— Только не говорите, что вам не доставит удовольствия тут работать… О, в этом он был, конечно же, прав! «Книжный ковчег» в качестве места работы, более того, места обитания — это было так… Так круто! Не желая давать окончательного ответа (хотя так хотелось во все горло крикнуть: «О да!»), Нина спросила: — А что означает, что вы… не вернетесь? Вы что, уедете так далеко? Или переедете в другое место? Библиограф, усмехнувшись, заявил: — Можно и так сказать. Да, пожалуй, так сказать даже нужно. — А куда? В этот момент старинные часы, крякнув, стали бить девять вечера, после чего раздалось шипение и вылетела механическая кукушка, сипло выполняя свою хронофункцию. Георгий Георгиевич, то ли забыв о ее вопросе, то ли отлично помнив о нем, но не желая отвечать, произнес: — Ну так как, Ниночка, вы согласны? Девушке пришла в голову мысль о том, что, если любое произведение можно прочитать по-разному: и как драму, и как сатиру, и как пародию, и как детектив, то и любую жизненную ситуацию тоже можно рассматривать одновременно под различными углами. И то, что внушает трепет, может обернуться насмешкой. То, что изумляет, — оказаться обыденностью. А то, на что не обращаешь внимания, вдруг перевоплотится в чудо. — Вы словно кота в мешке продаете, — произнесла девушка и вздохнула. — Мне что, надо дать ответ прямо сейчас? Георгий Георгиевич ответил: — А разве что-то препятствует этому? Кроме того, я отчего-то не сомневаюсь, что вы уже знаете ответ на мой вопрос, Ниночка! — И все же мне надо подумать… И взвесить все «за» и «против». И посоветоваться с родителями. И уладить кое-какие дела… — Нет, Ниночка, ничего этого не надо! Жизнь — это как книга. Просто переверните страницу, начните читать новую главу — и все окажется совершенно иначе, чем вы ожидали. Девушка с сомнением посмотрела на библиографа. — И все же я так не могу. Понимаете, мне ведь надо разрешить проблему с… экзаменом по специальности. А потом, если все будет хорошо, защитить диссертацию. Продолжить научную карьеру… Хотя о карьере в родном университете, похоже, можно было забыть. — Ниночка, вы уверены, что вам это действительно надо? Ну ладно, я торопить вас отнюдь не намерен… Поднявшись, он вышел из кухни, оставив Нину размышлять. Девушку так и подмывало ответить согласием, однако она в итоге так и не имела четкого представления, на что решается. И главное, почему. — Георгий Георгиевич! — позвала она, однако ответа не получила. Девушка, повторив имя библиографа, вышла из кухни и замерла перед чугунной винтовой лестницей, уводившей из жилого помещения вниз, в книжный магазин. — Георгий Георгиевич! В этот момент позади нее послышался хлопок, и, в испуге обернувшись, девушка заметила выпавший с высоченной книжной полки потрепанный том в темно-синем переплете. Повернувшись, девушка подняла книгу, раскрыла ее: «Братья Карамазовы» Достоевского, которого, и в этом Георгий Георгиевич был прав, она не особо жаловала. То ли дело Лев Толстой! Нина осторожно поставила книгу на полку, удивляясь тому, как роман вообще мог оттуда выпасть — книги были плотно пригнаны друг к другу. — Георгий Георгиевич! И снова хлопок за спиной. Девушка, на этот раз подпрыгнув от ужаса, заметила, что та же самая книга лежит на том же самом месте на полу, под полкой. Хотя она всего несколько секунд назад поставила «Братьев Карамазовых» на место — и оттуда она могла выпасть только в том случае, если кто-то вынул ее и бросил на пол. Только никого в коридоре, кроме нее самой, не было. Ощущая, что у нее по телу побежали мурашки, Нина снова подняла книгу и попыталась поставить на место. И вдруг заметила, что у полки, где стояли «Братья Карамазовы», а также добрая дюжина прочих книг, не было задней стенки. Ну конечно, книгу мог бросить на пол кто-то, стоявший перед полкой, или вытолкнуть ее с противоположной стороны, что с учетом отсутствия задней стенки было пустяковым делом. Внезапно поняв, что книжная полка была, помимо всего прочего, хорошо замаскированной дверью, Нина не без опаски просунула руку в зазор между фолиантов, нащупала некое подобие рычажка, потянула его вниз — и полка бесшумно отошла от стены. Обнажая небольшой порожек, за которым была дверь — самая обычная, деревянная, с местами облупившейся темно-синей краской и массивной, в форме разинутой пасти льва, ручкой. Поколебавшись, Нина постучала в дверь и громко произнесла: — Георгий Георгиевич? Вы ведь там? Отчего-то она не сомневалась, что библиограф, выйдя из кухни, скрылся именно здесь. Ответа не последовало. Нина постучала в дверь еще раз, а потом осторожно положила руку на ручку, не зная, как поступить. Он ведь был прав: она о нем ничего не знала. На ум вдруг пришла зловещая сказка о Синей Бороде и его любопытных женах, которые открывали в замке не те двери. Насколько она была в курсе, Георгий Георгиевич никогда не была женат. Вот именно: насколько она была в курсе. Интересно, а дверь в замке Синей Бороды тоже была синяя? Девушка не сомневалась, что дверь закрыта — и вдруг обратила внимание на то, что с внешней стороны не было замочной скважины. Она уже хотела отпустить ручку, однако дверь вдруг легко скрипнула и приоткрылась. — Георгий Георгиевич? Если вы здесь, то хочу сказать, что это меня пугает. Выходите, пожалуйста! За спиной Нины вновь раздался хлопок — и, резко обернувшись, она увидела уже знакомую ей книгу, на этот раз лежавшую всего в нескольких от нее сантиметрах. Если ее кто-то и швырнул сюда, в тайный проход, то только тот, кто находился по другую сторону книжной полки. Поэтому ее спасение было впереди. Нина толкнула дверь — и вдруг поняла, что впереди ничего нет. Хотя нет, она ошибалась, что-то там было: кромешная темнота, похожая на большую нору. Или западню? Подхватив «Братьев Карамазовых» (иного оружия под рукой не было), Нина ступила в эту тьму. Она ощутила под ногами твердый пол, облегченно вздохнула, ступила дальше — и вдруг поняла, что куда-то падает, словно в кроличью (или кротовую?) нору, и… …и, раскрыв глаза, Нина уставилась в потолок. Сердце стучало гулко-гулко. Тьма, обступившая ее, вдруг исчезла, уступив место рассеянным лучам солнечного света, падавшим откуда-то сбоку. Переведя взор вниз, Нина увидела, что стоит на кирпичном полу, — и как она вообще могла вообразить, что куда-то падает? Неужели оптическая иллюзия? К груди она прижимала все то же старое издание «Братьев Карамазовых». Подняв голову, Нина заметила, что свет проникает сквозь мутное, затянутое окошко подвала. Странно: если она открыла дверь потайного хода на третьем этаже особняка Георгия Георгиевича, то как могла очутиться в подвале? Точно: оптическая иллюзия! Но, судя по доносившимся с улицы через неплотно прикрытое окошко звукам, это была не иллюзия. Нина обвела взором место, в котором очутилась, и вдруг поняла, что это весьма обширный подвал, забитый старой мебелью, а также ящиками с книгами. Девушка, ничего не понимая, обернулась, желая выйти обратно через темно-синюю дверь в особняк библиографа, но, к своему ужасу, вдруг обнаружила за спиной массивную кирпичную кладку. Этого просто не может быть! Уставившись на стену, Нина дотронулась до нее, пытаясь отыскать какой-нибудь рычажок или кнопку — но ничего подобного там не было и в помине. Стена была шершавая, твердая и самая что ни на есть настоящая. Беспомощно обернувшись в поисках того прохода, из которого попала в этот подвал, Нина убедилась в том, что никакой темно-синей двери поблизости элементарно нет. Запаниковав, девушка прижала к груди «Братьев Карамазовых» и, еле сдерживая слезы, принялась локтем стучать по каменной кладке, надеясь, что та поддастся и откроет доступ к двери, из которой она пришла. И только через несколько минут бесплодных усилий до нее дошло, что этого не случится, потому как никакой двери за ее спиной не было и быть не могло. Только сбоку мутное оконце, а там, за этим оконцем, похоже, утро или день — во всяком случае, не сумерки, а ведь она сама видела из окна кухни Георгия Георгиевича, что быстро темнело. И это было от силы десять минут назад, вероятнее, даже и того меньше…