— Ты не знаешь? — старик внимательно посмотрел на Тамаша и тот отрицательно покачал головой. Снова склонившись над мальчиком, Тамаш вгляделся в серую кожу. Растерев пальцы, он тихонько подул ему на плечо, направляя черную, мерцающую пыль вдоль здоровой плоти, словно сдувая уродливый серый пласт. Под дыханием лекаря серая граница съежилась, собравшись выпуклой золотой каплей, и освободила крошечное пятно здоровой кожи. Шахин взволнованно ахнула, но вдруг золотая капля сорвалась и яркой вспышкой метнулась в Тамаша. Ксатра мгновенно извернулась, вывернув ладонь. Горячий вихрь обжег лицо лекаря и отбросил золотую вспышку в сторону. Капля беззвучно впечаталась в стену и оставила глубокое, серое пятно, которое сразу осыпалось мелкой трухой. Тамаш ошеломленно посмотрел на Ксатру, неловко повисшую в железном захвате Берка. — Значит, я не ошибся, — улыбнулся старый орк, — ты знаешь, что это такое? — обратился он к далле. Ксатра неуклюже поднялась, морщась от боли, и с досадой покосилась на Берка. — Ветры пустыни, — неохотно проговорила она. — Что случилось с мальчиком? — спросил Тамаш, обращаясь к матери. — Когда пришла пыльная буря, — ответила Шахин на агрия, — он со старшими был у восточных рубежей. Никто не ожидал плохого: бури приходят и уходят. Все укрылись и переждали в лесах, но, когда песок осел, у него на теле появились это. И оно постоянно растет. — Ветры… жгут его, — задумчиво проговорила Ксатра. — Ты заешь, что с этим сделать? — умоляюще спросила ее Шахин. — Нет, — покачала головой Ксатра, — мой народ… тоже страдать. — Но ведь у него получилось! — Шахин взволнованно указала на Тамаша. — Нельзя… просто прогнать… вернется снова… в него… в других. — А то, что ты сделала? Вы можете попробовать вдвоем? Ксатра надолго задумалась. — Я пробовать… но хочу… услуга. — Все, что хочешь! — горячо воскликнула Шахин. — Жизнь за жизнь. Вы отпускать… другая пленная. — Нет! — рыкнул Берк, грубо встряхнув Ксатру. — Берк, остынь, — начала Шахин. — Я сказал, нет! — Я остаться… отпусти пленная, — твердо сказала Ксатра. — Ты мне зачем!? — подняв Ксатру к самому лицу, зло прошипел Берк, — ты соплячка, едва научившаяся держать меч. — Жизнь… за жизнь. — Так забирай свою! — Моя… не нужна… мертвое семя, — не опуская взгляд, твердо ответила Ксатра, — Отпусти пленная… и я отводить… поцелуй пустыни. Берк со злостью отпихнул Ксатру и принялся мерить шагами маленькую комнату. Шахин осторожно коснулась его плеча, но он только раздраженно скинул руку сестры. В это время мальчик тихо застонал и здоровый кусочек плоти, который удалось очистить Тамашу, вдруг снова посерел и сморщился, захватив даже большую площадь, чем было прежде. Берк остановился и сжал зубы, так, что посерели скулы. — У моей пленной слишком высокое положение, чтобы просто так ее отпустить! Я добуду информацию, которая может закончить войну! — он возмущенно обратился к старику, — я не могу отдать ее! — Она… древний род, — неожиданно вставила Ксатра, — и против… война. Когда вернется… из плен — большое… уважение. Будет бороться… за власть. Пока борьба — нет… война. А если… победить, возможно… конец война. — В ее словах есть истина, — проговорил старик. — Ты веришь ей!? — возмущенно воскликнул Берк. — Даллы… не врать, — запальчиво ответила Ксатра, — не достойно… воина. — Берк… — задумчиво проговорил старик, — нам нужны союзники. Много веков война то затихает, то разгорается вновь, но никогда не прекращается насовсем. Возможно, ее появление не случайность? — старик указал на Ксатру. Берк надолго замолчал, задумчиво гладя на мальчика. — Ты совершаешь ошибку, — он холодно взглянул на Ксатру и добавил, — девчонка останется здесь. Ни на кого не глядя, Берк отошел в дальний угол. Старик проводил его долгим взглядом, печально качая головой. — Вы готовы? — обратился он к Тамашу и Ксатре. Тамаш утвердительно кивнул, а далла сердито поджала губы. Кровать отодвинули от окна, и лекарь встал спиной к свету. Напротив, скинув куртку и вытянув раскрытые ладони ему навстречу, встала Ксатра. Тамаш вопросительно посмотрел на нее и далла кивнула. — Надо… один раз… до конца. Второй раз… не будет. Тамаш серьезно кивнул в ответ и растер пальцы. Он нагнулся над мальчиком и осторожно подул, сдвигая серую границу в сторону даллы. Под его дыханием сморщенная кожа расправилась и налилась цветом. Тамаш снова набрал воздух и осторожно продолжил. Серая граница, отступая, собиралась тяжелыми золотыми каплями. Вдруг одна из капель сорвалась и устремилась прочь, словно подгоняемая дыханием Тамаша. Ксатра шире расставила ладони, и капля, захваченная вихрем, заметалась в ее руках. Еще одна капля метнулась в сторону, и снова была поймана. Тамаш продолжал, и рука мальчика потихоньку принимала здоровый вид. Золотые капли стремительным потоком неслись на даллу, но Ксатра, широко расставив руки, собирала их в мечущийся, светящийся шар, который становился все ярче. Руки ее начали дрожать, а на лице выступила испарина. Тамаш, закончив с рукой, передвинулся и также осторожно согнал серую полоску с колена мальчика. Когда он перешел к ступне, далла зашипела, с трудом сдерживая бурлящий золотой сгусток, и Эстер испуганно ахнула: кафтан Ксатры начал тлеть, расходясь черными подпалинами от запястий. Тамаш испуганно замер, но Ксатра сдавленно рыкнула: «один раз!», и он снова продолжил. Кожаные ремешки, державшие рукава, осыпались вместе с ошметками ткани и стали видны золотые узоры то ли пламени, то ли волн, которые, начинаясь от запястья, потихоньку ползли к локтям. Ксатра часто и мелко дышала, встречая новые капли, а золотой шар все рос. Вскоре узоры поднялись выше локтя и, обугливая остатки рукавов, стали наползать на плечи. Тамаш в волнении сдул последний серый клочок, и крупная капля стрелой вонзилась в золотой сгусток. Ксатра громко вскрикнула и, падая, выпустила свет к потолку. Сфера вонзилась в крепкую земляную крышу и, пробив потолок, взорвалась снаружи ослепительной вспышкой, рассеявшись без следа. Ксатра без чувств замерла на полу. Голые руки покрывали яркие ожоги. Мальчик, бледный и худой, тихо спал. Шахин медленно, словно во сне, приблизилась к кровати и, не веря своим глазам, робко прикоснулась к гладкой здоровой ступне сына. Тамаш, сильно спавший с лица, отсутствующим взглядом смотрел в сторону. Старый орк задумчиво потирал безбородые скулы, думая о чем-то своем, а Берк, не сказав ни слова, вышел из дома. Первой опомнилась Эстер и подбежала к безжизненной Ксатре. — Тамаш? — позвала Эстер. Лекарь, словно очнувшись, устало подошел к ним и прижал пальцы к шее даллы. — Ей нужен отдых и еда, — он укоризненно посмотрел на старого орка. — Да, конечно, — старик деловито махнул им рукой, — пойдемте. Тамаш поднял Ксатру и вышел вслед за стариком. Эстер, молчаливой тенью прошла за ними. Шахин, никого не замечая, сидела возле сына, нежно сжимая тонкую детскую руку. * * * Ксатра открыла глаза. В нескольких мерах над ней широким куполом сходился высокий, промазанный глиной потолок. Перед глазами мутилось. Она снова прикрыла глаза, но любопытство пересилило, и она осторожно огляделась. Оказалось, что лежит она на низком, удобном топчане. Рядом с кроватью в кресле дремала Эстер. Ксатра обвела взглядом круглое помещение, и при виде маленького столика и тарелок с копченым мясом и свежими ягодами в животе возмущенно забурчало. — Наконец-то! — Эстер открыла глаза и, налив воды, протянула глиняную кружку. Далла удивленно посмотрела на северянку, но воду взяла, а когда на столе не осталось ничего, что можно было бы съесть или выпить, удовлетворенно откинулась и сыто рыгнула в кулак. — Ксатра? — робко позвала Эстер. Далла неохотно приоткрыла глаза. — Прости, что втянули тебя. — Нет… твоя вина, — спокойно ответила далла. — Мы все виноваты, что ты попала в плен. — Это, — далла указала на стол с пустыми тарелками, — хороший плен… не яма. Никто не ждать меня. Кестрэл уходить… я остаться. Эстер глубоко вздохнула. — Ты можешь идти? Они просили сказать, когда ты очнешься. — Где шэнэ унсээн? Должен… идти со мной. — Я позову. Эстер поспешно вышла и вскоре привела Тамаша. Ксатра уже сидела и с интересом разглядывала розовые ожоги у себя на руках. В это время в хижину зашли еще двое: уже знакомый седой орк и с ним другой — коренастый и широкоплечий, с властным, холодным взглядом. Эстер и Тамаш предусмотрительно посторонились, но все равно оказались почти вплотную к вошедшим. — Пойдем, дорогая, — неожиданно доброжелательно проговорил старик, — вождь Седир хотел бы задать тебе несколько вопросов.