Хортрэп воткнул факел в щель между досками кафедры и подобрал барсука. Зверь выглядел в его руках мелким, как хомяк. Колдун достал мешок и затолкнул туда послушного демона. Тот на прощание грозно зарычал на Лучшую и скрылся в мешке. – Давай, Гын Джу, твоя очередь. – Мне очень жаль, – шепнул непорочный крысе и, повторив то же самое условие, что и Лучшая, опустил демона в открытый мешок Хортрэпа. – Да, нам всем очень жаль, – сказал Хватальщик и обернулся к Пурне. – И ты тоже, Скользкие Пальцы, и ты тоже… Если эйвиндцы прежде не знали, где мы прячемся, то теперь уже наверняка знают, и как бы ни было забавно напомнить им о прошлой встрече с Кобальтовым отрядом, но мы не можем терять время. – Что «и ты»? – не поняла Пурна, наконец-то поднявшись с пола и оглядев темную церковь. – Ты же сказал, что он мертв. – Кто мертв? – Мой демон, – ответила Пурна, оглядываясь на сад плоти, выросший над дверью церкви. – Это не твой демон, – объяснил Хортрэп. – Я же сказал: не знаю, что это за хрень. Твой демон выскочил наружу, когда я поджаривал это не пойми что. Так всегда бывает, когда используешь собак. Демоны, которых удается на них приманить, оказываются намного умнее, то есть ведут себя намного хуже. Так что позови его и передай мне; надо как можно скорей убраться отсюда. – Как я… Но пока Пурна обдумывала свой вопрос, у нее появилась идея, и она, повинуясь странному импульсу, свистнула. Демоны ее подери, с таким толстым и длинным языком свистеть непросто, но она заново выучилась этому искусству за долгое путешествие по лесу Призраков. Конечно же, получилось. Демон примчался назад на трех лапах, и мертвые цветы осыпали его шерсть, словно конфетти. Нет, на четырех коротких лапах, а не на трех длинных. С белоснежной шерстью, ничуть не похожей на прежнюю, каштановую. Это был… – Чтоб я стал дядей Марото! – ахнул Хортрэп. – Никогда не слышал ни о чем подобном. Пес выглядел очень дружелюбным, но Пурна поневоле воспринимала его иначе, чем прежде. В Пустошах она бы просто схватила маленького сукина сына и зарычала ему в морду, но сейчас уже не могла притворяться, будто он именно тот, кем кажется. Принц был не просто спаниелем, и Пурна, заметив, что на задней лапе недостает клочка шерсти, а из пасти свисает совершенно человеческий язык, решила, что он не был и просто демоном. – Это далеко не редкость, когда они тем или иным образом деформируют плоть для собственного удобства, но чтобы полностью сменить породу! – Хортрэп покачал головой и поднес к Пурне раскрытый мешок. – Что ж, я вовсе не собаконенавистник, и там, куда мы идем, комнатные любимцы теряются так же легко, как и обыкновенные шавки. Скорее передавай его мне, Пурна, и… – Этого демона ты не ухватишь, Хватальщик. – сказала Пурна, обнимая Принца и глядя прямо в глаза колдуну. Совершенно удивительное ощущение, когда маленькая собака облизывает тебя твоим собственным языком. – Даже если вы втроем пойдете дальше, а я отправлюсь в Отеан. Хрен я отдам его кому-нибудь, кроме Дигглби. Или оставлю у себя, – добавила она, еще сильней сжимая в объятиях демона, спасшего ей жизнь. – Ох… – вздохнул Хортрэп, делая вид, будто все понимает, хотя вряд ли понял и половину. Но к облегчению Пурны, он не стал упорствовать и, обернувшись к поврежденной пентаграмме, сказал: – Что ж, два – это лучше, чем ни одного, и я не завидую твоей сентиментальности. Помоги мне все здесь поправить, и Марото получит самое большое потрясение в своей жизни… Ну хорошо, одно из самых больших, но я горжусь тем, что присутствовал почти при каждом. Вместо того чтобы сразу использовать крысу или барсука, Хортрэп убрал мешок с демонами в свою корзину и занялся исправлением поврежденного символа на полу. Пока он выравнивал песочную линию, Гын Джу неуверенно подошел к Пурне, такой же бледный, как, вероятно, и она сама. Лучшая сделала несколько шагов к двери, но остановилась, по-видимому опасаясь пройти под цветущим ужасом. – Они уже рядом! – выкрикнула Рогатая Волчица, снова ставшая собой, как только речь зашла о чем-то объяснимом, вроде разъяренной толпы, намеревающейся убить их всех. – Факелы затмевают свет Среброокой. Должно быть, враги поднимаются по тропе. – Собираем вещички, собираем, – сказал Хортрэп, вскакивая на ноги и стряхивая песок с рук. Он побросал всякую мелочь в свою объемистую корзину, закинул ее на спину и поднял магический столб. – Быстрее подойдите к краю круга! На этот раз мы шагнем внутрь, но не раньше, чем я вам скажу, – дверь уже приоткрылась после нашего первого приключения, и я не хочу, чтобы кто-нибудь провалился в нее, пока я не убедился, что мы попадем именно туда, куда нужно. – Ты уже освободил демонов? Все готово? – спросила Лучшая, взвалив на плечо свой мешок и осторожно подойдя к изменившемуся символу на полу. Или это сам пол изменился, а пентаграмма осталась прежней? Трудно сказать, потому что от одного взгляда на нее у Пурны начинали слезиться глаза. – Никого не нужно освобождать, – ответил Хортрэп. – Я могу отправить вас одним мановением руки или двумя-тремя словами. – Но ты сказал, что мы должны освободить наших демонов, чтобы они провели нас, куда мы захотим, – возразил Гын Джу. – В этом и заключается весь смысл… того, что ты заставил нас сделать. – Я не заставлял вас ничего делать, – заявил Хортрэп и встал у границы символа. Свет его факела отбрасывал причудливые тени. – Я только сказал, что если вы свяжете демонов, то сможете потом освободить их в обмен на безопасный проход через Изначальную Тьму без помощи Врат. Вы так и сделали. Однако я не собираюсь терять хороших демонов ради простейшего фокуса, особенно сейчас, когда граница стала такой тонкой. Ну-ка, возьмитесь за руки, шагните вперед и… – Зачем же мы тогда их вызывали? – нахмурилась Лучшая. – Чтобы ослабить мембрану между мирами и таким образом облегчить нам проход к цели, – с растущим раздражением объяснил Хортрэп. – Когда они прорываются сюда… возникает, выражаясь простыми словами, остаточная податливость реальности, которую мы обратим себе на пользу. – То есть тебе на пользу, – уточнила Пурна, еще крепче прижимая к груди Принца, когда все детали замысла встали на свои места и открыли ей правду, как надлежащее сочетание компонентов открывает демонам дорогу из Изначальной Тьмы. – Никто не обязан был передавать тебе своего демона, я права? Даже если бы они оставили демонов себе, ты все равно смог бы провести нас сквозь это слабое место, или как ты его называешь? – Ох уж эти угракарийцы и их сверхъестественная интуиция! – восхитился Хортрэп. – Из тебя вышла бы куда лучшая ученица, чем из твоей подружки… Не подумай, что это предложение. Я пришел к выводу, что от учеников больше неприятностей, чем пользы. Даешь им, даешь… – Ты обманул нас, чтобы сделать соучастниками твоих преступлений, – сказала Лучшая. – Я не нанимался объяснять каждому все подробности, которые влетают в одно ухо и тут же вылетают из другого, – ответил Хортрэп. – Я просто назвал цену, за которую могу переправить вас, куда захотите, и вы эту цену приняли. Никакого обмана, никаких преступлений. – Ты монстр и колдун, – заявил Гын Джу, тоже понемногу закипая. – И, как уже отметила Лучшая, прячешься за своими колдовскими враками, вместо того чтобы говорить прямо и честно. Почему мы передали тебе вызванных демонов, если этого не требовалось? – Потому что эти маленькие говнюки научились узнавать меня! – взорвался Хортрэп, но вспышка гнева быстро сменилась мрачной задумчивостью. Он хмуро посмотрел на расколотый череп, на капли серого воска и расплавленный кусок металла в центре пентаграммы. – Я съел столько демонов, что стал, вероятно, слишком известен, и теперь все трудней выманить их… Это нелегкое дело – заниматься нечистым колдовством без помощи нечистой силы, но, похоже, на этот раз все получилось, так что надежда остается. Когда мы найдем Марото, понадобится еще один переход, и я, конечно, не откажу вам в любезности, если вы в свою очередь поможете пополнить мои запасы… Принц гавкнул, затем прозвенели тетивы арбалетов, с полдюжины болтов помчались к Пурне… и продолжили полет. Они должны были поразить Хортрэпа, но, пролетая над пентаграммой, попали в плен к той самой вязкой медлительности, что в ходе первого ритуала заставила повиснуть в воздухе бронзовую пирамидку. Они задрожали, а Хортрэп поднес к лицу руку, прикрыл ею губы и прошептал что-то такое, от чего у Пурны закололо в ушах, а волосы встали дыбом. Болты замерли, а затем упали… И падали все глубже, ведь не было пола, чтобы остановить их полет. – Это сигнал для нас! – Хортрэп взял Лучшую под локоть и прыгнул через границу пентаграммы, сжимая под мышкой колдовской столб. Когда Лучшая падала в бездну, Пурна ухватилась за рог ее шлема, а Принц повернул морду туда, где эйвиндцы уже врывались в церковь. Когда же Изначальная Тьма затянула Пурну, та почувствовала, как Гын Джу ухватился за нее свободной рукой… то есть единственной рукой, а ведь если бы Хортрэп не отобрал у него обманом демона, непорочный мог бы пожелать, чтобы у него снова стало две руки. Это было последнее, о чем Пурна подумала перед тем, как врезалась в скользкую, теплую, колеблющуюся реку… Скала. Вершина скалы. Ветер ударил Пурне в лицо, и она непременно упала бы, если бы не держалась за рог на шлеме Лучшей, которая продолжала двигаться вперед. Затем появился Гын Джу, и его добавочный вес повалил всех троих на землю. Хорошо еще, что не ниже. Обрыв мелькнул всего в двух-трех ярдах от Пурны, спасибо за это решительной поступи Лучшей. Никто не пытался сразу же встать. Каменистая почва поплыла перед глазами, но затем рядом с Пурной появились маслянисто блестящие ноги Хортрэпа, в которых отражалось заходящее солнце. – Нужно еще поработать над приземлением, – проворчал он, – но с местом мы не ошиблись. Теперь посмотрим, где бродит Могучий Марото… Кто из вас будет паинькой и возьмется за другой конец этой зачарованной коряги? Возможно, дело было в Принце, облизывающем Пурну ее бывшим языком, но она справилась с трепетом перед Изначальной Тьмой раньше остальных. Какова бы ни была причина, угракарийка поднялась на ноги и отряхнулась еще до того, как Лучшая и Гын Джу успели хотя бы сесть. Была не самая приятная часть вечера, но Пурна прекрасно помнила, что в Черной Моли стояла глубокая ночь; здесь же солнце еще только опускалось к далекому горизонту. Какая-то магия или они плыли в Изначальной Тьме почти сутки? Наконец-то заинтересовавшись тем, что ее окружало, Пурна посмотрела на мерцающие джунгли, готовые разойтись перед ней, словно отхлынувшая зеленая волна. А по другую сторону горного уступа скалы спускались к самому океану, такому же пустому и огромному, как и все моря, которые ей доводилось видеть. От этой картины перехватывало дыхание, если даже не знать, что стоишь на берегу Джекс-Тота, хренова Затонувшего королевства, откуда ведут свой род все угракарийцы, хотя никто из них не ступал на эту землю вот уже пятьсот лет. – Отложи осмотр достопримечательностей, Пурна, и возьмись за другой конец, чтобы определить, в каком направлении нам идти, – сказал Хортрэп, тыча ее в бедро колдовским бревном. – За недолгое время, пока я искал в этих местах моего приятеля Негодяя, выяснилось, что лучше иметь какое-никакое укрытие над головой, особенно в темноте. А солнце уже почти село. Здешнее небо не такое пустое, как кажется. В нем водятся… – Кто в нем водится? – спросил Гын Джу, но Хортрэп был не в состоянии ответить, так же как и Пурна. Она послушно обвила рукой тамариндовое бревно, сохранившее магические свойства, в подтверждение чего ощутимо дернулось, приковав к себе внимание Пурны. Но вместо того чтобы потянуть к скалам и уходящим вдаль джунглям, огромная деревянная стрелка компаса давила в сторону моря, да так сильно, что едва не вырвалась. Встревоженный Гын Джу, не заметив зловещего предзнаменования, поднялся на ноги и снова спросил: – Так кто водится в небе, Хортрэп? – Демоны, – прошептала Лучшая, глядя вверх широко раскрытыми глазами, сверкающими, как закатное солнце. – Может, оно испортилось? – предположила Пурна и встряхнула бревно, как будто это могло привести его в порядок. – Может, с ним что-то случилось, пока мы были в Изначальной Тьме? – Драть! Под мантией Хортрэпа что-то щелкнуло и задымилось. Он уронил свой конец бревна, пошарил под полой, извлек жирного светящегося таракана и отбросил. Принц погнался за тараканом, но тот оказался проворней и скрылся в ближайшей трещине. Хортрэп пососал палец и повторил, словно сомневаясь, что его правильно поняли: – Драть-драть-передрать! – Драть! – взвизгнула и Пурна, выпуская свой конец столба, когда над ее головой пронеслась какая-то тень. Краем глаза она заметила, что тамариндовое бревно покатилось вниз по склону драной скалы, но это было не самое большое огорчение. – Вот ведь хрень какая! – сказал Хортрэп. – Что… за… хрень? – пролепетал Гын Джу. – Долгая история с дурацким концом. – Хортрэп хмуро посмотрел в сторону моря. – Сигнал тревоги, включающийся только при чрезвычайных обстоятельствах. Меч, который я вручил одному моему приятелю, сейчас находится вблизи такого мощного колдовства, какое столетиями не появлялось в этом мире. Этот приятель – в Отеане, и объяснить происходящее можно лишь вторжением с того самого берега, на который мы только что свалились… Спрашиваешь, что это за хрень? Да, именно такой вопрос задал Гын Джу, но отвечать ему уже не было смысла. Все помчались в джунгли, как кролики, увидевшие тень ястреба. Все, кроме Хортрэпа, который поначалу пытался сохранить хладнокровие. Пурна, оглянувшись на бегу, заметила, как он подобрал полы своего плаща и бросился к опушке леса, спасаясь от огромной белой твари, пикирующей с кроваво-красных небес. И ему почти удалось, но тут летающий монстр выбросил толстые языки, которые мгновенно обвили жертву, и унес добычу прочь. Можно было бы подумать, Хватальщик никогда и не ступал на землю Затонувшего королевства… если бы не трое перепуганных смертных и один маленький демон, что спрятались под пологом дивных гигантских растений. А потом наступила кромешная темнота. Глава 3 – Ну как, приятно снова почувствовать себя Могучим Марото, а не просто Полезным? – спросил Донг Вон, спускаясь по сходням на украшенную статуями пристань Дарниелла, азгаротийского портового города. – Дай-ка угадаю: тебе это вспоминалось немного иначе? – Нет, обычно все именно так и происходило, – ответил Марото, стараясь не споткнуться о цепь и не упасть в море. – Откровенно говоря, я всю жизнь только и делал, что гремел этими проклятущими кандалами. – Кроме тех случаев, когда разнообразия ради помогал простым людям? – уточнила Ники Хюн, шедшая первой в цепочке пленников. В отличие от некоторых других пиратов, она спокойно отнеслась к очередному ухудшению их положения. Возможно, просто хотела упрекнуть бывшего капитана в неверном выборе помощника или была счастлива уже оттого, что умрет не на Джекс-Тоте, – невелика разница, пока она поддерживает Марото. – Наверное, ты наслушалась песен о старых Негодяях. – Ноги Марото сделались ватными, едва он ступил на крепкую каменную пристань. – Дело в том, что я всегда пытался помочь людям, но часто выходило, что от таких попыток больше выгоды было мне самому. И раз уж об этом зашла речь, добавлю: когда я старался для тех, кто неудачливей меня, то обычно обжигал пальцы… Надеюсь, ты понимаешь, что я хорошо усвоил этот урок. – Да уж, драть твою мать, усвоил, – проворчала идущая следом Бань. Настроение у нее оставалось черным, как натертая благовониями броня охранников и сутаны цепистов, заполнивших всю пристань… А с пленников сутаны стащили еще в Отеане, когда Марото объявил святому престолу, кто он такой. Он искренне верил, что преемники Черной Папессы, выслушав его песню, решат взять знаменитого Негодяя с собой на аудиенцию к императрице Непорочных островов, чтобы иметь информацию из первых рук, заключая союз против куда более страшной угрозы. Однако непорочные не разрешили никому из имперцев ступить на берег, флот отправился на юг, а трех пиратов схватили и подвергли такому же гнусному обращению, как и Марото. – Какое мерзкое место для смерти! Они повернули к высокой стене с заостренными зубцами. – Есть и похуже города для нашего брата мученика, – возразил Марото. – Вам не нравится перспектива усесться на кол здесь, потому что вы не видели, как обращаются с разбойниками в Леми или Кокспаре. Азгарот никогда не стоял высоко в моем списке мест, где можно поселиться, отойдя от дел.