– Вы женаты? – Разведен. – Дети? – Нет. – Как зовут вашу бывшую жену? – Констанца Раух. Хотите с ней поговорить? – На данный момент вы можете об этом не беспокоиться. Где работает Констанца? – Она ассистент в университетской больнице. – У вас есть другая сожительница? – Я живу один. – Вы когда-нибудь сидели в тюрьме? – Нет, никогда. – Чем вы занимаетесь, господин Ластоон? – Уже много лет я работаю гидом на основании лицензии, выданной муниципалитетом. – Он достал еще одну пластиковую карточку и положил ее на стол. Клаусу Бауману хватило одного взгляда, чтобы удостовериться в том, что он является управляющим и единственным служащим турфирмы, занесенной в регистр экономической деятельности Саксонии под коммерческим названием «Кладбищенский туризм». – Странное совпадение, вы не находите? – Миром правят силы, находящиеся за пределами нашего понимания. – Ученые считают иначе… – А кто сказал, что они правы? Инспектор изобразил гримасу покорного согласия и перешел к следующему вопросу: – Вас привлекает смерть, господин Ластоон? – Не больше, чем вас, полагаю. Вы тоже живете рядом с ней. Клаус Бауман наклонился вперед. На данный момент он не испытывал желания вступать в сложные экзистенциальные споры. – Я не устраиваю туристический бизнес на смерти, господин Ластоон… Я не ищу ее, она сама меня находит, и я выясняю причины, которые ее вызывают. Это моя профессия. – Смерть служит одним из источников вдохновения для художественного творчества. – Как нарисованные саркофаги и белье на телах девушек? – Я говорю об искусстве другого рода. На многих кладбищах есть пантеоны, мавзолеи и скульптуры, которыми можно восхищаться не меньше, чем при посещении музеев. Я занимаюсь тем, что показываю их. Клаус кивнул и занес ответ в свой ноутбук. – Тем не менее на этот раз вы обнаружили гробницы с пятью мертвыми девушками. Как вы объясните такое совпадение? В глазах гида мелькнула тревога. – Вы уже задавали мне этот вопрос… Я не имею никакого отношения к этим смертям, если вас интересует именно это. – Тогда объясните мне кое-что, чего я не совсем понимаю… Почему вы остались там и позвонили на 112, а не ушли, ничего никому не сказав? – Потому, что, если бы потом выяснилось, что я был там, ни один полицейский не поверил бы в мою невиновность. – Значит, вы сомневались, уйти или позвонить нам? – Каждый, кто занимается кладбищенским туризмом, стал бы сомневаться. Там были эти саркофаги с мертвыми девушками, понятное дело, что звонок в полицию тоже мог обернуться для меня проблемами. – Хотите сказать, вы оказались не в том месте не в то время? – Игра случая вещь загадочная. Человек не выбирает свою судьбу. Инспектор изобразил на лице философскую мину. – Выходит, случай предоставил вашему бизнесу бесплатную рекламу. – Я не заинтересован в том, чтобы попасть в газеты. Мое дело водить туристов на кладбища, и все. Такой туризм теперь в моде. Хотя днем я работаю на одного из туроператоров и вожу обзорные экскурсии по Лейпцигу и Берлину. – И всегда посещаете кладбище Зюдфридхоф? – Не только это. – Назовите другие. – Одно из самых популярных – Хунле, особенно в это время года, когда могилы солдат Второй мировой войны покрываются золотыми и красными осенними листьями, – ответил Ластоон, ставший более словоохотливым, как будто его обрадовала возможность поговорить об этой более приятной стороне его работы и продемонстрировать свои исторические познания. – Кроме того, я довольно часто езжу в Прагу и в Берлин. На кладбище Доротеенштадишер похоронены Фихте, Гегель, Бертольд Брехт, Генрих Манн и многие другие гении. Людям нравится рассматривать их могилы. А на юге Берлина есть еще одно, которое привлекает множество туристов. Фридхоф Грюнвальд Форст – это старинное позорное кладбище, где хоронили только самоубийц. В конце XIX века в Берлине распространилась мода кончать жизнь, бросаясь в реку Хафель. Вам не случалось посещать какое-нибудь из этих кладбищ? – Один раз я был на еврейском кладбище в Праге, – ответил инспектор. – Что вас привело туда? – Любопытство, я полагаю. – Значит, между вами и моими клиентами не такая большая разница. Клаус Бауман не выразил никаких эмоций по поводу такого сравнения. – Как называют любителей ходить по кладбищам? – В туристических проспектах их называют «некрологические туристы». – Мне казалось, что некрологическими называют разделы в газетах, где публикуют сообщения о недавно скончавшихся людях. – Такова этимология этого слова: некро означает «труп» по-гречески, а логия – «рассказ» или «сообщение». Язык с легкостью приспосабливается к новым социальным потребностям, – объяснил Ластоон. – Похоже, вы принимаете меня за полного профана. Однако должен вас спросить, есть ли у вас официальное разрешение на организацию ночных прогулок среди могил. – Конечно. Кроме того, у меня есть ключи от задних ворот некоторых кладбищ. Часть моего дохода отходит муниципалитетам. – Что собой представляют ваши клиенты? – спросил Клаус. – Люди всех стран, классов и полов. Вы были бы поражены, если бы узнали, насколько завораживающее впечатление способна производить смерть на людей, про которых вы бы никогда этого не подумали. Однако я никогда не беру в группу несовершеннолетних без сопровождения родителей. – Понимаю. На несколько мгновений напряженная атмосфера кабинета усугубилась тишиной. Клаус Бауман вспомнил свою дочь Карлу и тяжелые разговоры, которые вел с ней прошлой весной. Причиной послужили экстравагантные платья в стиле ренессанс, в которых она собиралась ходить на концерты групп дэтрока, принимавших участие в готическом фестивале, проходившем тогда в Лейпциге. На четыре дня в городе собрались тысячи фанатов с выбеленными лицами, наряженных в черные одежды, с вычурными прическами, загримированных под жутких персонажей или средневековых проституток. Клаусу пришло в голову: что, если его дочь – одна из них, а они с женой ничего об этом не знают?.. Но одна мысль о том, чтобы получить ответ на этот вопрос, заставила его содрогнуться. Подняв глаза на человека, сидевшего перед ним, он продолжил допрос. – Господин Ластоон, вы имеете какое-нибудь отношение к субкультуре готов? – Называть ее так означает принижать одно из наиболее креативных социальных движений последних лет. Многие из моих клиентов принадлежат к таким группам. – Я спрашивал не об этом. – У меня свое собственное представление о смерти и других темных сторонах, но не стану отрицать, готы мне по душе. – Вы не подумали, что в тех трупах, которые вы нашли, есть нечто готическое? Несколько секунд Густав Ластоон молчал, обдумывая ответ. – Не совсем. Белье на девушках показалось мне слишком реалистичным, как в эротических журналах, ну, знаете… «Плейбой», «Пентхаус», «Мэн» и тому подобное. Но в нарисованных гробницах в виде шестиугольных саркофагов действительно присутствовал определенный готический мистицизм. Самый известный пример – гроб Дракулы. Саркофаг – это символ священного вместилища живой энергии, ее трансформации, метаморфозы и распада. Материальное пространство, где тела, разлагаясь, превращаются в бессмертную энергию космоса. В древности считалось, что саркофаг является источником жизненной силы и знания, которое из мертвого тела переходит к тому, кто ляжет в него живым. Но я бы сказал, что в настоящее время его больше связывают с идеей смерти, с чем-то темным и мрачным. – Как кладбищенский туризм. – Я бы сказал – как гробница, изображенная в трех измерениях, которую я обнаружил у монумента Битвы народов. Вы ведь это хотели знать, да? Клаус Бауман сменил тон, придав голосу больше любопытства: – Что вы знаете о монументе Битвы народов?