Они старше, они были там, как и все мы. Ты живешь с человеком, которого едва знаешь, который разбил тебе сердце и разрушил тебя. — Едва знаю? — выдавила я. — Я знаю Декса. Я знаю его больше всех в мире. — Перри, — его голос звенел от нетерпения. — Когда ты была тут в прошлый раз? Подумай? Я глупо моргнула. — В сентябре? — Да. В сентябре. Ты пришла сюда с Дексом в сентябре. Какой месяц сейчас? — Май, — горло сжалось. — И сколько месяцев прошло? Я не хотела считать. — Не знаю. — Восемь. Ты знаешь его восемь месяцев. Черт, это так? Я встретила Декса всего восемь месяцев назад? А казалось, что я знаю его годами, вечность. После всего, через что мы прошли… каждая серия все сильнее соединяла наши души, несмотря на время. — А ощущается дольше, — вяло сказала я. Он и родители не выиграют в этом споре. Я выпрямилась и посмотрела в глаза дяде. — Но что с того? Многие пары начинают быстро жить вместе. У всех по-разному. Ничего такого. — Будет проблемой, когда ты привязываешься к тому, кого не знаешь. Я не просто так развелся. Я тоже когда-то думал как ты. Я посмотрела на него с усмешкой. — Я живу с Дексом, дядя Ал. И все. Мы не женимся. Мы и будущее толком не обсуждали. Успокойся. Его глаза расширились на миг. — Ему тридцать два. Тебе двадцать три. — Возраст не важен. — Важен порой. И то, что ты не думаешь о будущем, не значит, что этого не делает он. Я чуть не рассмеялась. Дядя Ал не знал Декса. — У него только закончились длительные отношения. Он не думает об этом. — А ты? Я смотрела на пар над чашкой чая. Ох, я не знала, о чем думала большую часть времени. Я не собиралась говорить ему о доме в Бостоне или у океана, о разговоре о чем-то после шоу. Я не собиралась говорить ему о пробуждающемся материнском инстинкте, когда я видела, как он нянчится с Жирным кроликом. — Я… — начала я. — Импровизирую. Он тряхнул головой. — Ты влюблена, Перри. По уши. Ты рискуешь сердцем. Как всегда. — А что мне сказать? Если я скажу, что думаю о будущем с ним, ты разозлишься, а если не скажу, назовешь вруньей. Его взгляд смягчился, он коснулся моей ладони на столе. — Не надо. Я не злюсь. Я просто хочу, чтобы ты отошла от этого и посмотрела с другого угла. Многое в жизни делает нас счастливыми недолгий срок. Например, это печенье, — он указал на поднос. — Но через время они навредят. — Может, мне надоело, что все говорят, что мне будет плохо, — едко сказала я, скрестив руки. — Может, мы переживаем, потому что тебе всегда вредят, — сказал он. — И потом вред начинает разрушать человека. — Альберто, ты идешь спать? — Марда появилась на пороге в шелковом ночном халате и с маской для сна на лице. — Минутку, милая, — он улыбнулся ей. — Больше никакого печенья, — она погрозила пальцем. — Помни о сердце. Она ушла, он посмотрел на меня и вздохнул. — Я не хотел тебя расстроить. Я просто забочусь о тебе, как всегда. Разве я не угадал о Сиэтле? Когда ты оставалась с ним и его девушкой? Я буркнула, что угадал. — Но тут ты не прав. Я люблю Декса. Я знаю его. — Ты знаешь его, насколько это возможно за восемь месяцев, — сказал он. — Не забывай этого. И не забывай, что почти все это время он был с другой, — он встал и оставил меня с этой отрезвляющей мыслью. Он поцеловал меня, пожелал спокойной ночи и ушел к себе. Я сидела и пила чай, пока он не кончился, думая теперь, как смотреть на Декса. Я ненавидела, что дядя — и мои родители заодно — все еще могли поселить во мне сомнения. Я знала моего Декса, моего Деклана Форея меньше года? Мы были парой только последние два месяца. И началось все сразу после его трехлетних отношений. Конечно, родители были против. Мы казались безумными для всего мира, кроме тех людей, которые знали нас, как Ребекка, Дин и Ада. Но разве это было новым? Я глубоко вдохнула, успокаивая нервы. Я опустила чашку в рукомойник. Хотелось поговорить с Ребеккой, но свет в гостиной не горел. Я пробралась в ванную, а потом в гостевую спальню. Я осторожно забралась в кровать, не зная, спал ли Декс. Я хотела поговорить с ним, узнать, о чем он говорил с дядей Алом, было ли это так жестоко, как со мной. Но он тихо похрапывал после пива, и я решила приберечь разговор на другой день. Я отвернулась от него, наши попы соприкасались, но тела сверху были порознь. ГЛАВА ПЯТАЯ Я была на утесе с видом на море. Я не знала, как оказалась там. Под ногами была прохладная трава, ветер над океаном был соленым и холодным. Я была тут раньше. Это сон? Я посмотрела на себя и увидела, что была босиком и в простой ночной рубашке. Дежавю ударило с новой силой, перенеся меня в сентябрь. Но я была не рядом с маяком, тут были только обломки и куски фундамента. Это был сон. У меня не было такой ночной рубашки, только один раз в кошмаре. Я ожидала, что появится сморщенное лицо старика Родди, чтобы напомнить мне о случившемся здесь, о начале, что было всего восемь месяцев назад. Но он не пришел. Не явился. Я была одна. Только я и темное пространство Тихого океана, что манило, как раскрытый рот. Я смотрела на океан, обсидиановые волны бились о берег внизу, и я не знала, все ли это. А потом я поняла, что это лишь начало. Детский смех прозвучал за мной, стук резинового мяча. Я повернулась, но там были лишь развалины маяка и трава в росе, что тянулась к густому лесу. Ни ребенка, ни мяча. Но это ничего не значило. Я вдруг услышала быстрые шаги за собой, кто-то пробежал мимо, задев мои ноги. На моих глазах из воздуха появился ребенок — девочка — бегущий за мечом. Она вопила, желая поймать мяч, и больше ничего. Так казалось, пока она не добралась до него и не пнула в лес. Девочка замерла, и я смогла разобрать ее черты, длинные темные волосы, аккуратный бант на спине, простое платье и блестящие туфли. Она была призраком — бледная и немного просвечивающая — но я не знала, вижу ее, или это в моей голове. Мои сны всегда были пророческими, но после появления Пиппы на днях было сложно понять, реальны ли они. Конечно, родители переживали, что я схожу с ума. Это не закончилось, да? Девочка-призрак склонила голову, ее глаза были черными камнями, бездушно впивались в меня. — Ты можешь принести мой мяч? — спросила она с акцентом, но разборчиво. Я сглотнула и покачала головой. Я была в лесу раньше, в реальности, и он был жутким. Адским. — Но мне нужен мяч, — тон девочки стал тверже. Я заметила, что ее ладошки сжались в кулачки, она стала плотнее. — Прости, — вяло сказала я, голос разносился эхом. — Я не хочу туда идти. Девочка хмуро посмотрела на меня, перебросила волосы через плечо и пошла прочь. — Ты пойдешь туда и заберешь мяч. Она замерла в паре ярдов, и я заметила большое пятно крови на ее груди, медленно расцветающее, как роза. — Ты ведь еще не здесь, да? Пока нет? Я нахмурилась, не зная, что сказать. Девочка шагнула вперед, прижимая руки к животу. — Или нет? Ты пришла поиграть с нами?