— Не слышал, как вы вошли. — Мариус издал смешок и уловил в нем нервные нотки. Не от страха. В его родном поселке гости входили сразу и без спросу, чтобы не выпускать тепло и не впускать холод. Но в этом человеке было что-то странное. Он снял шлем и очки, и тут Мариус понял, что его смущало. Он был слишком старый. Обычно велокурьерам по двадцать с небольшим. А тут, несмотря на подтянутую фигуру, по которой его еще можно было принять за юношу, лицо сразу выдавало возраст. Незнакомцу было далеко за тридцать, а то и за сорок. Мариус собирался уже что-то сказать, но взгляд его упал на то, что курьер держал в руке. Мариус Веланн видел достаточно фильмов, чтобы узнать очертания пистолета с накрученным на ствол глушителем. — Это мне? — выдал он. Незнакомец улыбнулся и направил пистолет на него. Прямо на него. В лицо. Тут Мариус впервые понял, что пора бы испугаться. — Сядь, — произнес незнакомец. — Открой конверт. Мариус тяжело опустился в кресло. — Нужно кое-что написать, — добавил велокурьер. — Отличная работа, «Браво-два»! — выкрикнул Фалькейд, на его бледном лице горел лихорадочный румянец. Отто тяжело сопел. На экране объект лежал в наручниках на полу перед комнатой номер двести пять. Лицо было повернуто в сторону камеры, так что можно было видеть замешательство этого негодяя, гримасу боли и медленное осознание своего поражения. Сенсация. Нет! Нечто большее. Историческая запись! «Драматический финал кровавого лета в Осло: арест велокурьера-убийцы в момент, когда он готовится совершить свое четвертое преступление». Полмира передерется за эти кадры. О небо! Он — Отто Танген — богач. Никакой больше дряни из «Севен-элевен», никаких паскудников Волеров, он может купить… он может… они с Эуд Ритой могут… — Это не он, — бросил отставной швейцар. В автобусе стало тихо. Волер подался вперед: — Что ты сказал, Харри? — Это не он. Двести пятая — одна из комнат, с жильцом которой мы так и не поговорили. По спискам значится Одд Эйнар Лиллебустад. Сложно распознать, что этот парнишка держит в руке, но по виду вроде ключ. Извините, ребята, но мне кажется, Одд Эйнар Лиллебустад только что вернулся домой. Отто посмотрел на картинку. Оборудование в его автобусе — купленное и взятое под залог — стоило больше миллиона, с его помощью можно было легко вырезать картинку с рукой, увеличить ее и узнать, прав этот паскудник швейцар или нет. Но этого не потребовалось. Ветка яблони хрустнула. В окнах, выходящих в сад, загорелся свет, и голос в жестянке произнес: — «Альфа», я «Браво-два». Если верить кредитной карточке, этого парня зовут Одд Эйнар Лиллебустад. Отто всей тяжестью тела откинулся на спинку кресла. — Ничего, ребята, — сказал Волер. — Он еще может прийти. А, Харри? Паскудник Харри не ответил. Молчание прервал писк его телефона. Мариус Веланн смотрел на два чистых листа бумаги, которые он достал из конверта. — Ближайшие родственники? — осведомился незнакомец. В горле встал ком, Мариус хотел ответить, но голос не слушался. — Я не стану тебя убивать, — заверил курьер, — если будешь делать, как я скажу. — Мама и папа, — прошептал Мариус. Это прозвучало, как безнадежный сигнал о помощи. Незнакомец попросил его написать на конверте их имена и адрес. Имена. Такие знакомые. И Бе-фьорд. Закончив, Мариус увидел, что буквы получились неровные, дрожащие. Велокурьер начал диктовать письмо. Мариус безвольно водил ручкой по бумаге. — «Привет! Замечательная новость! Я уезжаю в Марокко с Георгом, марокканским студентом, с которым подружился в Осло. Будем жить у его родителей в горном городке под названием Хассане. Меня не будет четыре недели. С мобильной связью там, похоже, проблематично, попробую написать, хотя Георг говорит, что с почтой — тоже так себе. Но обязательно свяжусь с вами по возращении. Удачи…» Подпись? — Мариус, — сказал Мариус. — Пиши «Мариус». Незнакомец попросил его положить письмо в конверт, а конверт — в рюкзак. — На втором листе напиши только: «Вернусь через четыре недели». Дата и «Мариус». Вот так, благодарю. Мариус сидел в кресле, опустив голову. Незнакомец стоял прямо за спиной. Порыв ветра тронул занавеску. Истерично свистели птицы. Незнакомец подался вперед и закрыл окно. Теперь в комнате слышалась приглушенная мелодия из аудиоцентра на книжной полке. — Что за вещь? — спросил он. — «Like a blister in the sun», — ответил Мариус. Ее он поставил на повтор. Она ему нравилась, и он написал бы самый хороший отзыв. С теплой иронией. — Я слышал ее прежде, — сказал незнакомец и, отыскав нужную кнопку, увеличил громкость. — Вот только не помню где. Мариус поднял голову и посмотрел из окна на притихшее лето, на зеленый газон и березку, словно махавшую ему на прощание. В оконном отражении он увидел, как незнакомец поднимает пистолет и наводит на его затылок. «Let me go wild!» — визжали маленькие колонки. Незнакомец снова опустил пистолет: — Извини. Забыл снять с предохранителя. Вот так. «Like a blister in the sun!» Мариус зажмурился. Ширли. Он думал о ней. Где она сейчас? — Вспомнил, — сказал незнакомец. — В Праге. Кажется, группа называется «Вайолент Фэмз»? Моя любимая взяла меня с собой на концерт. Они не слишком хорошо играют, как ты думаешь? Мариус уже открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент пистолет сухо кашлянул, и никто так и не узнал его мнения. Отто смотрел на экраны. За его спиной Фалькейд на своем разбойничьем языке беседовал с «Браво-два». Паскудник Харри достал мобильный телефон. Говорил коротко и мало. Наверняка позвонила страшненькая дама, изнывающая без мужской любви, подумал Отто и навострил уши. Волер вообще ничего не говорил, сидел, грыз кулак и смотрел, как уводят Одда Эйнара Лилле-бустада. Без наручников. Без всяких подозрений. Без сенсаций. Отто тоже смотрел на экраны, потому что у него возникло ощущение, будто он сидит у атомного реактора. Снаружи ничего не ясно, но внутри кипит такое, с чем не хочется вступать в тесный контакт ни за что на свете. И он внимательно смотрел. Фалькейд сказал: — Конец связи, — и отложил свою говорилку в сторону. Паскудник Харри продолжал односложно отвечать в трубку. — Он не появится, — объявил Волер, глядя на изображения вновь опустевших коридоров и лестниц. — Говорить об этом еще рано, — ответил Фалькейд. Волер медленно покачал головой: — Он знает, что мы здесь. Я чувствую. Сидит где-нибудь и смеется над нами. «На дереве в саду», — подумал Отто. Волер встал: — Пора собираться, парни. Теория про пентаграмму не подтвердилась. Завтра начинаем с нуля. — Подтвердилась. Трое обернулись к паскуднику Харри. Тот уже закончил разговор и положил мобильный телефон в карман. — Его зовут Свен Сивертсен, — продолжал тот. — Норвежский подданный, проживает в Праге, родился в Осло в тысяча девятьсот сорок шестом году, но наша коллега Беата Ленн говорит, что выглядит он намного моложе. Своей матери он подарил точно такой же бриллиант, как и те, что мы находили на жертвах. Мать утверждает, что в известные нам даты он был в Осло и посещал ее. В вилле Валле. Отто заметил, как лицо Волера застыло и побледнело. — Значит, мать, — почти прошептал Волер. — В доме, на который указывал последний луч звезды? — Да, — сказал Харри. — Она ждет его сегодня вечером. На Швейгордс-гате уже едет машина с подкреплением, а моя стоит на улице тут неподалеку. Он встал с кресла. Волер потер подбородок. — Перегруппируемся, — сказал Фалькейд и схватил рацию. — Стоп! — выкрикнул Волер. — Без моей команды ничего не делать. Остальные посмотрели на него в ожидании. Волер закрыл глаза. Прошло две секунды, и он открыл их.