— Мы вас покидаем, — сказал Аллейн. — Только не вставайте. — Нет, нет, — тут же вмешался доктор Харкнесс, — вставать не надо. Я попросил приготовить вам чашечку чая. Да, кстати, где ваша старая нянюшка? Она может пригодиться. Не сходите за ней, Грейсфилд? — Слушаюсь, сэр. Аллейн забрал сумку Ричарда и вышел следом за Грейсфилдом. — Грейсфилд! Грейсфилд выпрямился, остановился как вкопанный. — Мне нужно с вами поговорить. Полагаю, эта история полностью дезорганизовала привычный уклад жизни в доме. И боюсь, тут уж ничего не поделаешь. Но думаю, это немного облегчит ваше положение, если я объясню, какие последуют формальности. — Вот как, сэр? — Вскоре прибудет машина из морга. И будет лучше, если держать всех в стороне от этой сцены. Не хочу лишний раз тревожить мистера Темплтона, но я вынужден допросить оставшихся в доме. А потому неплохо было бы найти подходящее для этой цели местечко. Это возможно? — На первом этаже, сэр, есть старый кабинет мистера Ричарда. И он свободен. — Отлично. А где именно он находится? — Третья дверь справа по коридору, сэр. — Очень хорошо. — Аллейн взглянул на бледное безучастное лицо дворецкого. — Вам полезно будет знать следующее. Это чтобы не возникало путаницы и смятения, которые неизбежно сопровождают инциденты такого сорта. Чем дальше мы будем продвигаться в расследовании, тем меньше публичности на официальном дознании. Надеюсь, вы меня поняли? — Так точно, сэр, — ответил Грейсфилд и сразу заметно расслабился. — Вот и прекрасно. Прощу прощения за то, что доставили вам столько хлопот и неприятностей. Грейсфилд приложил правую руку к груди, как бы принимая извинения. И тихо кашлянул. — Спасибо вам, Грейсфилд. — Это вам большое спасибо, сэр, — сказал Грейсфилд. — Пойду разыщу миссис Пламтри. Ну а потом еще раз проверю, в порядке ли кабинет на первом этаже. — И он, слегка склонив голову набок, начал подниматься по лестнице. Аллейн поманил пальцем, и к нему тотчас подошел констебль, дежуривший у входной двери. — Что произошло за это время с мистером Дейкерсом? — спросил его Аллейн. — Отвечайте кратно и по возможности полно. — Он прибыл, сэр, минуты через три после того, как вы всех нас проинструктировали. И я, как было велено, попросил его назвать имя и остаться в доме, поскольку имело место происшествие. Он подумал, что что-то случилось с машиной. Ну и не слишком расстроился. Он был очень возбужден и огорчен. Поднялся наверх и пробыл там минут восемь-десять. А вы в это время находились с мистером Фоксом и леди вон в той маленькой комнате, сэр. А потом он вышел, и я увидел в его руках портфель. Мистер Дейкерс подошел к двери и хотел выйти на улицу, но я его не пустил. И он страшно огорчился, сэр, даже еще больше, чем прежде. И сказал: «Господи! Что же это такое?» Ну а потом направился прямехонько в ту комнату, где находились вы, сэр. — Ясно. Спасибо. Продолжайте наблюдать. — Слушаюсь, сэр, — отозвался констебль. — И еще, Филпотт… — Да, сэр? — Мы послали за еще одним человеком из Ярда. И потом, не хотелось бы, чтобы гости расхаживали из комнаты в комнату. Соберите их всех в большой гостиной и держите там, в том числе полковника Уорендера и мистера Темплтона, если ему стало лучше. А мистер Дейкерс пусть остается там, где есть. Поставьте нового человека дежурить у входной двери. А сами ведите наблюдение из обеденного зала. В туалет, конечно, придется отпускать, тут уж ничего не поделаешь, но в остальном — никаких хождений по дому. Если полковник Уорендер пожелает воспользоваться туалетом, пойдете вместе с ним. — Сэр. — И попросите мистера Фокса подняться ко мне, наверх. Констебль отошел. Громкое шарканье возвестило о появлении старухи Нинн. Она медленно спускалась по лестнице. Дошла до конца, увидела Аллейна, взглянула на него и зашаркала дальше. Лицо раскраснелось, уголки сморщенных губ опущены. Просто удивительно, как от такой тщедушной персоны мог исходить столь сильный запах винного перегара. — Миссис Пламтри? — окликнул ее Аллейн. — Да, — ответила старая Нинн. Резко остановилась, взглянула ему прямо в лицо. Глаза у нее были удивительно трагические. — Вы ведь идете присмотреть за мистером Ричардом, да? — Что он с собой сотворил? — ответила она вопросом на вопрос, словно Ричард был маленьким мальчиком и оцарапал колено во время игры в мяч. — Он потерял сознание. Врач считает, что от шока. — Всегда принимал все слишком близко к сердцу, — проворчала старуха Нинн. — Это ведь вы его вырастили? — Да, нянчила с трех месяцев. — Она по-прежнему не сводила глаз с Аллейна. — Такой хороший был мальчик, — добавила она, словно кто-то принижал достоинства Ричарда, — и вырос в хорошего человека. Никогда никому не причинил зла. — Так он сирота? — спросил Аллейн. — Отец и мать погибли в автомобильной катастрофе. — Прискорбно слышать. — Вам этого не понять, — буркнула старуха Нинн. — Никогда не понять того, чего сами не испытали. — Ну и, разумеется, мисс Беллами… миссис Темплтон взяла его под опеку. — Сама она, — сказала Нинн, — была совсем другим ребенком. Вы уж извините, но мне надобно идти, присмотреть за мальчиком. — Но при этом она не сразу сдвинулась с места. И очень громко добавила: — Что бы там ни произошло, а винить его не в чем. — И Нинн тяжело и с шарканьем зашлепала дальше. Аллейн призадумался — его заинтересовали наблюдения старухи. Особенно многообещающим казалось одно из них. Тут из гостиной вышел доктор Харкнесс. Вид у него был бледный. — С ним полный порядок, — заявил он. — Хотелось бы то же самое сказать и о себе. Последствия алкогольного отравления бывают весьма тяжкие. Да, кстати, могу я сходить к машине за своей сумкой? Стоит прямо напротив дома. Чарльз Темплтон, знаете ли, мой пациент, хотелось бы осмотреть его более тщательно. Так, на всякий случай. Он очень тяжело перенес это… событие. — Да, конечно, идите, — отозвался Аллейн и кивнул констеблю у двери. — Но перед этим скажите-ка мне вот что. Миссис Темплтон тоже была вашей пациенткой? — Была, — кивнул Харкнесс и помрачнел. — От нее можно было ожидать чего-либо подобного? Иными словами, могла она покончить с собой? — Нет. Я так не считаю. — Она не была подвержена приступам депрессии? Никаких мрачных мыслей, ничего в этом духе? Харкнесс принялся рассматривать свои ладони. — Ну, это вещи несравнимые, — осторожно заметил он. — Нет, ничего подобного. Да, у нее случались нервные «срывы». Но сами понимаете, актерский темперамент и все такое. — И никаких отклонений от нормы не наблюдалось? — не отставал Аллейн. — Послушайте, я не имею права обсуждать своих пациентов, никогда этого не делал, но… — Но раз того требуют обстоятельства, это вы хотели сказать? — Да, наверное. Если честно, она все же немного меня беспокоила. Нервные срывы участились и приобретали все более бурный характер. Она впадала порой в настоящую истерику. Отчасти объясняется критическим для женщины возрастом, но она вроде бы успешно преодолевала этот порог. Хотя были причины для беспокойства. Один-два небольших сигнала об опасности. Но никаких намеков на самоубийство, нет. Даже напротив. И потом, уж поверьте мне на слово, она последняя женщина на свете, которая стала бы уродовать свое лицо. Нет, никогда и ни за что! — Да, — согласился Аллейн. — В том-то и штука, верно? Ладно, увидимся позже. — Буду ждать, — уныло произнес доктор Харкнесс, и Аллейн поднялся наверх. Спальня мисс Беллами приобрела типичный облик помещения, где проводится полицейское расследование: превратилась в нечто среднее между передвижной криминалистической лабораторией и студией фотографа. И внимание всех и каждого было сосредоточено на теле, прикрытом простыней, которое все еще лежало на полу. Доктор Кёртис, судмедэксперт, закончил осмотр тела. Сержант Бейли ползал по полу в ванной и с помощью своих инструментов изучал старинную гравюру и осколки стекла на полу. Когда вошел Аллейн, сержант Томпсон, посвистывая сквозь зубы, откинул простыню с изуродованного лица мисс Белами и придвинул фотокамеру на несколько дюймов. Сверкнула вспышка. Фокс сидел за туалетным столом и что-то писал. — Ну, что скажете, Кёртис? — спросил Аллейн. — Имеется, знаете ли, одна небольшая проблема, — ответил доктор Кёртис. — Не вижу иного объяснения инциденту, Аллейн, кроме того, что выдвинул коронер при первичном осмотре. Получается, она направила распылитель прямо себе в лицо и принялась жать на него, как бешеная. Якобы для того, чтобы убедиться, работает он или нет. Все лицо покрыто этой дрянью. Она в ноздрях, во рту, на груди и на платье тоже попала. — Самоубийство? — Не понимаю. Она применила столь необычный способ, особенно для женщины. А мотивы есть? — Пока не вижу, если не считать вспышки раздражительности, — впрочем, не знаю, это вряд ли. И никаких мотивов пока не вижу. А стало быть, имело место убийство. Ну, сами посудите, Кёртис. Допустим, я возьму этот баллон с ядом для насекомых, направлю на вас и начну жать на распылитель. Что вы тогда сделаете? — Постараюсь увернуться. — Ну а если я буду гоняться за вами? — Постараюсь отбиться или вырвать этот баллончик у вас из рук. Или ударюсь в бегство с криками «На помощь! Убивают!».