Проводив господина в котелке, приказчик, подойдя к Нине, увлеченной просмотром одной из книг, напугал вопросом: — Смогу ли я помочь вам, милостивая государыня? Нина, чуть не выронив из рук книгу в переплете из телячьей кожи (что-то поэтическое на итальянском), произнесла: — А Лев Толстой у вас имеется? Приказчик, на бледном лице которого мелькнуло слабое подобие улыбки, произнес: — Какие именно сочинения графа Льва Николаевича желаете, мадам? «Севастопольские рассказы»? Или «Войну и мир»? — «Смерть Ивана Ильича», — произнесла девушка, и приказчик наморщил лоб. — Гм, вы уверены, мадам, что это произведение графа Толстого? Оно мне неизвестно… Нина сжала рукой зонтик. Ну конечно, «Смерть Ивана Ильича» была опубликована Толстым уже после смерти Достоевского, в романе которого она и имела сомнительную честь пребывать. И, соответственно, в книжной лавке имелись только те книги, которые существовали на момент написания Федором Михайловичем своего произведения. — Думаю, я ошиблась. А что-то романов господина Достоевского я у вас не вижу… Приказчик снова нахмурился. — Мадам, вы решительно ставите меня в тупик. Как вы сказали, Достоевский? Из царства Польского, стало быть? Но пишет на русском? Фамилию он произнес с ударением на второе «о». Достоевского здесь не знали, хотя в подлинной книжной лавке тех лет целые полки должны быть забиты его романами. Но не полки книжной лавки в романе самого Достоевского. — Оставьте, милейший, я, вероятно, фамилию перепутала. Приказчик, как-то странно взглянув на нее, произнес: — Судя по всему, мадам, могу рекомендовать вам серьезную литературу? Вот, к примеру, «Вешние воды» — новая повесть господина Тургенева, очень хвалят. Или, к примеру, француз Флобер. Еще один француз, восходящая звезда, господин Золя. А вот романы Бальзака и произведения Гюго. Или вам больше немцы по душе? Смею обратить ваше внимание на некоторых авторов из Американских Штатов, в Европе практически не известных… Внимание же Нины было привлечено к двери, спиной к которой она стояла — из этой двери она и выглядывала утром, когда оказалась в подвале «Книжного ковчега». Поэтому, прервав приказчика, она произнесла: — Вы заметили, что особа я эксцентричная, поэтому не взыщите, милейший, если задам вам странный вопрос. У вас в лавке имеется дверь? Приказчик, вытаращившись на нее, медленно облизал губы языком и переспросил: — Мадам изволит шутить? У нас тут много дверей! Мягко улыбнувшись, Нина произнесла: — О, это, несомненно, так, но я веду речь об… об особой двери. Вы ведь понимаете, о чем я? Судя по выпученному, явно не наигранному взору приказчика, он не понимал, о чем она вела речь. Тогда Нина решила, что пора идти ва-банк. — Дверь, скажем, темно-синяя, деревянная, с ручкой в виде разинутой пасти льва. Возможно, запрятанная за одной из книжных полок. Или, не исключено, в вашем подвале, хотя я ее там не нашла… Приказчик, глядя на нее как на привидение, прошептал: — Мадам была в нашем подвале? Звякнул колокольчик, в книжную лавку вошел новый посетитель. — Лучше ответьте на мой вопрос, милейший. Есть ли у вас такая дверь или нет? Приказчик, мотнув головой, решительно заявил: — Мадам, точно так, как у нас нет «Смерти Ивана Ильича» пера графа Толстого или произведений господина поляка, чьей фамилии я, увы, не запомнил, нет у нас и двери, о которой вы ведете речь. Но позвольте узнать, мадам, отчего вы спрашиваете? И почему вы уверены, что эта дверь должна у нас иметься? И вообще, куда ведет эта самая дверь? Вопрос, что называется, на миллион! — Точно нет? — спросила упавшим голосом Нина, которая не сомневалась, что приказчик ее не обманывает. А ведь все было так стройно и так логично: «Книжный ковчег» имелся и там, и здесь. Вернее, и здесь, и там. В мире романа и в реальном мире. Хотя кто может утверждать, что этот мир менее реален, чем тот, который она привыкла считать реальным? — Милейший, я же сказала, что дама я эксцентричная, поэтому буду крайне признательна, если вы дадите мне честный ответ. Приказчик несколько обиженно заметил: — Мадам, я всегда честен с нашими высокочтимыми посетителями! И никакой такой темно-синей двери с ручкой в виде пасти льва у нас нет! Раздалось нетерпеливое покашливание — новый посетитель явно намекал, что ему тоже требуется помощь приказчика. — Ну, не исключено, что дверь и не темно-синяя, а какого-то иного цвета. И что она с другой ручкой или вовсе без таковой. Ах, и у нее нет замочной скважины, это важно! И речь идет не о двери вообще, а об этой двери. Ну, вы ведь меня понимаете, не так ли? Последняя, отчаянная попытка воззвать к его совести и жалости. — Мадам, у всех наших дверей имеются замочные скважины! — заявил явно сбитый с толку приказчик. — Дверей у нас много, сколько именно, сказать затрудняюсь, помещение у нас большое, однако все двери как двери. И никакой этой двери у нас нет. Тем паче, мадам, что я просто не понимаю, чем обычная дверь отличается от этой двери. Могу ли я сделать для вас что-то еще? Просить несчастного субъекта переместить ее в реальный мир XXI века Нина не стала: он и так был весьма сбит с толку их беседой. Результат был отрицательный, что плохо. Конечно, приказчик мог элементарно не знать, где находится эта дверь, однако если он был подобием Георгия Георгиевича, то наверняка должен быть в курсе. Потому что Нина поняла: старый библиограф был великолепно проинформирован о наличии у него за книжной полкой двери. И — в этом Нина тоже не сомневалась — регулярно ею пользовался. Теперь ей становилось ясно, на какую роль он ее готовил. Своей помощницы. Или, если принять на веру его слова о скорой пенсии, своей преемницы! Но если это так, то этот приказчик должен быть местным подобием Георгия Георгиевича и быть в курсе двери — но он не был! И что ей теперь делать? Девушка, которую приказчик оставил наедине с грустными мыслями, вынула сразу несколько книг с полки и заглянула в образовавшийся проем. Нет ли там тайного рычажка? Не было. Но девушка, не теряя надежды, стала осторожно снимать и прочие книги, простукивая заднюю стенку. Хорошо, что приказчик был занят новым посетителем: высоким, облаченным во все черное, с глухо поднятым, несмотря на жаркую погоду, воротником и зачесанными назад черными же волосами молодым человеком с бледным, каким-то нервным лицом и острым носом. До нее донесся голос приказчика: — Да, милостивый государь Иван Федорович, ваши заказы намедни поступили. Вот, прошу… Иван Федорович… Услышав знакомое имя, Нина встрепенулась и, бросив простукивать полки, подошла чуть ближе, прислушиваясь к чужой беседе. Молодой человек, который, как она подозревала, был средним братом Карамазовым, тем самым, который беседовал с чертом, быстро пролистывая поданный ему фолиант, заявил: — Так, так, так… А почему не весь заказ? Приказчик, понизив голос, произнес: — Иван Федорович, помилуйте, ряд книг, которые вы желаете, запрещен цензурой. Я, конечно же, никому не скажу, что вы их приобрести желаете. — Мне плевать, скажете или нет. Сколько хотите за то, чтобы достать? Приказчик, понизив голос еще сильнее, что-то прошептал, и Нина, желая услышать, что же он произнес, подалась вперед и наткнулась на стопку книг, которые, рассыпавшись, полетели на пол, создавая неимоверный шум. Иван Федорович Карамазов, дернувшись, обернулся и, уставившись на Нину, крайне нелюбезно произнес: — Мы разговариваем, а вы, сударыня, нам мешаете! Приказчик бросился поднимать книги, а Нина, не привыкшая, чтобы с ней так обращались, к тому же малоприятные молодые люди, герои нелюбимых романов, подошла к нему и выпалила: — Ну, как поживает «Великий инквизитор»? Вы брату-то голову подобными вещами не морочьте, он юноша впечатлительный. Иван Карамазов дернулся, словно она его плетью ударила, а Нина, довольная произведенным эффектом, продолжила: — И сами эзотерикой не увлекайтесь. Черт вас еще не навещал? Молодой человек, лицо которого вдруг позеленело, стал судорожно собирать с прилавка книги. — Ага, вижу, навещал! Только не надо думать, что это настоящий черт! Быть может, просто надо пить меньше и наркотиками не увлекаться?