— Давай. Он скривил губы, напоминая папу в режиме поучений. — Ты первой спросила. Стол твой, — он указал на него, и я села. Он поставил чайник греться и подвинул ко мне коробку печенья. — Ешь. Тебе не помешало бы. Я старалась не смеяться. Итальянцы думали, что толстые люди недоедали? Но я взяла одно и грызла шоколадную глазурь, пока придумывала вопрос. — Интересно, — медленно начала я, говоря тихо, чтобы не слышал весь дом, — что сказали мои родители. Если сказали. Если ты знаешь, что случилось. Он сел напротив меня и потер лоб. — Я знаю, что случилось. — И что же? Что они сказали? — Я говорил с твоим отцом. Твоя мама почти не говорила. Она редко говорит, если честно, Перри. — И со мной тоже. — Они очень тебя любят. Ты ведь знаешь это? Слезы жалили глаза. — Не знаю, — честно сказала я. — Думаю, любят, как родители. — Родитель не обязан любить детей, Перри. Это сознательное решение. Они любят тебя просто так, а не потому, что ты их дочь. Они просто не понимают тебя. Переживают. Они боятся за тебя, боятся, что ты ошиблась с выбором. Я застыла. — Не ошиблась. Это единственный выбор. Он выдохнул. — Они считают, как твой отец сказал, что ты была больна… психически. И этого хватает, чтобы они переживали. Это еще мягко сказано. Я была одержима! — И потом тебе стало лучше, ты пошла на поправку и решила оставить их и жить с тем, из-за кого в ужасном состоянии и оказалась. — Они не знают Декса, — во мне вскипал гнев. Я старалась говорить тише. — Они не знают его, но если бы знали, то поняли бы, что только он безоговорочно любит меня. Он всегда был рядом. — Кроме моментов, когда не был. Я открыла рот, готовая плеваться ядом, но он поднял руку, и я замолкла. — Перри, нельзя делать вид, что этого не было. Нельзя делать вид, что он не разбил тебе сердце, как я говорил. Я покачала головой. — Разбил. Но все ошибаются. И заслуживают второй шанс. — Ты права. И я согласен с тобой, — он строго посмотрел на меня, словно пытался заморозить на месте. — Но не когда ты не в порядке. — Я в порядке. Я еще не была счастливее. — Я это вижу, — просто сказал он. — Перри? — я услышала голос Декса и развернулась. Он вышел из гостиной и заглянул на кухню, пока дядя Ал наливал мне чай. — Я иду спать. Бекс выиграла. Ты долго? — он посмотрел на дядю и на меня со странным загнанным видом. Я покачала головой. — Только выпью чаю. Я скоро приду. Он смотрел на меня пару секунд. «Не переживай за меня», — подумала я, стараясь передать ему. Не знаю, сработало ли. Он резко кивнул и пожелал нам спокойной ночи. Дверь комнаты закрылась, дядя Ал опустил чай напротив меня. — Осторожно, горячий. Я долго дула на него, а потом сделала горячий глоток. Дядя склонился на стуле. — Что еще ты хочешь знать? Разговор меня смущал, и я заерзала. — Не знаю. Я хотела бы знать, что они сказали. Наверное, что я уехала к Дексу, потому что сумасшедшая. — Перри, они хотят, чтобы ты вернулась домой. — Мне двадцать три. Мама долго хотела, чтобы я уехала, как они могут хотеть это? — Они думают, что знают, что для тебя сейчас лучше. Я чуть не ударила рукой по столу, но сдержалась. — Я знаю, что для меня лучше. Я не безумна. Было пару мгновений, но в прошлом. — Да? Я прищурилась. — О чем ты? Конечно, да. — И ты продолжаешь ставить себя в эти условия. — Какие? Он скрестил руки на столе. — Брат говорил, что вы с твоей сестрой называли это одержимостью демоном. Дэниел отмахнулся, это его право. Но ты знаешь мою веру. Ты знала, что я чувствовал насчет маяка. Я не сомневаюсь, что если ты и дальше будешь открываться этой… своей работе, ты будешь рисковать только сильнее. Я не могла поверить ушам. — Ты веришь, что я была одержима? — тихо спросила я. Не знаю, можно ли было доверить дяде Алу правду. Мы все делали вид, что я бредила от лихорадки, чтобы родители не боялись, что я пошла по стопам Пиппы и не заперли меня. А если дядя Ал хитрил? А если он расскажет потом родителям правду? Я кашлянула и продолжила, не дав ему ответить: — Я не была одержима. Я бредила. Родители раздули проблемы. И я не хотела жить в этом. С Дексом жить идеально, и я не жалею ни минуты. Хотела бы я, чтобы они видели, что я знаю, что делаю. Он смотрел на меня пару секунд, пожал плечами, словно на них был груз мира. Я знала, что он не верил, но не оставила ему выбора. — Так им и скажи, когда их увидишь. Я сделала глоток чая, обожгла язык, сонной себя не чувствуя. Жар во рту прошел, и я спросила у него: — О чем ты хотел поговорить? — Часть мы уже обсудили, — сказал он, посмотрел на пустой коридор за мной. — Перри. я твой дядя, а не отец. Это не мешает мне дать тебе совет, так что я просто буду говорить. Можешь слушать или нет, не важно. Я хочу тебе счастья. И в дальнейшем тоже. Подумай о будущем. — Ладно, — растянула я, думая, что он звучал так, словно хотел чем-то наградить. Он вздохнул, взял печенье и покрутил в руках. — Я просто не хочу, чтобы ты поступала глупо. Я вскинула брови. — Это размыто. — Декс — это глупости, — быстро и резко сказал он. — Ты думаешь, что любишь его, я верю в это, и в то, что он тебя любит, но… отойди от этого на миг и попробуй посмотреть с другой стороны. Я сглотнула, огонь разгорался в груди. — Со стороны родителей?