— Нет! Это невозможно! — всплеснул руками мистер Мэрримен. — Это не имеет никакого значения, — поспешил вставить Аллейн. — Почему бы вам не присесть, мистер Мэрримен? — И действительно, почему бы нет, — Мэрримен уселся на стул. — Думаю, — начал Аллейн, — доктор Мэйкпис уже рассказал вам о том, что произошло? — Да, меня проинформировали о том, что имело место серьезное преступление. Причем в самой скупой манере. Так что, полагаю, меня ожидает зануднейшее и долгое полицейское расследование. — Боюсь, что так, — весело подтвердил Аллейн. — В таком случае, будьте любезны, просветите меня, какое именно преступление произошло, а также при каких обстоятельствах. И как именно о нем узнали. Разве только, — добавил мистер Мэрримен, откинув голову и сверля Аллейна взглядом из-под очков, — вы рассматриваете меня как подозреваемого, и в этом случае, несомненно, попробуете загнать меня в угол с изяществом слона. Так вы считаете меня подозреваемым? — Да, — холодно ответил Аллейн. — Считаю, наряду с некоторыми другими. Почему бы нет? — Нет, ей-богу! — воскликнул мистер Мэрримен после паузы. — Это меня ничуть не удивляет. Но, умоляю, скажите, что же такое я натворил? Кого именно прикончил? И где? Просветите меня, умоляю! — Здесь вы должны отвечать на вопросы, а не задавать их. И, пожалуйста, прошу, ведите себя соответственно, мистер Мэрримен. Нет, — сказал Аллейн, заметив, что мистер Мэрримен снова открыл рот. — Нет, и никаких словесных фокусов я больше не потерплю. Этим делом занимается полиция. А я полицейский. И что бы вы ни думали об этой процедуре, выбора у вас нет, придется смириться. И если будете вести себя прилично, то мы значительно быстрее продвинемся в расследовании. Так что это в ваших же интересах, мистер Мэрримен. Мистер Мэрримен изобразил удивление. И призадумался. Затем скрестил руки на груди, откинулся на спинку стула и уставился в потолок. — Что ж, прекрасно, — сказал он. — Давайте попробуем измерить глубины. Продолжайте. Аллейн продолжил. Не упомянув даже намеком о природе или месте преступления, что привело мистера Мэрримена в состояние крайнего раздражения, он просто попросил его в деталях описать, что видел он со своего наблюдательного пункта — иными словами, сидя в шезлонге лицом к кнехту. — Могу я задать один вопрос? — осведомился мистер Мэрримен, все еще задумчиво глядя в потолок. — Почему вы избрали столь нетерпимый подход? Почему решили не посвящать в природу вашей маленькой проблемы? Тут явно угадывается некая профессиональная ревность, я прав? — Да угадывайте, что хотите, — добродушно ответил Аллейн. — Ага! Так значит, вы боитесь… — Я боюсь, что если расскажу о случившемся, вы тут же попробуете перехватить инициативу и устроите очередное шоу. Но я вам этого не позволю. Так что вы видели, сидя в шезлонге, мистер Мэрримен? На губах мистера Мэрримена заиграла слабая, не лишенная ехидства улыбка. Он закрыл глаза. — Что я видел? — нарочито медленно повторил он с надменным видом, и все за столом затаили дыхание — напряжение стало просто невыносимым. Аллейн увидел, как Обин Дейл облизал пересохшие губы. Кадди нервно зевнул, а Макангус торопливо спрятал ладони под мышками. Взгляд у капитана Баннермана словно остекленел. Отец Джордан склонил голову, словно собирался выслушать чью-то исповедь. Лишь Тим не смотрел на Мэрримена — он не сводил глаз с Аллейна. — Что я видел? — снова повторил мистер Мэрримен. Напустил на себя задумчивый вид, обвел взглядом стол и громко заявил: — Да ничего. Ровным счетом ничего. — Ничего?.. — И тому есть самое простое объяснение. Я крепко спал. И он разразился торжествующим кудахтающим смехом. Аллейн кивнул Тиму, и тот снова вышел. Сколь ни удивительно, но мистер Макангус тоже расхохотался. — И это называется ключевой свидетель! — выдавил он сквозь смех. — Человек, от показаний которого зависят наши судьбы. Оказывается, он крепко спал! Что за фарс! — Вы можете не волноваться, — заметил Дейл. — Вас он в любом случае видеть не мог. Вам еще придется отчитаться за свои действия. — А вот это правильно! — встрепенулся мистер Кадди. — Мистер Мэрримен, — сказал Аллейн, — когда вы проснулись и пошли к себе в каюту? — Понятия не имею. — Каким путем туда пошли? — Самым прямым. Ко входу с правого борта. — Кто находился в салоне в то время? — Я не смотрел. — Кого-нибудь встретили по дороге? — Нет. — Могу я напомнить, где именно вы находились перед уходом? И Аллейн подошел к двойным дверям. Дернул за бечевку, и жалюзи на них с треском поднялись. Свет на палубе был выключен. В стеклянных дверях застыло отражение салона и всех там присутствующих: бледные слегка размазанные лица с темными провалами глазниц, они походили на призраков, взирающих на самих себя. И тут из тьмы вплыло в эту картину еще одно отражение. Оно двигалось к двери и постепенно обретало вполне отчетливые очертания. Снаружи оказалась миссис Диллингтон-Блик. Вот она прижала ладони к стеклу. И заглянула в салон. Мистер Мэрримен заверещал, словно хорек, попавший в капкан. Вскочил, стул его опрокинулся. И бросился бежать вокруг стола, прежде чем кто-то успел его остановить. Пальцы царапали стеклянную дверную панель. — Нет, нет! Уходи! Не говори ничего! Если скажешь, я сделаю это снова. Убью тебя, если откроешь рот! Аллейн схватил его. И все стало ясно, что пальцы мистера Мэрримена, отчаянно царапающие стекло, бьющиеся об него, точно рыбки в аквариуме, стремились впиться в горло миссис Диллингтон-Блик. Глава 12 Кейптаун I «Кейп Фаруэлл» вошел в Столовую бухту на рассвете и дрейфовал там в ожидании, когда из Кейптауна подойдет судно с лоцманом, а также полицейский катер. Как и на всех других судах, входящих в порт пункта назначения, здесь готовились к этому событию, словно к решающему бою. И подготовка эта завершилась. С кранов для подъема грузов были сняты кожухи, со всех палуб был собран мусор. Весь обслуживающий персонал находился на своих местах и был готов к торжественному событию. Аллейн смотрел на белые гребешки волн, закипающие у мыса континента, и думал, что вряд ли когда-нибудь еще предпримет такой вояж. По приглашению капитана Баннермана он поднялся на мостик. Внизу на шлюпочной палубе собрались восемь из девяти пассажиров. Одеты они были нарядно, для выхода на берег, потому как «Мыс Фаруэлл» должен быть простоять в Кейптауне на якоре два дня. Шезлонги их сложили и убрали, с кнехта сняли кожух, и потому присесть им было совершенно негде. Морские чайки, всегда какие-то слишком заурядные, с криками носились над водой, ныряли, выныривали, описывали круги над тихими водами бухты, в которой дрейфовал «Мыс Фаруэлл». На поверхности бухты возникли вдали две прыгающие точки. — Ну вот и они, — сказал капитан Баннерман и протянул Аллейну свой бинокль. — Если не возражаете, — отозвался Аллейн, — я попросил пассажиров собраться в гостиной. — Ожидаете новых неприятностей? — Нет, никаких. — Но не станет же он… — начал было капитан и запнулся. — Вы что же, считаете, он предпримет попытку побега? — Да он только и мечтает, чтобы его поскорее забрали, — заметил Аллейн. — Кровавое чудовище, — нервно пробормотал капитан. Обошел мостик и снова приблизился к Аллейну. — Должен вам кое-что сказать, — заявил он. — Этот вывод дался мне нелегко, по вполне, полагаю, понятным причинам. Я не смог совладать с ситуацией. И вот что хочу заявить: я виновен в смерти этого парня. Я понимаю это. Ответственность на мне. Должен был прислушаться к вашим советам. — Но я мог и ошибаться. — Да. Но вы не ошиблись, в том-то и штука. — Капитан сфокусировал взгляд на приближающихся черных точках. — Виски, — продолжил он, — по-разному действует на разных людей. Одни делаются веселы и дружелюбны, другие впадают во мрак. Я же становлюсь просто упрямым тупицей. Стоит мне переборщить с виски, и я не желаю слышать мнения других людей, только свое собственное. Как, по-вашему мнению, следует представить это дело официальным властям? — Может, отложим до того момента, пока лоцман не поднимется на борт? Мой коллега из Скотленд-Ярда уже вылетел сюда и должен связаться с полицией Кейптауна. На них временно и ляжет вся ответственность. — Да, меня предупредили по рации. — Спасибо вам, сэр, — поблагодарил Аллейн и отошел. У дверей в маленький корабельный госпиталь дежурил матрос. Увидев Аллейна, отпер дверь, и тот вошел. Сидевший на незаправленной кровати с жестким матрацем и сложенными аккуратной стопкой одеялами, мистер Мэрримен разительно отличался от того человека, каким привыкли видеть его пассажиры, спутники по путешествию. Спина сгорблена, голова безвольно свисает вниз, точно все кости скелета у него вдруг ослабли. Только мускулистые жилистые руки крепко зажаты между колен и, судя по всему, по-прежнему сохраняют силу. Аллейн вошел, и Мэрримен посмотрел на него поверх очков, но не вымолвил и слова.