— Полицейский катер уже на подходе, — сообщил ему Аллейн. — Я пришел сказать, что упаковал все ваши чемоданы и вещи эти будут отправлены вместе с вами. Сам я сопровождать вас не стану, но мы увидимся позже, сегодня же. В Кейптауне вам предоставят возможность проконсультироваться с местными юристами, вы также можете отправить телеграфом указания своим адвокатам в Англии. Вы вернетесь в Англию первым же доступным транспортом, возможно, самолетом. Если вы передумали и хотите дать показания… Тут Аллейн умолк. Губы у Мэрримена зашевелились. Через секунду прорезался и голос все с теми же надменными нотками: — … не имею привычки менять решения, уже надоело твердить одно и то же. Вот так. — Что ж, как хотите. Аллейн уже повернулся, чтобы уйти, но голос остановил его: — … несколько наблюдений. Прямо сейчас. Свидетелей нет, и это будет предвзятое мнение. Вот так. Аллейн ответил: — Отсутствие свидетелей вовсе не означает, что то, что вы мне скажете, не будет расцениваться как свидетельства. То же может прозвучать и в показаниях реальных свидетелей. И вы это сами прекрасно понимаете, — добавил он, а мистер Мэрримен поднял голову и уставился на него немигающим взглядом. — Не так ли? — с этими словами Аллейн достал блокнот и открыл его. — Я могу записать дословно все, что вы здесь мне сейчас скажете. И тут мистер Мэрримен выпалил энергично и пылко то, что буквально секунду назад казалось невозможным: — Эсмеральда. Руби. Берилл. Бижу. Корали. Маргерит. Он лихорадочно повторял эти имена до тех пор, пока за ним не прибыли инспектор Фокс из Скотленд-Ярда и офицеры полиции из Кейптауна. II Аллейн провожал глазами полицейский катер, прыгающий по волнам бухты. Вскоре фигуры людей, сидевших там, приняли расплывчатые очертания, а затем и сам катер превратился в быстро удаляющееся черное пятнышко. Лоцман уже прибыл на корабль. Аллейн развернулся и в последний раз открыл знакомые стеклянные двери в салон. Все уже были там и выглядели как-то непривычно в одежде для выхода на берег. — Примерно через десять минут мы двинемся к берегу. Боюсь, я вынужден попросить вас зайти в ближайший полицейский участок и вкратце изложить там свои показания. Позже всех вас, несомненно, вызовут для дачи показаний в суд, и если это означает, что вернуться надо будет раньше, чем вы планировали, организуют транспорт. Прошу прощения за испорченный отдых, но дело обстоит именно так. Я понимаю, вы ждете от меня объяснений и, возможно даже, извинений, — он выдержал паузу. — Лично я считаю, ответственность лежит на другом человеке, — сказала Джемайма. — Я тоже так думаю, — кивнул Тим. — А вот я не уверен, — заметил мистер Мэйкпис. — Потому что с нами обращались весьма странным образом. — Когда я садился на борт этого судна в Плимуте, — начал Аллейн, — меня подвигла к тому весьма скудная информация из всех, что когда-либо получал сотрудник полиции, ведущий расследование. Речь идет об обрывке посадочного талона на «Мыс Фаруэлл», который сжимала в руке убитая на пристани девушка. Причем убита она была за несколько минут до отплытия. Неизвестно, как именно этот обрывок попал ей в руки. Может, его сдуло ветром на берег, или же кто-то обронил его с борта, или же он оказался у нее каким-то иным образом. Лично я так не думаю, да и вы своими показаниями тут ничем не помогли, но все возможно. Начальство приказало мне сохранять инкогнито, и я должен был проводить расследование под вымышленным именем, не предпринимать никаких действий без одобрения капитана и предотвратить очередную катастрофу. И это последнее и важнейшее задание я провалил. Если учесть все эти обстоятельства и условия, то, возможно, вам станет яснее дальнейшее развитие событий. Если Цветочный Убийца на борту, мне прежде всего следовало выяснить, имелось ли у каждого из вас приемлемое алиби на время совершения всех его преступлений. За точку отсчета я принял пятнадцатое января, в тот день была убита Берилл Коэн. И с помощью капитана Баннермана организовал эту вечеринку и затеял игру, где каждый должен был поведать о своем алиби. — Господи боже! — воскликнула мисс Эббот. Густо покраснела и добавила: — Прошу прощения, продолжайте. — Результаты были отправлены по рации в Лондон, там мои коллеги принялись за работу и подтвердили алиби отца Джордана и доктора Мэйкписа. У мистера Кадди и мистера Макангуса они не подтвердились, но в ходе дальнейшего расследования выяснилось, что девятнадцатого января мистера Макангуса прооперировали, удалили аппендикс, а потому он никак не мог совершить преступление двадцать пятого, когда была убита Маргерит Слэттерс. Если, конечно, он с самого начала говорил правду. Мистер Кадди, если, конечно, он не притворялся, напрочь лишен музыкального слуха. А один из немногих известных нам фактов об убийце заключался в том, что он прекрасно поет. Миссис Кадди, державшая мужа за руку, заметила: — Вот уж, действительно! Мистер Кадди никогда не строил из себя великого исполнителя! Верно, дорогой? — Правильно, дорогая. — У мистера Дейла, — продолжил Аллейн, — не было алиби на пятнадцатое, но затем выяснилось, что двадцать пятого января он находился в Нью-Йорке. Таким образом, и его можно было исключить из числа подозреваемых. — Тогда какого черта вы с самого начала не сказали мне, что здесь затевается? — взвился Дейл. — Опасался. Поскольку у меня создалось впечатление, что вы человек ненадежный. Слишком пристрастны к алкоголю, к тому же страдаете от нервного стресса. Так что довериться вам было небезопасно, вы могли все разболтать. — Ну, знаете ли! — сердито воскликнул Дейл, однако Аллейн продолжил: — Никто в полиции не высказывал предположения, что эти преступления могла совершить женщина, — тут он улыбнулся мисс Эббот, — но лишь у одной из наших дам оказалось надежное алиби. Двадцать пятого января она была в Париже на конференции. И по счастливому стечению обстоятельств ее же посетил и отец Джордан, что лишний раз подтвердило и его алиби. Выслушав остальных пассажиров, которые толком не смогли представить алиби, я понял, что полностью могу довериться только этим двум людям — отцу Джордану и доктору Мэйкпису. Теперь с уверенностью могу сказать, они оказали мне большую и всестороннюю помощь, и я премного благодарен им за это. Отец Джордан сидел какой-то очень бледный и потухший и в ответ лишь приподнял руку, а затем ее опустил. Тим сказал, что в самый критический момент они все же подвели сыщика. — Мы весьма скептически отнеслись к интерпретации мистера Аллейна о том, что Джем мельком заметила на палубе фигуру в испанском платье. Мы подумали, что то была миссис Диллингтон-Блик. А также самонадеянно решили, что нашим женщинам ничего не угрожает. — Я видела этого человека, — вмешалась Джемайма, — и рассказала мистеру Аллейну. И уверяла его, что это миссис Диллингтон-Блик. Это мой промах. — А я даже слышал пение, — сказал отец Джордан. — Оказался таким глупцом! — А я отдала Денису платье и всячески это отрицала, — жалобно протянула миссис Диллингтон-Блик. Обин Дейл почти с ужасом уставился на мистера Кадди. — А мы с вами, Кадди, — пролепетал он, — слушали убийцу и ничего не предприняли! Пожалуй, впервые за все время мистер Кадди не улыбался. Повернулся к жене и сказал: — Прости меня, Эт, если сможешь. Я все осознал. Этого больше не повторится. Все старательно делали вид, будто не понимают, что он имеет в виду, в особенности — миссис Диллингтон-Блик. — Ладно, дорогой, — сказала миссис Кадди и вдруг сама улыбнулась. Мистер Макангус подался вперед и заговорил пылко и убежденно: — Теперь я, конечно, понимаю, что ничем не помог следствию. Но стоит только задуматься об этом, тут же спрашиваю самого себя: разве сам я не пострадал от того же недуга? — Он метнул полный страстного томления взгляд в сторону миссис Диллингтон-Блик. — Наверное, солнце всему виной, — пробормотал он и еле заметно кивнул ей. — В тропиках, — добавил он после секундного раздумья, — человеку бывает трудно отвечать за свои поступки, что порой приводит к непредсказуемым и весьма плачевным результатам. К примеру, когда я решил купить и подарить ей эту куклу, я вовсе не намеревался… Тут раздался протяжный гудок, и снаружи, за стеклянной панелью возникли многочисленные суда и суденышки, и стал виден причал. — Я не намеревался… — повторил мистер Макангус, но присутствующие уже утратили к нему всякий интерес, и предложения он так и не закончил. Мисс Эббот в свойственной ей грубоватой манере заметила: — Что толку теперь оплакивать свои намерения. Следует признать, все мы наделали много глупостей. И прежде всего я. Начала это путешествие в самом идиотском настроении. Устраивала дурацкие сцены. И только теперь выясняется, сколько глупостей я натворила. Отсутствие контроля, — воскликнула мисс Эббот, — и обычного здравого смысла! Это и привело к убийству. — И еще милосердия, — печально добавил отец Джордан. — Да, правильно. И отсутствие милосердия тоже, — с готовностью согласилась с ним мисс Эббот. — И чувства меры, и еще тысячи разных вещей, на которые нам следовало бы обратить внимание. — Вы совершенно правы, — с горечью заметила Джемайма, и Тим в знак утешения обнял ее за плечи. Аллейн подошел к дверям, выглянул наружу. — Вот мы и прибыли, — констатировал он. — Не думаю, что тут есть что добавить. Надеюсь, что когда сойдете на берег, вам удастся хоть как-то сгладить впечатление от этого плавания, как-то… компенсировать неприятные его моменты. К нему подошла миссис Диллингтон-Блик. Протянула ему руку, и когда Аллейн взял ее, наклонилась и прошептала: — Моя репутация сильно пострадала. — Нет, что вы! — Скажите, а все эти ваши обходительные манеры и прочее были продиктованы чистым профессионализмом? Аллейна так и подмывало ответить: «Ну, не до такой степени, как ваши». Но он сдержался и сказал вместо этого: — Увы, но я не обладаю такими уж обходительными манерами. Вы слишком ко мне добры. — Он холодно пожал ей руку, отпустил и направился к Тиму и Джемайме, которые его поджидали. — Просто хотела сказать вам, — начала Джемайма, — что, как я убедилась, не все прошло по вашему плану. — Это вы о чем? — Не одному вам открылась во время морского путешествия истина. — Вот как? — Да, именно так. Уверена в этом. — Что ж, рад за вас, — отозвался Аллейн и обменялся рукопожатиями с молодыми людьми. После этого к нему с прощальными речами и пожеланиями подошли супруги Кадди и мистер Макангус. Мистер Кадди сказал, что наконец-то со всей ясностью понял: у каждого свои недостатки; а миссис Кадди тут же вставила, что всегда это подозревала. Мистер Макангус, багровый от смущения, пытался начать свою речь несколько раз, но не получалось. Тогда он придвинул свою продолговатую физиономию к лицу Аллейна — они оказались в нескольких дюймах друг от друга — и торопливо зашептал: — Ну, разумеется, вы были абсолютно правы. Но только внутрь я не заглядывал. Нет, нет! Просто стоял за дверью, прижавшись спиной к стене. Хотел быть как можно ближе к ней. Самообман, что ж еще! Это я понимаю. Прощайте!.. Обин Дейл увидел, что мистер Макангус отошел, затем приблизился к Аллейну в своем модном приталенном пиджаке и с самым искренним видом протянул ему руку. — Надеюсь, без обид, старина? — Никаких обид.