– Я смогу определить, когда вы начнете фантазировать, – ответила старуха. – Прошу вас, продолжайте. – Мне мало что осталось добавить. Мы попытались проскользнуть незаметно, но этот полковник Хьортт узнал нас. Точнее, меня. Нас схватили… Но тут рогатые волки, которых мы разозлили, ворвались в лагерь. Они бросались на всех без разбора, и ваш свояк… Да, он одолел одного волка, в то время как весь наш отряд с трудом уложил второго, но победа далась нелегко. Я видел его после схватки, и мы перебросились парой слов. Он сказал, что помнит меня, но я не смог его узнать. Я обещал, что обязательно узнаю в следующий раз, но, судя по тому, как плох он был, наша встреча случится не в этом мире. – Понятно… – проговорила Люпитера. – Я рада, что он пал, сражаясь с монстрами, а не с сородичами. И если он умер до сражения у Языка Жаворонка, это объясняет странные нарушения кодекса… Я никак не могла поверить в то, что он дал такую волю Вороненой Цепи, а теперь в том, что произошло, виден смысл… Спасибо, Марото. – Рано или поздно я бы рассказал об этом, но не думаю, что у нас будет много других возможностей, – произнес Марото, глядя на собравшихся вокруг стола кардиналов, которые явно намеревались покончить с делами еще при свете азгаротийского солнца. Кардинал Даймонд поторапливал своих новых друзей, показывая то на шипы вдоль края площадки, то на горстку пленников, а другие члены святого престола уже заняли места на кушетках, натянув на лоб свои дурацкие шляпы, чтобы защитить глаза от солнечных лучей. – Я понимаю, что обстоятельства вашей встречи отличались от того сценария, который я себе поначалу представляла, но как вы думаете, он был счастлив? – А? Марото предполагал, что она закончит беседу, услышав все, что он знает, но такова еще одна отличительная черта стариков – готовность болтать без умолку, был бы слушатель. Что ж, Марото тоже старик, и потрепаться напоследок – это куда лучше, чем молча ожидать, когда тебя посадят на кол. – Полковник? Счастлив? Ну уж нет. Менее счастливого человека я отродясь не видывал. В той схватке волк страшно повредил ему внутренние органы… И похоже, барон был обижен тем, что я его не узнал. – Никто из нас не хочет быть забытым. – Какими бы простыми ни были эти слова, то поистине королевское достоинство, с которым Люпитера их произнесла, поразило Марото до глубины души. Его кожа покрылась пупырышками, и вовсе не из-за холодного ветра, свистевшего над шипами. – Но все ж безвестность лучше, чем бесчестье, в чем тетушка моя со свитой подлой в смертельном страхе нынче убедились. – Простите? Ваша тетушка?.. Марото оторопело заморгал, увидев, как кардинал Даймонд уронил свою чашу на мозаичный пол, как двое азгаротийских офицеров успели его подхватить и уложить на свободную кушетку. – Никто из нас не хочет быть забытым, – повторила старуха с еще большим очарованием. – Страшится смерти только тот, кто весь свой жалкий путь земной провел, спасаясь от ее объятий. Марото произносил каждый гребаный слог так четко, что его прекрасно слышали даже охранники цепистов на галерке, которых как раз в этот момент атаковали из засады их азгаротийские коллеги. Схватка была недолгой, но шумной. – Что за… – спросила Бань. Ее разорванный кляп валялся на полу, а сама она, как и Донг Вон с Нюки Хюн, выпучив глаза, уставилась на эту сцену. – «Трагикомедия мстителя», акт третий, стих… А какая, на хрен, разница? – ответил Марото. Давно забытые слова сами вылетали из его рта, словно демоны из Изначальной Тьмы. – Что ж, никогда прежде не смотрела ее, но теперь стану ярой поклонницей, – заявила Бань, когда последнего из облаченных в доспехи цепистов повалили на пол и пронзили ему голову копьем. – Никто ее не смотрел, – объяснил Марото. Сердце так наполнилось радостью, что готово было лопнуть. Глядя на скрытую под кружевами баронессу, он добавил: – Автор понимал, что роль Антонио может сыграть лишь один из ныне живущих актеров, но тот сбежал перед самой премьерой, и больше они никогда не встречались. – Дорогой мой, эта пьеса – современная классика, – сказала Карла, снизив на октаву или даже на две аристократический тон истинной баронессы. Марото даже подумал, не носит ли она под траурной вуалью прежний шутовской наряд. – Думаешь, я не понимала, как заполнить пустоту этой роли? Умоляю тебя. Твой страх перед сценой – лучшее, что могло случиться на этом спектакле. Я долго ждала, когда ты появишься в партере, но это лишь доказывает, что я оказалась более преданным другом, чем ты. – Никогда и не сомневался в этом. – Марото попытался обнять ее, но помешала цепь. – Карла, я… – Люпитера, – поправила она. – Мы с Карлой не виделись с тех пор, за исключением полнолуний, когда расцветает мужегон и я накладываю театральный грим. Баронесса Люпитера Россилини Хьортт. Первая и последняя. Единственная. – Все правильно, – сглотнул Марото. – Хьортт. Вот уж действительно тесен мир, и я в самом деле сожалею о том, что случилось с твоим родственником. – Не кровным, так что не нужно сожалений, – проговорила Люпитера, но ее звонкий голос чуть задребезжал. Приказав слугам убрать остатки пиршества со столов и трупы с пола, она добавила: – И принесите ключи. Мы не допустим цепей в Азгароте, ни вороненых, ни любых других. – Вы… так просто расправились со святым престолом! – В словах Бань, впервые с тех пор, как она оказалась в компании фанатичных цепистских мореплавателей, прозвучало нечто отдаленно похожее на почтительность. – Целый флот, тысячи людей возле ваших ворот, а вы так просто надрали им задницы. – Я только начинаю, – ответила Люпитера и отослала женщину-офицера с недовольным лицом, принесшую связку ключей. – И все согласны с вашим планом? – спросил Люпитеру Донг Вон, когда женщина в парадном красном мундире отправилась помогать слугам, которые уносили спящих кардиналов. – Или кто-нибудь из верных солдат Багряной империи обеспокоен тем, как вы обошлись с Цепью, да еще и помогли кобальтовым? – Для человека, только что освободившегося из оков, вы задаете слишком много вопросов, – заметила Люпитера, поворачивая ключ в замке его наручников. – Прошу прощения, – смущенно произнес Донг Вон, пока она, наклонившись, отпирала браслеты на его ногах. – И спасибо вам. – Так-то лучше, – проворчала Люпитера, переходя к Ники Хюн. – А теперь я отвечу на ваш вопрос, молодой человек. Как только до нас дошли слухи о свержении королевы Индсорит и возвращении Джекс-Тота, мы перестали беспокоиться о цвете флагов; лишь бы их держали человеческие руки. И если кто-нибудь из актеров второго плана выглядит хмуро, то лишь потому, что нынче утром мы всего лишь позабавились, а настоящая опасность впереди. – Для нас опасность и есть забава, – заявила Бань, и это было очень похоже на глупые девизы, что придумывала Пурна. – Меня зовут капитан Бань, и мой шлюп «Императрица воров» – один из незаконно захваченных Цепью кораблей, которые вы освободили. Нельзя ли мне что-нибудь съесть и выпить с этих столов? Или вся еда отравлена? – Мы найдем, чем наполнить ваш желудок, – пообещала Люпитера и прищемила Марото кожу на запястье, открывая наручник. – Только проверим, кто вы такая. А как зовут ваших невоспитанных друзей? – Ники Хюн, госпожа, – представилась Ники Хюн. – Простите, госпожа. – А я Донг Вон, второй помощник на «Императрице воров», – сказал непорочный, потягиваясь с удовольствием, какое может испытать только человек, проведший в цепях много-много дней. – Вы так упорно повторяете название своего корабля, будто уверены, что я его не заберу. А оно очень милое, – улыбнулась Люпитера, открывая наручники Бань. Браслеты с лодыжек пиратка стряхнула сама, без помощи ключа. Возможно, у нее и в самом деле был шанс добежать до края крыши. – В общем, что бы то ни было, я рад тебя видеть, – обратился Марото к расплывчатому пятну под вуалью. – Продолжай свои льстивые речи, и когда-нибудь вернешь мою благосклонность. Люпитера бросила связку ключей через плечо и направилась к выходу. Марото улыбнулся, услышав знакомое «цок-цок-цок» каблучков под объемистым траурным платьем. – Пойдемте что-нибудь выпьем, а то я подыхаю от жары под этим шифоном. – Так вы играли вместе с Марото, когда он был актером? – спросила Ники Хюн, подходя к лестнице. – Он не называл вашего настоящего имени, но, когда мы впервые встретились на берегу, спел немало сумасбродных песен о своей труппе. – Если только он не имел в виду кого-то другого, – уточнил Донг Вон, как всегда блюдущий интересы Марото. – Потому что вы явно хороший человек, а единственная Карла, о которой он нам рассказывал, была трескучим кораблекрушением с повадками усбанской сороконожки. Она однажды едва не откусила кому-то ухо за то, что болтал во время спектакля. – Значит, ты рассказывал обо мне друзьям? – Люпитера наконец-то раскрыла Марото свои объятия. – Тогда все обиды забыты! – Куда, на хрен, сбежали наши лучшие годы, девочка? – вздохнул Марото, обнимаясь с ней на смотровой площадке, украшенной человеческими черепами. Люпитера произвела губами пукающий звук, и ее вуаль заколыхалась в жалостливом танго. – В то же самое место, куда и все остальное. В сортир. Но мы можем наверстать упущенное на корабле. – На каком корабле? – спросил Донг Вон. – На «Императрице воров»? – предположила Бань. – Какая разница? На любом. Мы отправимся в одну сторону. – В сортир? – подсказала Ники Хюн. – Вы можете сказать, что я никогда не была в Отеане, – ответила Люпитера. – Но вряд ли он похож на райское местечко, наводненный армиями монстров и разбавленным самогоном, который непорочные называют соджу.[10] – Подожди, подожди, подожди! – Марото в нерешительности остановился на верхней ступеньке лестницы, под демонски ярким солнцем. – Это не может быть правдой. В Отеан? В столицу Непорочных островов? Туда, откуда нас только что выгнали, потому как непорочные не имеют никаких проблем с монстрами? – Да, именно туда, – ответила Люпитера. – Думаешь, ты появился здесь неожиданно? Забудь об этом. Я только что приехала в Дарниелл из Кокспара… Попробуй сам жить в городе, которым якобы управляешь. Это полный отстой. Короче, я перебралась сюда, познакомилась с сенаторами и прочитала два письма. Одно из них, доставленное чайкой, было от святого престола – они сообщали, что на всех парусах плывут к нам с захваченным в плен офицером кобальтовых, который погубил тысячи азгаротийских солдат, чтобы вернуть Джекс-Тот. Второе письмо принесла из Отеана жуткая птица-демон. В нем говорилось, что первая волна монстров уже высадилась на берег, осадила город и опустошила окрестности. Если они не получат помощи, Непорочные острова превратятся в жареную репу, а вслед за ними и вся Звезда. Поэтому мы отправляемся в столицу Азгарота, чтобы все обдумать, разработать план, поставить на голосование в сенате, а потом точно так же, как мы заканчивали первый акт «Трагикомедии мстителя», начнем импровизировать, в зависимости от обстановки. Ты же знаешь, какой у меня талант импровизатора. Все замолчали, только было слышно, как хлопают на морском ветру знамена Багряной империи. – И ты отправишься туда, потому что… – Марото попытался рассуждать в соответствии с правилами, которыми руководствуются политики Звезды, но мгновенно осознал, что сейчас от этих правил никакого толку, и решил тоже положиться на импровизацию. – Какими бы ни были у твоей провинции отношения с Непорочными островами, нынче смертные вынуждены сражаться с Изначальной Тьмой, и ты понимаешь, что должна прийти на помощь собратьям по роду людскому. Потому и отправляешься туда. – В жопу род людской, – заявила Люпитера, уперев кулаки в бедра. – Мы отправляемся туда, потому что у нас нет другой возможности остановить этих тварей, прежде чем они доберутся до нас… Если помнишь, все мы здесь, в Азгароте, безбожные дикари. Для меня и моих людей не существует никакой вечной жизни. Звезда – это все, что у нас есть. И если мы все должны умереть и остаться мертвыми навечно, лучше погибнуть с боевым кличем, выступив против тех, кто намерен отобрать нашу крошечную мерзкую жизнь. Какой у нас выбор? Притворяться, будто с нами не может случиться того, что происходит с соседями? Бездействовать, пока не станет слишком поздно? Даже полоскавшийся на ветру флаг не осмелился нарушить наступившую паузу. – Проклятье! – произнесла наконец Бань. – Вы собираетесь отправить свой флот и флот цепистов в Отеан? И будете сражаться с адскими монстрами просто из принципа? – Пожалуй что так, – подтвердила Люпитера, спускаясь по длинной лестнице к причалам. – Императрица обещала, что пожалует должность губернатора Линкенштерна первому, кто приведет в Отеан существенное подкрепление, но такой ли это на самом деле лакомый кусок, если она раз за разом пытается от него избавиться? Глава 9 Мрачный пел о великой войне за спасение Звезды, и Лучшая так отчаянно хотела поверить сыну, что согласилась с его планами, даже с тем, что придется сговариваться с колдуном и вызывать демонов. А теперь она заплатила последнюю цену, не на поле битвы попав, но низвергнувшись в ад. Лучшая слабо разбиралась в теологии и потому не могла сказать, в какой именно ад, но подозревала, что это Страна Трусливых Мертвецов. Она не понимала, как столь ревностную правоверную могли отправить в столь позорную вечность, но единственными обитателями этого мира, которых они повстречали, продираясь через непроходимые джунгли, оказались глупые демоны-обезьяны, что дерзко выкрикивали иноземное имя ее брата, а затем забирались высоко на деревья, откуда бросали в непрошеных гостей какашками. Где еще, если не в Стране Трусливых Мертвецов, имя Марото может быть боевым кличем кидающихся дерьмом монстров? Зато Пурна вовсе не впала в уныние после горького изгнания в отвратительно жаркий ад с его не менее отвратительными жителями, а, наоборот, приободрилась. По ее словам, встреча с этими существами доказывала, что здесь проходил Трусливый. Не исключено, что верным было и то и другое, ведь если брат умер, то существует лишь одно место, куда он мог попасть после смерти. Правда, сама Лучшая не чувствовала себя умершей – если она что-то и ощущала, то лишь свою привычную силу; сломанные ребра и мелкие раны чудесным образом излечились в путешествии сквозь Изначальную Тьму. Но она не знала, как должен себя чувствовать мертвец, – может быть, после смерти вся прежняя боль проходит. И, поймав себя на этих достойных Мрачного мыслях, Лучшая попыталась отшвырнуть их, словно это были любопытные крабопауки, которыми кишели морские скалы. Маленький отряд поначалу держался поблизости от того места, откуда летающее чудище унесло Хортрэпа, – надеялись, что он как-нибудь сбежит и вернется. Но прошли еще один день и еще одна ночь, и все решили, что ожидание делу не поможет и нужно разведать побережье, найти тотанское поселение, понаблюдать за ним и по возможности устроить диверсию. Как во всех прочих случаях, вопрос поставили на голосование, и, как во всех прочих голосованиях, Гын Джу и Пурна оказались заодно, но на этот раз Лучшая согласилась с ними – куда больше смысла в том, чтобы поохотиться за достойной добычей, чем ждать возвращения ведьмака. До сих пор охота по большей части заключалась в том, чтобы оберегать жизнь двоих ее спутников, совершенно беспомощных в лесу. Впрочем, в бою они не были такими же бездарными и показали себя, когда на них набросились обезьяноподобные твари. Гын Джу с одной рукой и половиной клинка сражался яростней, чем многие из тех, кто одарен вдвое щедрей, и Лучшая могла с уверенностью сказать, что Пурна была бы сильным бойцом на ножах, даже если бы ее демонский пес не отвлекал врагов пронзительным лаем. Встань у них на дороге настоящая демонская армия, они бы проявили все свои умения, а потом, когда не осталось бы шансов на победу, снизошли бы, обеспечив себе достойное посмертие, в Медовый чертог Черной Старухи – который должен находиться прямо под ногами, если это и в самом деле Джекс-Тот. Оставалось только продолжать охоту и молить Падшую Матерь послать Лучшей сильного врага, чтобы тот уравновесил грехи, накопленные в путешествии по этим облюбованным Обманщиком джунглям. – А может, эти обезьяны и есть ужасные демоны Джекс-Тота? – спросила Пурна, вытирая листком экскременты, прилипшие к шерсти ее пса во время второго набега гадких созданий. – Ну разве это не смешно, если все ужасные пророчества предупреждали нас лишь о нашествии наглых мартышек?