– Попробуем, – ответил Николя. – Как вкусно! – воскликнула Хлоя. – Поешь с нами. – Я предпочел бы что-нибудь бодрящее. И на глазах Колена и Хлои он составил для себя чудовищную смесь из кварты белого вина, ложки уксуса, пяти яичных желтков, двух устриц и ста граммов рубленого мяса, залитого сливками и посыпанного щепоткой гипосульфида натрия. Все это исчезло в его глотке со свистом пущенного на полную мощность циклотрона. – Как пошло? – спросил Колен и рассмеялся, увидев гримасу Николя. – Порядок! – через силу ответил Николя. И в самом деле, синяки под глазами у него разом исчезли, словно их стерли смоченной в бензине ваткой, а лицо заметно посвежело. Он фыркнул, как конь, стиснул кулаки и зарычал. Хлоя с некоторой тревогой взглянула на него. – У тебя схватило живот, Николя? – спросила она. – Наоборот! – рявкнул он. – Все как рукой сняло! Сейчас подам вам еще одно блюдо – и в путь. XXIV Большой белый лимузин осторожно продвигался вперед, объезжая рытвины. Колен и Хлоя сидели сзади и глядели в окно, но им было как-то не по себе от проносящегося мимо пейзажа. Небо висело совсем низко, красные птицы едва не задевали телеграфные провода, поднимаясь и опускаясь вместе с ними от столба к столбу, а их пронзительные крики отражались в свинцовой воде луж. – Почему ты велел свернуть на эту дорогу? – спросила Хлоя у Колена. – Так короче, – ответил он. – Да по-другому и нельзя. Старое шоссе вконец износилось. Все так и норовили по нему промчаться, потому что над ним всегда ясное небо. И вот теперь остался только этот путь. Не волнуйся, Николя хорошо ведет машину. – Ненавижу этот тусклый свет, эту мглу… – сказала Хлоя. Ее сердце колотилось, словно стиснутое жесткой скорлупой. Колен положил ей руку на плечи и бережно, как котенка, обхватил пальцами ее тонкую шею. – Да-да… – прошептала Хлоя и, поеживаясь от щекотки, чуть втянула голову в плечи. – Не убирай руку, мне страшно одной… – Хочешь, я подниму цветные стекла? – предложил Колен. – Ага… Пусть будет попестрей… Колен нажал на зеленые, синие, желтые и красные кнопки, и разноцветные фильтры заменили автомобильные стекла. Теперь Колен и Хлоя оказались словно внутри радуги, и цветные тени плясали по белому меху сиденья всякий раз, как машина проскакивала мимо телеграфных столбов. Хлоя почувствовала себя лучше. Равнина по обе стороны дороги была покрыта жиденьким ползучим блекло-зеленоватым мхом, да кое-где мелькали растрепанные деревья с корявыми стволами. Воздух был недвижим, даже малый ветерок не рябил жидкую грязь, которая черными фонтанами разлеталась из-под колес. Николя изо всех сил старался не потерять дороги, он с трудом удерживал машину посредине вконец разбитого скользкого шоссе. – Не волнуйтесь, – сказал он, обернувшись к Хлое. – Осталось совсем чуть-чуть. Скоро дорога изменится. Хлоя посмотрела в правое окно и вздрогнула. Привалившись к телеграфному столбу, чешуйчатая тварь провожала их пристальным взглядом. – Гляди, Колен… Кто это?.. – Не знаю… По-моему… оно не злое… – Это рабочий из бригады, обслуживающей телеграфную линию, – сказал Николя через плечо. – Все они носят вот такие противогрязевые комбинезоны. – Это… жутко уродливо… – прошептала Хлоя. Колен поцеловал ее. – Не бойся, Хлоя, ведь он всего-навсего человек… Грунт под колесами как будто уплотнился. Рыжеватый свет забрезжил над горизонтом. – А вот и солнце, – сказал Колен. – Погляди… Николя покачал головой: – Нет, это медные копи. Мы мимо них проедем. Мышь, сидевшая рядом с Николя, навострила ушки. – Да, – сказал Николя. – Скоро будет тепло. Дорога повернула несколько раз. Жидкая грязь дымилась. Машина пробивалась сквозь завесу белых испарений с сильным запахом меди. Наконец грязь совсем затвердела и обнаружилось шоссе, пыльное и растрескавшееся. Вдалеке перед ними, как над огромной раскаленной плитой, дрожал воздух. – Мне здесь не нравится, – сказала Хлоя. – Может, объедем другой дорогой? – Другой дороги нет, – сказал Колен. – Не хочешь ли ты почитать Гуффе? Я взял его с собой. Кроме этой книги, они ничего не взяли из вещей, так как рассчитывали покупать все необходимое в пути. – Давай опустим цветные стекла? – предложил Колен. – Давай. Теперь стало светлее. Внезапно дорога еще раз повернула, и они оказались посреди медных рудников, которые раскинулись ярусами по обе стороны шоссе. Бескрайняя пересохшая равнина, покрытая зеленоватой медной рудой, уходила за горизонт. Сотни рабочих в герметических комбинезонах возились вокруг огнедышащих горнов. Другие складывали угольные брикеты, которые непрерывно подвозили электровагонетки, в аккуратные пирамиды. Медь от жары плавилась и текла красными ручьями, окаймленными бордюром из твердого как камень, застывшего ноздреватого шлака. Ручьи эти впадали в большие резервуары, откуда медь выкачивали насосами и гнали по овальным трубам. – Какая ужасная работа! – сказала Хлоя. – Зато платят хорошо, – сказал Николя. Несколько рабочих остановились, чтобы поглядеть на проезжающую машину. Их взгляды не выражали ничего, кроме презрения и, пожалуй, насмешки. Это были широкоплечие, сильные люди, и вид у них был невозмутимый. – Они нас ненавидят, – сказала Хлоя. – Поедем поскорей! – Они на работе, – сказал Колен. – Ну и что? – сказала Хлоя. Николя прибавил газу. Автомобиль мчался по растрескавшемуся шоссе под урчанье машин и бульканье плавящейся меди. – Мы скоро выскочим на старую дорогу, – сказал Николя. XXV – Почему они так высокомерны? – спросила Хлоя. – Ведь работать не очень-то приятно… – Принято считать иначе, – сказал Колен. – Работают по привычке и как раз для того, чтобы не думать. – Во всяком случае, выполнять работу, которую могут делать машины, полный идиотизм. – Должен же кто-то делать машины, – сказал Колен. – О, конечно, – воскликнула Хлоя. – Чтобы получить яйцо, нужна курица, но когда есть курица, можно получать не одно яйцо, а целую кучу. Следовательно, лучше начать с курицы. – Надо бы узнать, что мешает выпускать машины. Вероятно, просто не хватает на это времени. Люди тратят все время на то, чтобы жить, а на работу у них не остается времени. – А может быть, совсем наоборот? – спросила Хлоя. – Нет, – ответил Колен. – Если бы у них было время сделать машины, они могли бы потом ничего не делать. Я хочу сказать, что они работают, чтобы жить, вместо того чтобы работать над созданием машин, которые дали бы им возможность жить, не работая. – Это чересчур сложно, – заметила Хлоя. – Нет, это очень просто. Конечно, такие перемены могут произойти только постепенно. Но когда подумаешь, сколько времени уходит, чтобы сделать то, что так быстро изнашивается… – По-твоему, рабочие не предпочли бы сидеть дома, и целовать своих жен, и ходить в бассейн и на танцы? – Нет, – сказал Колен, – потому что они об этом не думают. – Даже если они считают, что работать хорошо, разве они в этом виноваты?