— Не совсем. — Он нажал на кнопку «1». — Это дом, где уставшие люди могут немножко отдохнуть. — А мама устала? — Да, но все хорошо. Не прислоняйся к двери, Сестреныш. — А? Лифт рывком тронулся, и ее длинные светлые волосы зашевелились. Электричество, подумал мальчик, глядя, как они медленно встают дыбом. Она схватилась за голову и закричала. От ее тонкого, пронзительного крика он замер. Ее волосы зацепились за что-то по ту сторону решетки. Возможно, их защемило дверью. Он попробовал пошевелиться, но словно окаменел. — Папа! — крикнула она, вставая на цыпочки. Но папа ушел раньше, чтобы подогнать машину. — Мама! — закричала она, поднимаясь в воздух. Но мама лежала в постели с улыбкой на бледном лице. Оставался только он. Она дергала ногами в воздухе, вцепившись в волосы руками. — Харри! Только он. Только он может ее спасти. Если бы только он мог пошевелиться. — Помоги-и-ите! Харри рывком сел на постели. Сердце в груди бешено колотилось. — Черт! Услышав свой хриплый голос, он снова рухнул на подушку. Между шторами серела ночь. Он взглянул на электронные часы: красные цифры сообщали, что сейчас четыре часа двенадцать минут. Ад в летнюю ночь. Кромешный. Харри свесил ноги с кровати и направился в туалет. Не глядя справил нужду. Больше он сегодня не уснет. В холодильнике было пусто, если не считать бутылки легкого пива, которая оказалась тогда в его корзине по недосмотру. Он открыл шкафчик над мойкой. С полок смотрел молчаливый строй бутылок из-под пива и виски. Все как одна пустые. В припадке внезапной ярости он ударил в самую их гущу и слышал их звяканье даже после того, как закрыл шкафчик. Он снова посмотрел на часы. Пятница. В пятницу — с девяти до шести. Стало быть, «Монополька» откроется нескоро. Харри сел у телефона в гостиной и набрал номер Эйстена Эйкеланна. — «Такси Осло». — Как там на дорогах? — Харри, ты, что ли? — Добрый вечер, Эйстен. — Добрый? Да я уже полчаса без дела сижу. — Сезон отпусков. — Знаю. Владелец такси уехал за город, в Крагере, а мне оставил самую медленную тачку самого медлительного города Скандинавии. Черт меня дери! Как после нейтронной бомбы! — Не думал, что ты любитель попотеть на работе. — Приятель, я потею, как свинья! Этот скупердяй покупает машины без кондиционера. Да мне после смены приходится напиваться, чтобы восстановить уровень жидкости в организме. Но это и стоит будь здоров! Вчера я потратил на выпивку больше, чем наварил за день. — Мне тебя искренне жаль. — Надо было идти ломать коды. — Хакерничать? За что тебя как раз выгнали из Норвежского банка и вкатили полгода условно? — Да, но у меня хорошо получалось. А тут… Кстати, хозяин подумывал о том, чтобы сократить объем работы, но я вкалываю по двенадцать часов. Нам не хватает шоферов. Харри, не хочешь поработать таксистом? — Спасибо, я над этим подумаю. — Зачем звонишь-то? — Мне нужно что-нибудь, чтобы уснуть. — Сходи к врачу. — Ходил. Он выписал мне имован. Знаешь, такое снотворное в таблетках? Не помогло. Просил что-нибудь посильнее, но он отказал. — От тебя небось разило? Еще бы он дал тебе рогипнол, Харри! — Он сказал, что я еще молод для тяжелого снотворного. А у тебя есть? — Спятил? Это ж верный путь за решетку. Но есть флунипам. Почти то же самое. Одна таблетка — и валишься без задних ног. — Хорошо. Я сейчас слегка на мели, но отдам деньги сразу, как получу зарплату. А сны тоже — того? — А? — Я сны видеть перестану? На пару секунд на том конце повисла тишина. — Знаешь, Харри, я тут сообразил, флунипам-то у меня кончился. Да и потом, опасный он. И сны видеть не перестанешь, скорей наоборот. — Гонишь. — Ну… Да и не нужен тебе флунипам. Просто попробуй успокоиться. Сделай перерыв. — Перерыв? Ты и сам понимаешь, что это невозможно. Харри услышал, как открылась дверь машины и Эйстен послал кого-то к черту. Потом заговорил снова: — Это из-за Ракели? — Харри не ответил. — Поссорились с ней? — Харри услышал какой-то треск и подумал, что это рация. — Ау, Харри! Друг детства спрашивает, не разбилась ли твоя жизнь вдребезги, а ты молчишь? — Разбилась, — тихо сказал Харри. — Что случилось? Харри перевел дыхание: — В общем, я сам вынудил Ракель ее разбить. Я провалил одно дело, над которым долго работал. Я не выдержал. Запил и три дня пролежал пьяный в дерьмо, не слышал телефонных звонков. На четвертый она пришла сама. Позвонила, вошла. Сначала сердилась. Говорила, что я не могу вот так просто уйти, что обо мне спрашивал Меллер. Потом погладила меня по лицу и спросила, чем может помочь. — А ты ее выставил за дверь? Так, что ли? — Я сказал, что у меня все хорошо. И тогда она сразу загрустила. — Надо думать. Девчонка ж тебя любит. — Она так и сказала. Но еще сказала, что не может во второй раз совершить ту же ошибку. — Это какую? — У Олега отец был алкоголиком. И все трое из-за этого страдали. — И что ты ответил? — Что она права. Что от таких, как я, надо держаться подальше. Тогда она улыбнулась и ушла. — Теперь у тебя кошмары? — Да. Эйстен тяжело вздохнул: — Знаешь что, Харри? Тебе уже ничего не поможет, кроме… — Знаю, — перебил Харри. — Пули. — Вообще-то я хотел сказать: «Тебя самого».