— Хорошо, что вы так быстро приехали, — сказал он, протягивая Харри свою лапищу. Только так ее и можно было назвать: кисть Харри утонула в ладони мужчины, который представился как Вилли Барли. В ответ Харри назвал свое имя и попытался выдернуть руку. Физических контактов с мужчинами он не любил, а это рукопожатие тянуло на объятия. Но Вилли Барли вцепился в него как в спасительную соломинку. — Лисбет пропала, — произнес он срывающимся, на удивление высоким голосом. — Нам сообщили, Барли. Можно пройти? — Пошли. Следуя за ним, Харри оказался в еще одной мансарде. Но если в маленьком жилище Камиллы Луен господствовал минимализм, в этом — не в пример большем — хозяин пытался воссоздать дух неоклассицизма, но делал это так усердно, что гостиная стала походить на интерьер для вечеринки в античном стиле. Вместо стульев здесь были ложа, словно из голливудской версии Древнего Рима. Деревянные балки украшала лепнина, придавая им вид дорических и коринфских колонн. Их Харри так и не научился различать, зато сразу узнал рельеф на стене в коридоре — «Ясон с Золотым руном» Бертеля Торвальдсена. Он видел его в детстве, когда с мамой и Сестренышем ездил в музей в Копенгагене. Очевидно, квартиру совсем недавно отремонтировали: Харри заметил свежую побелку, даже почувствовал запах раствора. В гостиной был накрыт стол на двоих. Вилли провел гостя дальше, на крышу, на большую, выложенную плиткой террасу, выходящую во внутренний двор, образованный стенами четырех соседних домов. Античность здесь ничто не напоминало — обычная норвежская терраса. На гриле дотлевали какие-то угли. — Вечером в мансардах так душно, — извиняющимся тоном сказал Барли, предлагая Харри пластиковый стул рококо. — Я заметил. — Харри подошел к краю площадки и глянул вниз, во двор. Высоты он обычно не боялся, но после длительных запоев у него даже от скромных высот начинала кружиться голова. Харри успел различить два старых велосипеда, развевающуюся на ветру белую простыню и быстро отвел взгляд. Напротив, через двор, на балконе с черной железной решеткой, за столом, заставленным темными пивными бутылками, сидели двое молодых мужчин. Увидев Харри, они приветственно подняли бокалы, он кивнул в ответ и подумал: «Как странно, что внизу ветер, а здесь — нет». — Бокал красного вина? — Барли уже начал наливать себе из початой бутылки. Харри заметил, что руки у него дрожат. На бутылке красовалась надпись: «Domaine La Bastide Sy…» Название должно было быть длиннее, но нервные пальцы уже успели отодрать кусок этикетки. Харри присел: — Спасибо, я не пью на работе. Барли скривился и со стуком поставил бутылку на стол. — Конечно. Простите меня, я просто не в себе. Господи, да и мне сейчас лучше бы не пить. Он поднес стакан к губам и начал громко глотать, роняя на рубаху капли, которые расползались по ней темными пятнами. Харри посмотрел на часы, давая Барли понять, что надо бы поторопиться. — Она хотела только дойти до магазина, купить картофельного салата для котлет. — Барли с трудом переводил дыхание. — Всего два часа назад она сидела на вашем месте. Харри поправил солнечные очки. — Ваша жена отсутствует всего два часа?! — с удивлением спросил он. — Да-да, знаю, это не так долго, но она собиралась дойти до магазина «Киви» за углом и тут же обратно. На балконе напротив сверкнула следующая бутылка. Харри провел рукой по лбу, посмотрел на мокрые пальцы и задумался, обо что бы вытереть пот. Впрочем, стоило положить руку на раскаленный пластиковый подлокотник — влага моментально испарилась. — Вы звонили друзьям и знакомым? Были в магазине, разговаривали с продавцом? Может, она с кем-то встретилась и решила выпить пива. Может… — Нет, нет, нет! — Барли вытянул перед собой руки с растопыренными пальцами. — Она не могла! Она не из таких. — Не из каких? — Она из тех… которые возвращаются. — Ну… — Сначала я позвонил ей на сотовый, но она, конечно, оставила его здесь. Потом друзьям, которых она могла бы встретить. Потом в магазин, Главное управление полиции, в три полицейских участка, Уллеволскую больницу и Государственный госпиталь, обзвонил все отделения неотложной помощи. Ничего. Nothing. Rien.[9] — Понимаю, Барли, вы нервничаете. Барли наклонился над столом и произнес дрожащими, мокрыми от вина губами: — Я не нервничаю. Я боюсь до смерти. Разве это возможно: выйти из дома в одном купальнике и с пятьюдесятью кронами, зная, что дома жарятся котлеты, и потом решить погулять? Харри задумался. Он уже хотел было принять предложение Барли насчет вина, но тот успел вылить остатки в свой бокал. Самое время встать, поблагодарить за гостеприимство и уйти, напоследок попросив Барли перезвонить, если супруга не вернется к ночи, и успокоив рассказами о том, что подобные случаи не редкость, но, как правило, все заканчивается благополучно. Но что-то ему мешало так поступить. Возможно, деталь про бикини и пятьдесят крон? Или, может быть, то, что он весь день чего-то ждал и вот теперь выпала возможность отсрочить одинокий вечер в захламленной квартире? Но скорее всего — неприкрытый панический страх Барли. Раньше Харри часто недооценивал интуицию, и свою, и чужую. И это всегда дорого ему обходилась. — Мне нужно сделать пару звонков, — сказал он. Без пятнадцати семь в квартиру Вилли и Лисбет Барли пришла Беата Ленн, а еще через пятнадцать минут — кинолог в сопровождении немецкой овчарки. Он представил себя и своего пса — обоих звали Иванами. — Так вышло случайно. Это не моя собака. Харри заметил, что Иван ждет от него насмешливого комментария, но промолчал. Пока Вилли Барли искал в спальне недавние фотографии Лисбет и одежду, по которой Иван-пес мог бы взять след, Харри быстро и тихо делился мыслями с Беатой и кинологом: — Значит, так. Она может быть где угодно. Возможно, она его бросила, или почувствовала недомогание, или тайком пошла куда-нибудь. Миллион вариантов. Но ее также могли бросить на заднее сиденье и изнасиловать четверо подростков, загоревшихся от вида женщины в купальнике. Мне не хочется, чтобы вы искали ее по какому-то одному из этих вариантов. Просто ищите. Беата и Иван кивнули: им было ясно. — Скоро тут появятся патрульные. Беата, прочеши с ними окрестности, поговори с народом. Особенно в магазине, куда она собиралась. Потом переговори со здешними жильцами. А я пойду вон к тем друзьям на балконе напротив. — Думаешь, они что-то знают? — спросила Беата. — У них отличный обзор, а сидят они, судя по количеству пустых бутылок, уже прилично. Лис-бет, по словам мужа, весь день была дома. Я хочу узнать, видели ли они ее на террасе, а если видели, то когда. — А смысл? — спросил кинолог, дергая за поводок Ивана. — Потому что если дама в бикини не выходила на террасу из этой парилки, то это очень и очень подозрительно. — Конечно, — шепнула Беата. — Подозреваешь мужа? — Мужа я подозреваю из принципа, — сказал Харри. — А смысл? — повторил Иван. — Ищите мужчину. Всегда виноват муж, — выдал Харри. — Первый закон Холе, — пояснила Беата. Иван поочередно смотрел то на Харри, то на нее: — А… разве не он заявил о ее исчезновении? — Он, — согласился Харри, — но все равно ищите мужчину. Поэтому вы с Иваном начинаете работать не на улице, а тут. Придумайте какое-нибудь объяснение, но мне нужно, чтобы вы сначала проверили квартиру и чердак с подвалом. Хорошо? Кинолог Иван пожал плечами и обменялся удрученным взглядом с тезкой. Те двое на балконе напротив оказались на поверку вовсе не парнями, как решил было Харри, увидев их с террасы, а взрослыми женщинами примерно одного возраста. Одна из них была большой любительницей постеров Кайли Миноуг, а другая носила прическу-«ежик» и футболку с надписью «Тронхеймский орел». У Харри не было никаких доказательств того, что они лесбиянки, но он позволил себе такое предположить. Расположившись в кресле перед хозяйками — совсем как пять дней назад перед Вибекке Кнутсен и Андерсом Нюгордом, — Харри начал разговор: — Извините, что вытащил вас с балкона. Одна из женщин, представившаяся Рутой, рыгнула, прикрыв рот ладонью, и ответила: — Да все в порядке. Верно? — Она хлопнула соседку по колену. Мужской жест, подумал Харри, вспоминая при этом слова психолога Эуне: «Стереотипы укрепляются, потому что люди бессознательно ищут их укрепления». Именно поэтому полицейские, исходя из так называемого опыта, считают преступников дураками. А преступники считают дураками полицейских. Харри вкратце обрисовал собеседницам обстоятельства дела, те воззрились на него с удивлением. — Конечно, все скоро выяснится, но нам в полиции приходится и такими случаями заниматься. Для начала надо установить время. Женщины серьезно кивнули. — Отлично. — Харри изобразил им «улыбку Холе» — так Эллен называла гримасу, которую он делал, когда хотел выглядеть мягким и приветливым. Рута рассказала, что они с полудня сидели на балконе. Видели, как до полпятого Лисбет и Вилли Барли лежали на террасе, потом Лисбет вошла внутрь, а Вилли разжег огонь. Он крикнул что-то про картофельный салат, жена отозвалась из комнаты. Потом он тоже зашел внутрь и вернулся минут через двадцать уже с биточками (а, это те угли, подумал Харри). Через некоторое время — соседки сошлись на пятнадцати минутах шестого — они увидели, как Барли звонит по телефону. — У нас через двор все отлично слышно, — сообщила Рута. — И мы услышали, как другой телефон зазвонил в комнате. По Барли было заметно, что он раздражен, — он швырнул на стол свой мобильник. — Наверное, пытался дозвониться жене, — прокомментировал Харри, но, заметив, как женщины переглянулись, пожалел о том, что сказал «наверное». — А сколько времени требуется, чтобы дойти до магазина за углом и купить там салат? — сменил он тему. — До «Киви»? Я добегаю минут за пять, если нет очереди.