— Есть в каждой каюте, — согласилась она. — Делить с кем-то туалет — нет уж, увольте. — Ну а как тебе показалась компания? Есть довольно занятные типы. — Особенно эти римско-католические священники. — Нет, плывет только один. Второй его просто провожал. Так ты считаешь, они из римско-католической церкви? — Похоже на то, верно? Мистер Кадди улыбнулся. Улыбка у него была странноватая — очень широкая и всезнающая. — На мой взгляд, чисто клоуны, да и только. — Вообще-то мы плывем с представителями высшего общества, — сказала миссис Кадди. — Ты заметил эти меха? — А духи? Тьфу! — Придется мне не спускать с тебя глаз, а то еще влюбишься. — Слышала, о чем они говорили? — Ну, не все, — созналась миссис Кадди. — Вроде бы говор у нее как у леди, а вот мысли не столь благородны. — Серьезно? — Типичная охотница за мужчинами. Мистер Кадди заулыбался уже во весь рот. — А ты заметила цветы? — спросил он. — Это орхидеи. По фунту и восемьдесят пенсов каждый цветок! — Да ладно! — Точно тебе говорю. Это факт. Вообще-то очень красивые, — добавил мистер Кадди с какими-то странными нотками в голосе. — А ты видел, что произошло с той другой дамочкой, которая заглядывала через плечо пожилого типа и читала его газету? Ну, в автобусе? — Делать мне больше нечего! Плевать я хотел. — Он читал обо всех этих преступлениях. Ну, ты знаешь. Цветочный Убийца. Тот разбрасывает цветы на груди своей жертвы. И поет. — До или после? — После. Ну, скажи, разве это не ужасно? — восторженно воскликнула миссис Кадди. Мистер Кадди что-то неразборчиво буркнул в ответ. Супруга его не унималась: — Стоит только подумать, прямо мороз по коже. Интересно, с чего это он спятил? — Женщины. — Ну, конечно, правильно. Вали все на женщин, — добродушно заметила она. — Как все остальные мужчины. — Ну а ты сама подумай. Что писали в той газете? — Я толком не разглядела, но думаю, ты прав. Все только об этом говорят и пишут. И его, разумеется, еще не поймали. — Жаль, что у нас нет той газеты. Как это я забыл купить? — Может, найдется хотя бы одна в комнате отдыха. — Как же, надейся! — А тот старик оставил свою в автобусе. Я заметила. — Вот как? А знаешь, — добавил мистер Кадди, — я просто обожаю вечерние газеты. Может, стоит сбегать и посмотреть, на месте ли она? Ведь автобус отходит только в одиннадцать. Нет, правда, сбегаю. — Только смотри, недолго. Ты же знаешь, как я буду нервничать. Если опоздаешь на пароход… — Но, дорогая, мы отплываем в полночь, а сейчас всего десять минут двенадцатого. Я мигом, туда и обратно. И потом подумай: ты же можешь отправиться в плавание со всеми этими бравыми морячками! — Но я хочу с тобой. — И оглянуться не успеешь, как я вернусь. — Понимаю, как это глупо, — пробормотала миссис Кадди, — но всякий раз, когда ты уходишь, пусть даже в комнату для отдыха, я начинаю жутко нервничать. — Глупышка моя. Я бы и тебя взял с собой, но думаю, что не стоит. К тому же там внизу уже подают кофе. — Скорее кофейную эссенцию. — Что ж, выясним, когда я вернусь. Веди себя хорошо, девочка. Мистер Кадди нахлобучил на голову фетровую шляпу серо-стального цвета, надел дождевик с поясом, стал похож на частного детектива — по крайней мере, именно таким представляют этот персонаж режиссеры многих фильмов — и отправился на берег. Миссис Кадди осталась в каюте. Сидела, нервно выпрямившись, на койке и ждала мужа. Подруга мистера Обина Дейла посмотрела в иллюминатор и пробормотала заплетающимся языком: — Дорогой, там все кипит и бурлит, прямо как суп гороховый варится. Думаю, нам пора сматываться. — Ты собираешься сесть за руль, дорогая? — Естественно. — Но ты в порядке? Сможешь вести? — Милый, я всегда в полном порядке, когда напьюсь, — сообщила она. — Это придает какое-то особое умение, которого так не хватает другим водителям. — Нет, это просто ужасно. — Я докажу, что у меня все под контролем, предлагаю уехать отсюда, пока этот чертов туман окончательно все не поглотит. О, дорогой! Боюсь, я сейчас разрыдаюсь. Где мой носовой платок? Она открыла сумочку. Из нее, точно развернутая пружина, вылетела игрушечная змея, тайно помещенная туда любовником, который питал пристрастие к подобного рода шуточкам. Эта выходка внесла некоторое разнообразие в рутинную церемонию прощания — вышла небольшая заминка. Но затем провожающие пришли к выводу, что им действительно пора. — Особенно после того, — заметил друг Дейла, — как мы прикончили последнюю бутылку. Прости, старина. Я сегодня не в форме. И стоящего шоу не получилось. — Перестань, — сказала его подруга. — Все было очень здорово, просто потрясающе! Дорогой Оби! Нам действительно пора. Они начали выходить из каюты, но тут Обин Дейл заявил, что проводит их до машины. И вот они всей компанией сошли на берег, громко переговариваясь хорошо поставленными голосами, а туман тем временем еще больше сгустился. Было пять минут двенадцатого. Автобус уже отъехал, одинокое такси стояло на том же месте. Их машина была припаркована в дальнем конце причала. Они столпились вокруг нее и поболтали еще несколько минут. Все друзья в один голос твердили Дейлу о том, что путешествие принесет ему огромную пользу, что он прекрасно выглядит без своей знаменитой бороды и его будет страшно не хватать в программе. И вот наконец они отъехали, дав на прощанье несколько гудков клаксоном. Обин Дейл помахал им, затем сунул руки в карманы пальто из верблюжьей шерсти и зашагал обратно к пароходу. Насыщенный влагой ветерок шевелил его волосы, мимо проплывали клочья тумана. Он думал о том, как фотогенично выглядит сейчас этот причал. Дымовые трубы нескольких кораблей были освещены снизу, остальные их части обрели дрожащие неверные очертания, расплываясь в тех местах, где тень граничит со светом. Фонари, точно луны, зависли в молочной пелене тумана. Отовсюду доносились невнятные звуки и множество незнакомых запахов. Дейл вообразил, что находится сейчас на съемках своей программы, и принялся подбирать соответствующие случаю фразы. Да, он бы очень неплохо смотрелся, хотя бы на фоне этого темного прохода — так ему показалось. Он провел ладонью по бритому подбородку и зябко передернулся. Нет, надо взять себя в руки. Вся эта идея с путешествием возникла из необходимости хотя бы немного отвлечься от работы. Надо постараться даже не думать о ней или о чем-то другом, не менее огорчительном. К примеру, о своей подруге, как бы она ни была мила и прелестна. И тут же все его мысли целиком переключились на нее. Надо было подарить ей что-нибудь на прощанье. Цветы? О нет, нет. Никаких цветов. Они вызывают самые неприятные ассоциации. Его бросило в жар, потом в холод. Дейл сжал кулаки и вошел в темный проход. Примерно минуты через две на причал прибыл последний пассажир парохода «Мыс Фаруэлл». Это был мистер Дональд Макангус, пожилой холостяк, страдавший сильными приступами водобоязни. Туман на набережной сгустился еще больше. В Сити обстановка на дорогах была просто жуткой. Несколько раз его такси подолгу стояло в пробках, дважды водителю приходилось сворачивать с курса в объезд. И когда мистера Макангуса уже просто затошнило от волнения, водитель вдруг заявил, что дальше не поедет. Он указал на какие-то смутные, еле видимые очертания крыш и стен и еле мерцающий за ними свет. И сказал, что именно там и находится пароход мистера Макангуса. Он просто должен идти на этот свет и — непременно выйдет к пароходу. Это заявление привело к отчаянным спорам об оплате и особенно о чаевых: поначалу мистер Макангус недодал чаевых, затем, пребывая в крайне нервном состоянии, переплатил. Водитель смотрел на него жалостливо. Затем всучил фибровый чемодан владельцу — тот ухватил его за ручку, — сунул картонную коробку и пакет в коричневой бумаге ему подмышку. И вот нагруженный таким образом мистер Макангус затрусил вперед и исчез в туманной пелене, а такси вернулось в лондонский Ист-Энд. Было уже половина двенадцатого. Таксист, который подвозил девушку из цветочного магазина, по-прежнему надеялся получить оплату, а констебль полиции Мойр пытался развлечь его разговором. Последний трап подняли, «Мыс Фаруэлл» был готов к отплытию, и капитан корабля Баннерман ждал своего лоцмана. Без одной минуты двенадцать завыла сирена. В этот момент констебль позвонил из автомата в полицию. Его соединили с криминальным отделом Скотленд-Ярда. — Тут еще одно обстоятельство, сэр, — заговорил он в трубку. — Помимо цветов. В правой руке у нее был зажат клочок бумаги. Похож на фрагмент посадочного талона, такие раздают пассажирам. Талон для посадки на «Мыс Фаруэлл». Мойр выслушал ответ, затем обернулся, взглянул поверх еле заметных крыш на огромную красную с белой полосой дымовую трубу. Она удалялась и вскоре исчезла в тумане.