— Пожалуй, — жалобным тоном произнесла миссис Диллингтон-Блик, — будет все же лучше выбросить эти чудесные гиацинты за борт, согласны? — Она обращалась к отцу Джордану. — Думаю, так будет лучше. И дело не только в бедном мистере Дейле. — Нет, — согласилась с ней Джемайма. — Мы должны помнить, что у мистера Кадди голова кружится при виде этих цветов. — У мистера Кадди, по моему мнению, — заметила мисс Эббот, — голова идет кругом не только при виде этих гиацинтов. — Она опустила книгу на колени и окинула миссис Диллингтон-Блик выразительным взглядом. — О боже! — миссис Диллингтон-Блик снова залилась смехом. — Что ж, — заключил отец Джордан с видом человека, который отказывается замечать очевидное, — пойду, пожалуй, прогуляюсь по палубе, посмотрю, что там творится. Миссис Диллингтон-Блик стояла как раз между ним и двойными дверьми и широко улыбалась отцу Джордану. А он стоял спиной к Аллейну. Стоял неподвижно секунду-другую, затем обошел даму и вышел из салона. Все умолкли, впрочем, ненадолго. Миссис Диллингтон-Блик обернулась к Джемайме. — Моя дорогая! — воскликнула она. — Я догадалась, что это за человек. Он реформатор и скрытый повеса. Тут из коридора вошел мистер Макангус, все еще в шляпе. И застенчиво улыбнулся всем пятерым пассажирам. — Ну, все утряслось? — осведомился он с нервным смешком, очевидно, опасаясь давать более жесткое определение случившемуся. — Сидим себе как птенчики в маленьком гнездышке, — радостным тоном сообщил Аллейн. — Скажите, ну разве это не прекрасно, — заметил ободренный его ответом мистер Макангус, — осознавать, что теперь с каждым днем будет становиться все теплее и теплее? — Да, просто замечательно! Мистер Макангус описал перед корзиной с гиацинтами маленький танец, свидетелями которого они уже однажды были. — Просто потрясающе, — произнес он. — Это мои любимые цветы. — Вот как? — воскликнула миссис Диллингтон-Блик. — Тогда, пожалуйста, пожалуйста, заберите их себе. Я вас очень прошу. Денис отнесет цветы в вашу каюту, мистер Макангус. Буду счастлива знать и помнить, что они отныне у вас. Он смотрел на нее растерянно и удивленно. — Ко мне? — переспросил мистер Макангус. — Но почему именно ко мне? Прошу прощенья, вы так добры, и ваш поступок столь благороден, что до сих пор просто ушам своим не могу поверить! — Но это так и есть. Я дарю вам эти цветы. Пожалуйста, забирайте. Мистер Макангус явно колебался, затем пробормотал: — Я потрясен. И, разумеется, просто в восторге. — Он хихикнул и склонил голову набок. — А известно ли вам, — начал он, — что это первый раз, самый первый раз в жизни, когда я получаю цветы от дамы? И что она вручает их мне по своей собственной воле! Причем мои самые любимые цветы! Спасибо вам. Огромное вам спасибо! Аллейн видел, как растрогала эта речь миссис Диллингтон-Блик. Она радостно и без всякого кокетства улыбнулась мистеру Макангусу, а Джемайма тихонько рассмеялась. — Я сам отнесу их в каюту, — заявил мистер Макангус. — Как же иначе. Отнесу и поставлю на маленький столик, и они будут так красиво отражаться в зеркале. — Да, вам крупно повезло! — заметил Аллейн. — Это уж точно. Так я могу их забрать? — уточнил он. Миссис Диллингтон-Блик весело кивнула, и он подошел к столу и ухватил огромную корзину с цветами красными руками с костлявыми пальцами. Он отличался страшной худобой, и еще Аллейн подумал, что он, должно быть, выглядел бы гораздо старше, если бы не красил волосы в этот странноватый каштановый цвет. — Позвольте, помогу вам, — предложил Аллейн. — О нет, нет! Я, знаете ли, человек очень сильный. Жилистый. Макангус поднял корзину и на подгибающихся ногах зашагал к двери. Там обернулся и представлял собой в этот момент довольно забавное зрелище. Фетровая шляпа сдвинулась на нос, глаза часто моргали над качающимися стеблями гиацинтов. — Подумаю над тем, как бы отблагодарить вас, — пообещал он миссис Диллингтон-Блик. — Сразу после Лас-Пальмаса. Ответный, так сказать, жест. И он, пошатываясь, вышел в коридор. — Он мог бы выкрасить волосы и в ярко пурпурный цвет, если бы захотел, — заметила миссис Диллингтон-Блик. — Такой душка! Заслонившись книгой, мисс Эббот заметила не слишком музыкальным голосом: — Что ж, будете ждать его ответного жеста. После Лас-Пальмаса. Глава 5 До Лас-Пальмаса I Аллейн сидел у себя в каюте и листал материалы дела, которым занимался. Капитан Баннерман находился на мостике снаружи. Время от времени он проходил мимо иллюминатора Аллейна. Погода, как и предсказывал мистер Макангус, становилась все теплее, и через два дня «Мыс Фаруэлл» должен был прибыть в Лас-Пальмас. Волнение на море было сильным. Почти все пассажиры зевали, впадали в сонливость, принимали разные средства против морской болезни. «Пятнадцатое января. Дом номер тринадцать по Хоп Лейн, Паддингтон, — читал Аллейн. — Берилл Коэн. Еврейка. Занималась торговлей вразнос. Иногда — проституцией. Внешность яркая. Хороша собой. Возраст — около двадцати шести. Рост пять футов шесть дюймов. Телосложение плотное. Волосы рыжие (крашеные). Была одета: черная юбка, красная кофта из джерси. Искусственное ожерелье (зеленого стекла). Обнаружена шестнадцатого января в пять минут одиннадцатого утра соседом по дому. Приблизительное время смерти: между десятью и одиннадцатью вечера накануне. Найдена лежащей на полу лицом вверх. Ожерелье порвано. Цветы (подснежники) на лице и груди. Причина смерти: мануальное удушение, возможно, предварительно преступник сорвал ожерелье. Сосед утверждает, что слышал, как посетитель выходил от нее примерно без пятнадцати одиннадцать. И пел. Арию „Маргариты с драгоценностями“ из „Фауста“. Высоким мужским голосом». Ниже следовало подробное описание комнаты, где нашли жертву. Аллейн пропустил все это и принялся читать дальше. «Двадцать пятое января. Проезд близ Лэдисмит Кресчент. Фулхем. Маргерит Слэттерс, проживавшая в доме тридцать шесть А по Стэкхаус-стрит, Фулхэм. Лондон. Работала в цветочном магазине. Респектабельная женщина. Поведение скромное. Возраст тридцать семь лет. Рост пять футов восемь дюймов. Худощавого телосложения. Волосы темно-каштановые. Кожа светлая. Была одета: в коричневое платье, коричневый берет, перчатки и туфли. Искусственный жемчуг и вставные зубы. Возвращалась домой после службы из церкви святого Варнавы. Обнаружена в одиннадцать пятьдесят пять Стэнли Уокером, шофером. Приблизительное время смерти: между девятью и двенадцатью вечера. Лежала у входа в пустой гараж. Лицом вверх. Ожерелье порвано. Платье — тоже. Причина смерти — мануальное удушение. Цветы (гиацинты) на лице и груди. Когда ее видели в последний раз, цветов при ней не было. Альфрэд Бейтс, ночной сторож из близлежащего склада, слышал, как ему показалось, высокий голос, напевавший „Жимолость и пчела“. И было это, как он утверждает, в десять сорок пять». Аллейн вздохнул и поднял глаза от бумаг. Капитан Баннерман как раз проходил мимо его иллюминатора. Судно то взбиралось на высокую волну, то соскальзывало вниз, горизонт то возникал, то исчезал из вида. «Первое февраля. Проход между строениями причала номер два компании „Кейп“, док „Ройял-Альберт“. Корали Краус, проживала по адресу дом номер шестнадцать по Стип Лейн, Хэмпстед. Работала помощницей продавца в цветочном магазине „Зеленый палец“ в Найтсбридж. Возраст: восемнадцать. Натурализованная австриянка. Живая, общительная. Рост: пять футов почти пять дюймов. Волосы светлые. Кожа белая. Была одета: черное платье, перчатки и туфли. Без шляпы. Розовые искусственные драгоценности (серьги, браслет, ожерелье, заколки). Взяла такси отвезти коробку с гиацинтами миссис Диллингтон-Блик, пассажирке „Мыса Фаруэлл“. Обнаружена вечером в одиннадцать часов сорок восемь минут капралом полиции Мартином Мойром. Тело было еще теплое. Приблизительное время смерти: между пятнадцатью и сорока восемью минутами двенадцатого вечера. Лежала лицом вверх. Чулки порваны. Украшения — тоже. Уши повреждены, видимо, преступник выдрал серьги. Причина смерти: мануальное удушение. В правой руке найден фрагмент посадочного талона на судно „Мыс Фаруэлл“. Цветы (гиацинты) на лице и груди. Дежуривший у трапа матрос с „Мыса Фаруэлл“ утверждал, будто слышал, как кто-то напевал высоким мужским голосом. Туман на пристани был очень густой. Все пассажиры после посадки сходили на берег (согласно утверждениям все того же дежурного матроса), за исключением мистера Дональда Макангуса, который прибыл на корабль последним». Аллейн покачал головой и придвинул к себе листок с неоконченным письмом к жене. Призадумался и стал писать дальше: «… Так что вместо того чтобы уныло ломать голову над этими жуткими скудными и приводящими просто в бешенство обрывками информации, я предлагаю тебе следующее, дорогая. Присоединяйся и накапливай знания об этом деле. А я буду держать тебя в курсе и сообщать обо всех новых его поворотах, которые, как оптимистично считает Фокс в полете безудержной своей фантазии, непременно возникнут. Вот они, все перед тобой, и впервые за все время ты сможешь как следует развлечься и, да помоги тебе Господь, проследить за развитием расследования по этим записям. Вот первая и самая, возможно, главная проблема, над которой я ломаю голову: что общего могло быть между этими тремя несчастными женщинами? И вот тебе ответ: ровным счетом ничего, черт побери, если не обращать внимания на один факт. А именно: все они, подобно остальным девяноста процентам женщин на земле, носили фальшивые драгоценности. Во всех других отношениях между ними нет ни малейшего сходства — ни в физическом плане, ни в расовом или национальном аспекте, ни в поведенческом. Но с другой стороны, всех их настигла одинаковая смерть, и каждой жертве было оставлено разорванное ожерелье и это чудовищно циничное украшение из цветов. Да, и кстати, я обнаружил еще одно сходство, которое не сразу бросилось в глаза. А ну, попробуй догадаться, что это? Что же касается обрывка посадочного талона, обнаруженного в правой руке мисс Краус, именно он оправдывает мое участие в этом развлекательном круизе. Нет чтобы его сдуло ветром и унесло по причалу — но несчастная в предсмертной агонии сжимала его в пальцах железной хваткой. Еще один пример напрасного расходования денег налогоплательщиков. Капитан по моему настоянию приказал стюарду (странноватому парнишке по имени Денис) собрать у всех пассажиров посадочные талоны, точно это является обычной процедурой. И вот тебе результат: Миссис Диллингтон-Блик: Потеряла талон. Мистер и миссис Кадди: У них был один на двоих. С вписанными в него именами. Впрочем, возможно, там был внесен только супруг, но выяснилось, что и он его потерял. Есть над чем поразмыслить. Можно проверить кассу выдачи талонов. Мистер Мэрримен: Лежал у него в кармане жилета, и теперь он обвиняет стюарда, что тот его обокрал (!). Отец Джордан: Выбросил талон за борт. Мистер Макангус: Не смог его найти, но уверяет, что сохранил. Где только не искал, но не нашел. Доктор Мэйкпис: Ему талон не выдавали. Обин Дейл считает, что талон забрала его возлюбленная. С какой целью — ему неизвестно. Мисс Эббот: Бросила его в корзину для бумаг. (Исчез). Мисс Кармишель: Талон имеется. Так что урожай небогатый. И ни одного порванного талона. Я уже писал тебе о том, как гиацинты Диллингтон-Блик поместили в салон. Бурная реакция со стороны Дейла и Кадди. Объяснение внезапной мигрени Дейла (путаница на ТВ) весьма убедительно. Следует отметить, что у Кадди круглая дата — серебряная свадьба. Играю ли я честно, по правилам? Не знаю. И, дорогая, я очень, очень тебя люблю. В морском путешествии, если помнишь, отношения между людьми быстро меняются. Они очень скоро знакомятся, довольно тесно порой сближаются, зачастую между ними возникают весьма интимные доверительные отношения. Попутчики словно теряют обычно присущее им чувство ответственности и находятся в каком-то подвешенном состоянии, как и корабль, между двумя мирами. Они склонны поддаваться страстным увлечениям. Так мистер Кадди, похоже, увлекся миссис Д.-Б., ну и еще мистер Макангус, хотя выражает это увлечение каким-то странным образом. Капитан принадлежит к хорошо известному типу „морских волков“ среднего возраста. Высокое кровяное давление. Возможно, пьянствует в тропиках. Любвеобилен. (Помнишь свою теорию о мужчинах определенного возраста?) Он тоже положил глаз на миссис Д.-Б. Мэйкпис положил глаз на Джемайму Кармишель, как, впрочем, и все младшие офицеры. Она, похоже, славная девушка, но ее гложет обида, полученная в прошлом. Миссис Д.-Б. — настоящий букет дамских прелестей, и знает это. Миссис Кадди соткана из самых удручающих комплексов, и мисс Эббот — тоже, хоть и не показывает этого. Но достаточно сорвать предохранитель — и она может превратиться в самого настоящего сексуального монстра. Однако, полагаю, обобщать не стоит, рановато. И еще она наверняка бреется. Что до мужчин, то я уже достаточно рассказал тебе о мистере Мэрримене, и ты поняла, что это за фрукт. Чтобы дополнить портрет, могу добавить, что он является типичным продуктом католической церкви Сент-Чэдс, певчего и вампира Кайуса, внешне немного смахивает на мистера Пиквика, но куда больше на мистера Чипса, хотя по характеру своему ничуть не похож на этих двух последних персонажей. Был учителем, вышел на пенсию, но использует все возможные и самые подлые педагогические приемчики — от держания камня за пазухой до попрания всех законов и правил приличия, даже когда это совсем неуместно. Он презирает полицейских, резок и ядовит в высказываниях и, готов побиться об заклад, еще устроит не один громкий скандал до конца плавания. Обин Дейл. Образование: неизвестно. Вряд ли университет. Так любит себя на экране ТВ, что складывается впечатление — это какой-то двухмерный персонаж. Пытается быть свойским и приятным парнем, пьет раза в три больше положенного для человека, который хочет сохранить здоровье. Пока лично на меня производит впечатление славного парня. Стал предметом насмешек после нелепой оговорки во время передачи и нажил пожизненного врага в лице Мэрримена, который подговорил стюарда подать ему во время завтрака пластиковую яичницу на тарелке. Джордан: частный колледж Лэнсинг и теологический факультет Кембриджа. Будь я обычным путешественником, то имел бы в его лице приятного компаньона. По мне — так самый интересный из мужчин здесь, но почему-то постоянно хочется понять, в какой момент интеллигентный священник вдруг превращается в капрала полиции Верующего и начинает регулировать движение. Готов поклясться: в этом случае попахивает психологией неосторожного пешехода. Кадди: методистская школа. Торговец мануфактурой. Не слишком приятная личность. Любопытен. Скрытен. Несколько подловат. Возможно, потенциальный пациент для психиатра. Мэйкпис: школа-пансион Фелстеда, колледж Оксфордского университета и университета Сент-Томас. Член Британской медицинской ассоциации. Доктор медицины. Хочет специализироваться по криминальной психиатрии. Производит впечатление здравомыслящего парня. Макангус: средняя школа в Шотландии. Филателист. Этакий дружелюбный евнух, но не в прямом смысле, конечно, — слишком уж поверхностное определение. Производит впечатление страшно суетливого и беспокойного человека. Тоже очень любопытен. Легко возбуждается по пустякам. Красит волосы, как ты уже поняла. Ну, вот тебе, дорогая, и весь список. Вечером накануне прибытия в Лас-Пальмас я, с согласия капитана Баннермана, устраиваю вечеринку. Сам он тоже будет — надеется выставить меня дураком. Ты только что прочла список гостей. Затея может оказаться удачным экспериментом, но может потерпеть и полный провал, оказаться пустым и скучным времяпрепровождением. С другой стороны — ради чего я здесь, черт возьми? Ведь меня проинструктировали не погружаться в это дело, не нырять в него, как в омут, с головой, не раскрывать, кто я есть на самом деле. Нет, я должен вынюхивать и высматривать, не пропускать ни единой мелочи, постараться выяснить, у кого их этих людей нет алиби на момент последнего из тех трех убийств. Мне было также приказано предотвратить возможные дальнейшие действия преступника и не раздражать Хозяина судна, который краснеет и впадает в ярость при одном лишь намеке на то, что на борту его парохода может оказаться убийца. С учетом всего вышеизложенного считаю, что Д.-Б. и мисс К. выглядят наиболее очевидными кандидатками на удушение, но никогда не знаешь наверняка. С другой стороны, у миссис Кадди тоже может иметься je ne sais quoi[16], что выпало из моего внимания, но полагаю, что мисс Эббот можно смело исключить из списка потенциальных жертв. Как бы там ни было, ты, наверное, уже вообразила, что по мере приближения к тропикам я буду все чаще устраивать маленькие вечеринки a deux[17] в самых укромных уголках палубы и, таким образом, сам, возможно, буду убитым. (Да не волнуйся ты так, шучу я, шучу!) Просто женщин надо защищать. В Лас-Пальмасе я получу дальнейшие указания от начальства, а также последние результаты расследования, которое проводит Фокс в Англии. Остается надеяться, что они прольют хоть какой-то, пусть и маленький лучик света. А в данный момент — никакого света, лишь слабое мерцание…» В дверь постучали. Аллейн сказал «войдите», и на пороге возник радист, усталый бледный юноша с радиограммой в руке.