никаких проблем с этим, он не употребляет. – Однако триста грамм у него в багажнике нашли. Триста грамм? У Игоря? Может, Павел с Лыковым не так уж долго и общался, но нарика он смог бы распознать, особенно за шесть недель плотной совместной работы. – Он бухает, да, но не более. У него трудности с бизнесом, ему недавно угрожали, могли подсунуть… – Да мне плевать! – рявкнул Маршенкулов. – Китайцы сейчас на ушах стоят, спрашивают, почему полиция в офисе. Думают, что у нас с законом проблемы, а это знаешь чем грозит? Отзывом проекта, мля! Журналюги набегут, станут задавать лишние вопросы. – Но я могу подтвердить насчет угроз. Сейчас съезжу в отделение, всё улажу. – Павел попытался встать, но Маршенкулов ткнул в него пальцем. – Даже не думай. Не лезь в это, ты мне здесь и сейчас нужен. – Но как же… – Молчи и слушай. Начинай презентацию. Я скажу, что проект от и до по факту вел ты, а Лыков тут вообще ни при чем. Они это проглотят. Ты им и мордой подходишь, цзачжун[19]. Засветишься, поедешь в Пекин как ведущий разработчик. Ты же этого хотел? – Маршенкулов указал на выход. – Давай иди уже, задерживаем на полчаса. Павел подчинился. Отправился в переговорную, где его уже ждали, и сгустившийся от напряжения воздух можно было нареза́ть ломтями. Включил голографический проектор, как во сне оттарабанил речь, которую они сочинили с Игорем на пару, и почему-то всю дорогу вспоминался сон другой, что-то про реку и жару. Марево, духота, Павел полез зачем-то в воду, ну и, конечно, начал тонуть. И кто-то держал его за руку, больно сжимал запястье, пытался вытащить, а Павел шел на дно, утягивая спасителя за собой. Вот и сейчас сильный поток куда-то нес его, и сопротивляться не осталось сил. – Прекрасно, – сказал после презентации господин Фань, крепко сжав Павлу ладонь. – Ты, Чжан, хорошо сделал свою работу, спасибо. – Поздравляю, – добавил Маршенкулов не улыбаясь и направился к дверям. Остальные вышли, не сказав и слова. Как будто Павла не было. Как будто его удалили с серверов. Павел хотел победы, но не таким образом. И он-то в чем виноват? Что больше знает и умеет? Что Игоря подставили? Он чувствовал себя по меньшей мере Гао Цю[20], убившим Игоря взятым взаймы ножом[21]. Спокойно. Плевать, что думают другие. Важен лишь результат. 13 «Компания ООО “Ай-Би-Эн Инк-122” пока не готова ответить вам согласием. Мы желаем вам удачи в поиске работы». Соня допила чай, не отрывая взгляда от отписки, которую ей прислали. Ниже висела еще сотня прочитанных, совершенно таких же, эйчары даже не утруждались менять шаблонный текст, предложенный сайтом по умолчанию. Кофейни, магазины, офисы, которым требовался не кто-то важный, а просто секретарь, – все как сговорились и даже не приглашали на собеседования. Но это ООО на отшибе Бутово, подальше от метро, куда не ходили даже автобусы, – их-то что в Соне не устроило? Какая чудо- женщина с чудо-способностями им требовалась на входящие звонки насчет картриджей для принтеров, что Соня вдруг не подошла? Подрагивая от злости, она надела очки и набрала номер, указанный на странице компании. – «Ай-Би-Эн Инк», слушаю вас, – сказал тонкий девичий голос. – Добрый день. Переключите меня на отдел кадров, пожалуйста. – Да, я вас слушаю, – важно сказала та же девица. Как Соня и думала, фирма своего отдела кадров не имела, а на агентства по подбору персонала жалела денег. – Вы сейчас отклонили мое резюме на «Специалисте». Вы не могли бы объяснить причину отказа? – К сожалению, нет. Очень жаль, что вы нам не подошли. – Но почему? – Плечо чесалось страшно, Соня впилась в него ногтями. – Я подхожу всем требованиям, указанным в вашем объявлении. Что конкретно вас не устроило? Я могу сообщить номер моей заявки. – Девушка, мы не обязаны раскрывать причину отказа, – сообщили на том конце и завершили звонок. Вот и всё. И даже легче не стало, что обидно. Будь прокляты те базы, в которые внесли ее имя. Поиск работы незаслуженно затягивался, отложенные деньги заканчивались, и Соню медленно затягивало в воронку, со дна которой уже не было возврата: поезд, Костеево, раскладушка на кухне материной двушки. Когда Соня думала об этом, она была готова даже мыть полы на рынке. Жаль, место уборщицы уже было занято – Соня узнавала. Она всё еще смотрела новые ролики «контрас», ожидая, что с ней свяжутся. В последних обсуждали то, как Лин и Енисеев облетели горящие леса в Сибири. Соня будто смотрела православный боевик: вертолет описывает круг, под ним черное пепелище, валит густой и липкий дым. Смена плана, и в кадре Енисеев в костюме и больших наушниках, седую шевелюру треплет ветер, лицо встревожено, серьезно, в руках икона Николая Чудотворца. Председатель Лин иконы не держал, но шевелил губами, сосредоточенно прикрыв глаза. «Мы молимся о дожде, – сказал митрополит Владимир на фоне ослепительного золота церковного алтаря. – С высоты птичьего полета лидеры государств благословляют нашу землю, читают молитвы, акафисты и каноны». Соня глянула на бабкины иконы в красном углу, немного стыдясь того, что вот, и у нее стоят, как будто и она такая же, верит в то, что можно вымолить атмосферное явление. А с другой-то стороны, батюшка в храме при «Благих сердцах» вполне здравомыслящий и адекватный, не изображает из себя шамана. Соне нравилось с ним беседовать после смены. И, странное дело, ему она легко могла доверить то, чем не делилась ни с кем больше. Удивительный эффект, как во время психотерапии. «Нам предложили помощь в тушении лесных пожаров. И это далеко не первый раз, когда китайские друзья выручают нас, – сообщил молодой, похожий на хорька член Общественной палаты. – Вот повод еще раз вспомнить, как Китай помог нам, когда наша экономика переживала спад, сильнейший кризис, вызванный незаконными санкциями, введенными против нашей страны. Создание САГ спасло Россию, об этом должны помнить Куколев и остальные так называемые оппозиционеры и сторонники децентрализации, а по факту развала страны…» Ниже субтитрами шло перечисление западной недвижимости хорька: виллы, отели и спа-центры. Сообщений для Сони не было. Показали Китай, где готовились к празднованию столетия со дня образования КНР. Тяньаньмэнь одели в красные полотнища, бронетехника ездила по улицам, тысячи дронов создавали в ночном небе объемные картины: вот гигантский Мао машет всем рукой, а за его спиной председатель Лин. В разных провинциях маршировали с флагами дети, старики, монахи в даосских монастырях, на улицах прохожих поздравляли переодетые в того же Мао люди – предпраздничная лихорадка, казалось, охватила всю страну. Они выглядели счастливыми, эти китайцы, никаких проблем, только патриотические песни и цитаты из Красной книги. Может, поэтому Павла так туда тянуло? Трансляция остановилась, пошла реклама – бес- пилотные электрокары, детское питание, кредиты. Что-то звенело в ухе, Соня никак не могла понять, в чем дело. Потом поняла – пришло сообщение. На видео Мадина утомленно возлежала на койке, волосы разметались по подушке так высокохудожественно, будто она специально их раскладывала перед тем, как включить камеру. «Устала пипец, очень хочется в онлайн. Пишет кекс, зовет в приват, но я пока держусь. Вот, набрала тебе, чтобы не сорваться, как договорились. Как ты, дорогая?» «Всё хорошо, ищу работу», – подумав, написала Соня. Снимать себя на видео она не стала: в отличие от Мадины, она не была накрашена, ну и не хотела, чтобы та видела обшарпанную кухню на фоне. «Зачем тебе эта работа, переходи ко мне, – вернулось через пару минут, Мадина на видео закатила глаза. – Девочка моя, не убивай себя в сраных офисах». Ну вот уж нет. Мадинина альтернатива Соню тем более не устраивала. Раздвигать ноги на камеру? Соня слишком себя уважала. Во-первых, это все равно блуд, а во-вторых, ну что за средневековье, почему женщина должна жить исключительно причинным местом, а нормальную работу считать тяжким трудом? Но написать об этом Соня не успела – зазвонил домофон. Сняв арки, Соня быстро глянула в зеркало, поправила волосы и побежала открывать. Паша поставил доверху набитые пакеты у порога и клюнул Соню в губы. За неделю, что она его не видела, он осунулся, под глазами залегли синяки. Соня потянулась к нему, хотела обнять. – Не надо. – Паша отстранился. – Нормально всё. Нормально, как же. Соня помнила, в каком виде он явился к ней тогда. Лицо распухло, на скуле и челюсти темнели кровоподтеки, а кожа под ухом была содрана рваной длинной полосой, при виде которой Соня пришла в ужас. Паша так и не рассказал ей, что случилось, отмахнулся: мол, упал на лестнице, – и больше об этом не говорил. Допытываться Соня не стала: если он решил молчать, то из него клещами слова не вытянешь. Как минимум будет делать вид, что не слышит, или может вообще встать и уйти. Поэтому Соня просто вручила ему тональник и обрабатывала синяки и болячку мазями, когда он приезжал.