IV Что касается Пинки и Берти, им стоило немалого труда скрыть свое волнение. Больше всего на свете им в этот момент хотелось посоветоваться друг с другом, да так, чтобы никто не слышал. Гэнтри же просто скрестил руки на груди, откинулся на спинку стула и уставился в потолок. Он вел себя так, словно собирался заявить протест на конференции ассоциации «Экторс Эквити»[65]. Что касается Уорендера, тот напоминал одного из старших членов на заседании клубного комитета. Чарльз тяжко вздохнул и подпер кулаком подбородок. Фокс вышел из комнаты. Он отворил дверь в холл, и тут старинные напольные часы, что стояли у подножия лестницы, пробили одиннадцать. И все присутствующие за столом люди, которых собрал Аллейн, невольно возроптали. Некоторые с отчаянием поглядели на наручные часы. — Тем временем, — начал Аллейн, — может, попробуем прояснить ситуацию с мистером Ричардом Дейкерсом? Тут сердце у Аннелиды тревожно забилось, словно напомнило о своем существовании. И она успела подумать: «Я против своей воли и почти без всякого предупреждения вовлечена в чудовищную ситуацию. Доверилась целиком и полностью человеку, о котором почти ничего не знаю. Привязанность, к которой я еще не готова». Она повернулась, взглянула на Ричарда, и тотчас же поняла, что привязанность эта, несмотря на все сомнения, неизбежна. «Выходит, — удивленно подумала Аннелида, — вот на что это похоже, влюбиться по-настоящему». Аллейн, следивший за реакциями присутствующих, заметил, как нервно сжимает и разжимает пальцы рук, сложенных на коленях, старая Нинн. Он видел, как Флоренс поглядывает на нее с торжествующим видом. От его внимания не укрылось, как тяжелое лицо полковника Уорендера пошло пятнами. И инспектор решил вернуться к тому моменту, когда Ричард в последний раз зашел в дом: — Как видите, в общей картине имеются значительные пробелы. Нам неизвестно, что произошло между мистером Дейкерсом и мисс Беллами в ее спальне. Однако мы знаем, что это сильно его расстроило. Знаем, что он выбежал тогда из дома и слонялся по Челси. Знаем, что затем он вернулся. Вот только не знаем, зачем и почему. — Я хотел, — сообщил Ричард, — забрать экземпляр своей пьесы. — Прекрасно. Почему не сказали этого прежде? — Напрочь вылетело из головы, — ответил он, сам себе удивляясь. — Помните, что вы еще делали? — Поднялся за пьесой к себе в старый кабинет. — Ну а в кабинете чем занимались? Ричард не ответил. — Вы писали письмо, верно? — подсказал Аллейн. Ричард взирал на него чуть ли не с ужасом. — Но как вы… откуда вы… — тут он взмахнул рукой и умолк. — Письмо кому? — Это личное. Отказываюсь отвечать. — А кстати, где оно теперь, это письмо? Вы же не успели его отправить. — Я… у меня его нет. — Что вы с ним сделали? — Просто избавился, и все, — повысил голос Ричард. — Уничтожил. И потом, это письмо не имеет никакого отношения к происходящему. Я же сказал, это личное. — Если это правда, обещаю, все останется между нами. Может, шепнете мне на ухо, о чем там шла речь? Ричард поднял на Аллейна глаза. Он явно колебался, затем произнес: — Извините. Не могу. Аллейн достал из кармана сложенный вчетверо листок бумаги. — Тогда прочтите вот это, будьте так добры. Можете, если хотите, поднести к свету. — Я могу… ладно, — сказал Ричард. Взял листок, вышел из-за стола, приблизился к настенной лампе. Зашуршала бумага. Он развернул ее, взглянул, смял в ладони, потом подошел к дальнему концу стола и бросил перед Уорендером. — Зачем вам это понадобилось? — гневно спросил он. — Боже, что вы за человек! — С этими словами он вернулся на свое место рядом с Аннелидой. Побледневший Уорендер некоторое время сжимал и разжимал кулаки, потом, наконец, заговорил каким-то совершенно неузнаваемым голосом: — Я не понимаю. Я ничего такого не сделал. О чем это ты? Трясущейся рукой он полез во внутренний карман пиджака. — Нет! Как же так… Этого просто быть не может! — Полковник Уорендер, — сказал Аллейн Ричарду, — вовсе не показывал мне письма. Я узнал о его содержании другим способом. На листке, который я вам показал, всего лишь копия. А оригинал, полагаю, до сих пор находится у него в кармане. Уорендер и Ричард старались не смотреть друг на друга. Уорендер было заговорил: — Тогда как, черт возьми… — Но тут же умолк. — Очевидно, — заметил Аллейн, — копия близка к оригиналу. На данный момент не считаю необходимым оглашать содержание письма. Просто хочу напомнить вам, мистер Дейкерс, что когда вы вернулись в дом во второй раз, то сразу прошли в свой кабинет. Там, лежа на диване, написали оригинал этого письма, а затем, на мое счастье, передали полковнику, сказав, что забыли отправить его письмо. Все так и было? — Да. — Полагаю, речь там шла о том, что произошло между вами и миссис Темплтон, когда на протяжении нескольких минут вы находились в ее спальне, еще до того, как она умерла. И вы хотели, чтобы полковник Уорендер прочел это. Готов выслушать любые ваши объяснения по этому поводу в частном порядке и наедине. Как показалось Аннелиде, пауза длилась целую вечность. — Что ж, прекрасно, — заметил Аллейн. — На время отложим эту тему. Все избегали смотреть на Ричарда. Аннелида вдруг с ужасом вспомнила о том, что однажды говорил Аллейн ее дяде. «Почти всегда сразу понимаешь, что преступнику грозит смертный приговор. Если присяжные готовы вынести вердикт „виновен“, возвращаясь из комнаты для совещаний, они избегают смотреть на обвиняемого». С ощущением неминуемой утраты она обернулась, заглянула Ричарду прямо в глаза и с удивлением увидела, что он улыбается. — Все будет хорошо, — нежно сказал он ей. — Хорошо? — с горечью воскликнула Флоренс. — А по-моему, так ничего хорошего, и только попробуйте убедить меня в обратном! Стоило Флоренс замолчать, как старая Нинн едва не взорвалась от ярости. — Ты скверная девчонка, Фло! — вскричала она, вся дрожа с головы до пят и навалившись грудью на стол. — Насквозь пронизана подлостью и завистью, всегда такой была! — Огромное вам спасибо, миссис Пламтри, — язвительно отозвалась Флоренс и визгливо хихикнула. — Да каждый знает, какая вы любительница приврать, миссис Пламтри, особенно когда позволите себе хлебнуть лишку. Да вы и перед убийством не остановитесь, лишь бы оправдать свою ложь! — Нинн, — произнес Ричард прежде, чем старушка бросилась в ответную атаку, — дорогая, ради любви к Мэри, заткнись, пожалуйста. Она протянула маленькие узловатые ручки к Чарльзу Темплтону. — Сами за него скажите, сэр. Сами скажите! Чарльз мягко заметил: — Ты придаешь этому слишком большое значение, Нинн. Не надо, в том нет нужды. — Еще бы! — вскричала она. — И ей, как и мне, прекрасно о том известно. — Она обернулась к Аллейну. — Я же сказала. Я говорила вам! После того, как мистер Ричард вышел из комнаты, я слышала ее. И эта подлая женщина тоже об этом знает! — Она указала скрюченным пальцем на распылитель баллона. — Мы обе слышали, как миссис Темплтон использует эту штуку, и это после того, как все ее предупреждали. — Но с чего вы взяли, Нинн, что это был баллон с ядом для вредителей? — А что ж еще? — Это ведь могли быть и ее духи, — заметил Аллейн. — Если бы! Если даже и так, какая разница? — Боюсь, что разница есть, — заметил Аллейн. — В том случае, если флакон с пульверизатором для духов заполнили ядовитым веществом. Глава 7 Новое появление мистера Марчанта Флакон с пульверизатором для духов, пустой флакон и баллончик с ядом превратились в главных действующих лиц этой драмы. Они аккуратно выстроились в ряд, три безмолвные предмета, стояли на авансцене в свете рампы. Они походили на рабочих сцены, которых вдруг выдернули из неизвестности и потребовали дать полный отчет о себе перед молчаливой публикой. Их ждал ледяной прием. Первым обрел дар речи Таймон Гэнтри. — Есть ли у вас, — начал он, — какие-либо аргументы в пользу этой довольно необычной версии?