Гын Джу задумался над ее словами. – Позволь напомнить: мы вставили ей кляп, на случай если она решит поделиться своими чувствами не в самый подходящий момент. – Мм… – протянула Пурна. – Вот зараза, совсем вылетело из головы… Но через кляп можно хотя бы простонать, правильно? И если местные обладают сверхчутким слухом, этого должно хватить. – Немного притянуто за уши. Непорочный энергично потянулся перед восхождением по крутому склону, а затем уперся носками в глинистую почву. – Растяжка полезна для всех мускулов, – ответила Пурна. – Есть идея! Просто поддержи меня, что бы я ни сказала. Хочу поговорить с нашей пленницей, когда поднимемся наверх. Попробую ее расколоть. – Думаешь, эта чудаковатая старушка с Джекс-Тота понимает по-непорочновски? – Слушай, умник, давай сменим тему и поговорим о том, что тебе интересно, – предложила Пурна. – Например, о заднице твоего дружка. По крайней мере, эти слова заставили Гын Джу снова полезть в гору, и Пурна поспешила следом: ей не терпелось приступить к разговору со старухой. Но на вершине забыла об этом, уставившись вместе с Гын Джу и Лучшей на картину, открывшуюся по ту сторону гребня, с еще более крутым спуском к гавани, в которой скопились… корабли? Или морские чудовища? Издали эти силуэты, качавшиеся на волнах у пристаней, напоминали и то и другое. Пурну едва не стошнило при виде длинной очереди тотанцев, исчезающих внутри этих диковинных плавсредств. С высоты черные солдаты казались совсем мелкими – не крупнее тощих жуков, из которых состояли их доспехи. Пурна вздрогнула, спохватившись. Если ее догадка верна, то пленница, которую Лучшая усадила под деревом, может предупредить соплеменников даже с такого расстояния и с кляпом во рту, и тогда… Что ж, тогда троицу ждут крупные неприятности, тем более что она наконец-то наткнулась на настоящий военный объект. – Эй! – Пурна щелкнула пальцами перед морщинистым лицом, открылись цепкие черные глаза. «Ты мне совсем не нравишься», – сказали эти глаза. Но Пурна лишь обрадовалась, разгадав взгляд, – ей нужно было читать пожилую даму, как рукописный свиток. Ну или как книгу, хотя «свиток» звучит солидней. – Итак, тотанка, ты можешь общаться со своими друзьями, не произнося вслух ни слова, я права? Потный чулок, служивший кляпом, пополз вверх, впалые щеки сморщились в усмешке. Принц подскочил и зарычал… но не на пленницу, а на Пурну. Песик всегда бесился, когда кто-нибудь обращался к старухе, – будучи демоном, он, вероятно, не одобрял милосердия к пленникам. Пурна цыкнула на него и снова повернулась к старухе: – И меня ты тоже прекрасно понимаешь, да? Гын Джу оказался прав, и неожиданным было не отсутствие какого бы то ни было языкового барьера, а принадлежность старой карги к армии монстров, отправлявшейся на Звезду. – Значит, остался только один вопрос: можешь ли ты говорить с нами? Ведь можешь? Это было и так понятно по самодовольному выражению лица, вдобавок старуха кивнула. Пурна вытащила кляп и вручила бурдюк с водой. Старуха поднесла бурдюк к губам, но вовсе не с таким облегчением, какого следовало ожидать от человека, измученного жаждой. Пока она медленно пила, Пурна успела подумать, как лучше обхитрить эту мегеру. Подошел Гын Джу, и только Лучшая не могла оторвать очарованный взгляд от шумной пристани. – Понимаю, это прозвучит глупо, учитывая обстоятельства нашей встречи, но единственная причина, по которой мы тащили тебя, кормили и поили, заключается в том, что мы тебе симпатизируем. Судя по манерам, ты достойный человек. Немного похожа на мою тетушку. Глаза старухи округлились, а усмешка сделалась еще шире, и Пурна добавила заговорщицким тоном, забирая бурдюк: – Но Лучшая не настолько сентиментальна. Ты ей совсем не нравишься. Так ведь, Гын Джу? – Боюсь, что так, – подтвердил непорочный. Тотанка переводила взгляд с одного на другую и обратно, явно клюнув на приманку. – Хоть мы с Гын Джу и понимаем, что ты всего лишь спасала свою шкуру, Лучшей совершенно чуждо милосердие. Как только мы ей расскажем, что это ты постоянно направляла солдат по нашему следу, вместо того чтобы как-то отблагодарить людей, спасших тебя после падения с высоты… В общем, я не знаю, что она с тобой сделает. – А я знаю, – подхватил Гын Джу, наклоняясь к старухе. – Лучшая выпустит тебе кишки, а потом спрячется, и, когда твои друзья придут на помощь, она их тоже убьет. И ты будешь виновна в их смерти. Пожилая тотанка вовсе не казалась испуганной, но взгляд, брошенный на Лучшую, по крайней мере подтвердил, что она осознает опасность. К счастью, Пурна тоже умела контролировать свою мимику, как опытный игрок в маджонг, иначе план мог рухнуть… А Гын Джу, демоны его подери, мгновенно ушел в тень. У Пурны не оставалось другого выхода, как прямо сейчас, пока непорочный не отправил все в задницу, сделать предложение, к которому она собиралась подводить старуху постепенно. – Мы не хотим этого, тетушка, и я обещаю… Принц прыгнул прямо в лицо Пурне, рыча и щелкая зубами, но она перехватила его в полете и прижала к груди, успокаивая. Теперь это ее демон, по принуждению или по собственной глупости, и он не может ее испугать. Сильно испугать, во всяком случае. Пришлось применить силу, чтобы держать рычащую пасть закрытой, но карманный тиран был совсем маленьким, и Пурна с ним справилась после недолгой, но яростной борьбы. – Как я уже говорила, тетушка, если согласишься помочь, мы тебя отпустим и не позволим Лучшей показать себя с худшей стороны. Нам нужна только информация, и если ты расскажешь все без утайки, клянусь… Ух ты! Пурна, сидевшая на корточках перед старухой, от шквала эмоций и образов повалилась на задницу. Исступленная ненависть и горящие города, дрожь удовольствия и армии монстров, расколовшиеся небеса и земля, проваливающаяся в пустоту… Пурна сидела с бьющимся сердцем, пересохшим ртом и подступающей к горлу тошнотой и пыталась осознать, что произошло с ней секунду назад. И тут снова началась эта хрень. Ее обволокли мокрые кишки, сжали череп будто тисками; мускусное зловоние обожгло ноздри, и на сей раз ее действительно вырвало завтраком из змеиного мяса и корней таро.[11] Когда же она немного пришла в себя, другое, более нежное и почти дружеское чувство омыло ее. Она в ужасе посмотрела на полуобнаженную связанную тотанку и увидела, что сверхъестественная чернота исчезла из глаз, оставив вместо себя почти нормальную карюю радужку. Пурна ничего еще так не пугалась в своей жизни. – Если ты можешь проникать в наши головы, почему не сделала этого сразу? – Я не раз-з-зговариваю с с-с-собаками, в отлич-ч-чие от тебя, – прошипела пленница на высоком непорочновском. Ее скрипучий голос причинял почти такую же боль, как и недавняя ментальная атака. Древний, строго формализованный язык звучал очень странно, когда им выражали скупые эмоции, но Пурна и Гын Джу взволнованно переглянулись. Старая карга говорила так, как говорили пятьсот лет назад, на языке, общем для их предков. Принц вывернулся из объятий Пурны и ускакал прочь, а она осталась сидеть, зачарованная живой загадкой. – Почтенная старейшина, позвольте спросить, кто вы такая, откуда пришли и как бы мы могли заключить мир между нашими народами? – спросил Гын Джу на том же диалекте. – С-с-свобода, – прошипела женщина и протянула к Пурне связанные руки, растопырив пальцы с длинными ногтями так, словно сжимала невидимый апельсин. – Поклянис-с-сь ос-с-свободить меня. З-з-за с-с-слова правды. – Да, конечно. – Пурна сражалась с архаичным построением фраз. – Но сначала вы должны пообещать мне то же самое. Мы не трогаем вас, вы не трогаете нас. Никакого насилия. Пообещайте. – Не дож-ж-ждеш-ш-шься, – с очевидным удовольствием ответила древняя женщина. – Я обещ-щ-щаю только с-с-смерть. И она будет муч-ч-чительной. – Ну, это не по правилам, – сказала Пурна, пытаясь не выдать растерянности. На лице Гын Джу отражался страх, которого хватило бы на них обоих. Махнув кукри перед лицом старухи, она добавила: – Не хотелось бы этого делать, но, если вы не ответите на наше обещание своим, мне придется позвать Лучшую. Она заставит вас говорить, иначе… – Нет, – ощерилась старуха. – Слиш-ш-шком поз-з-здно. Ты у-ж-ж-же поклялас-с-сь. С-с-свобода за с-с-слова правды. – Ерунда! – Пурна с запозданием поняла, почему Принц пытался оборвать опрометчивую речь хозяйки, и короткостриженые волосы на ее голове встали дыбом. – Ну хорошо, я поклялась, но я не отвечаю за спутников, которые могут зарезать вас, если вы их… э-э-э… разочаруете. – К тому же мы еще не поставили это на голосование, – напомнил Гын Джу. – Вы з-з-задали три вопрос-с-са, – прошипела старуха на непорочном. – Кто я такая? Я стала ж-ж-живым богом, одной из веч-ч-чных жрецов Из-з-знач-ч-чальной Тьмы. Откуда я приш-ш-шла? Из вневременья, из божес-с-ственной без-з-здны. Как подобные вам сущ-щ-щества могуг з-з-заключить мир с наш-ш-шим легионом? Никак. Вы долж-ж-жны повиноватьс-с-ся. Вы долж-ж-жны служ-ж-жить нам и стать ж-ж-жертвами во имя той, что приближ-ж-жается, но ни одно дитя ваш-ш-шей обреч-ч-ченной расы не получ-ч-чит мира. Это с-с-слова правды. А теперь ос-с-свободи меня, как ты поклялас-с-сь. – Ни хрена похожего! – Пурна отбросила попытки говорить на высоком непорочновском. – Даже если бы я и дала нерушимую клятву – а я ее не давала, она подразумевала бы свободу в обмен на ценные сведения, а не за какое-то дерьмо. Эта мистическая абракадабра устроила бы цепистов, но мы-то не цеписты, сестренка. Если хочешь, чтобы тебя отпустили, расскажи что-нибудь стоящее – например, сколько здесь скопилось ваших засранцев, в чем заключается ваш великий план и как ты летала на том дерьмовом чудище, которое мы недавно сбили. Хотя Пурна уже испытала это однажды, она все равно оказалась не готова к залпу свирепых эмоций, обрушившемуся на ее разум. Это было охренеть как больно – и смрадно. Запах горящей плесени распер грудь так, что трудно было дышать, а огненные видения обожгли мозг. Кожа на голове будто спеклась от горячей волны, но это все было на заднем плане, а на переднем мелькали кошмарные видения. Полет сквозь Изначальную Тьму и обнаженные звезды, горящие над Джекс-Тотом. Радостный трепет долгожданного освобождения и наслаждение охотой за смертной плотью. Следующие позади вассалы – и целый мир испуганной добычи впереди. Священники Вороненой Цепи, калечащие дикорожденных младенцев. Жрецы Джекс-Тота, калечащие самих себя, чтобы умереть смертными и воскреснуть богами. Армии смертных, марширующие под кобальтовым небом. Огромные насекомые с человеческим обликом, роящиеся в своих гнездах, откладывая сонмы влажных яиц. Стойла из живой плоти, где рождаются и укрощаются кошмарные скакуны; пузырящиеся ямы со слизью, откуда выползают неповоротливые чудовища. Морские монстры, таких гигантских размеров, что прочие твари кажутся рядом с ними вшами. Легионы солдат в черной броне, извергнутых из утробы левиафанов и теперь штурмующих белые песчаные пляжи… пляжи Отеана. Колдуны-генералы, парящие над полем битвы, наблюдающие за ее ходом со спин летучих чудовищ и отдающие безмолвные приказы, которые тут же исполняются сражающимися внизу ордами. Шабаш над гулко бьющимся сердцем исполина, круг десяти, собирающих урожай с другого конца моря. Разошедшаяся под непорочновским дворцом земля, трещина, ведущая в Изначальную Тьму, что заглатывает плоть и сталь, камень и дерево, чтобы накормить раздувшуюся в бездне живую луну, чья сверкающая белизна примет идеальную форму лишь тогда, когда она прорвется в мир смертных. Ужас, который сжег бы мозг в сморщенное зерно, если бы Пурна созерцала его во всем кошмарном величии; но все же она не могла оторвать взгляд от поднимающегося к дневному свету, расправляющего кольца и… Мир Пурны сменил цвет со слоновой кости на багряный, благоговейный страх превратился в ужас, боль в сердце и голове переместилась к рукам. Сморгнув кровавые слезы, она оглянулась на Принца. Демон смотрел на нее черными глазами, такими же, как были у их пленницы до допроса, и вылизывал прокушенную ладонь Пурны некогда принадлежавшим ей самой языком. Это было ужасно странное ощущение, но она к нему быстро привыкла, как и ко многим другим ужасно странным ощущениям. Вытерев красные сопли с влажного лица, Пурна погладила пса окровавленными пальцами. – Что ты с ней сделала? Гын Джу тряс старуху, костяшки его пальцев были покрыты такой же маслянистой жижей, как и та, что стекала по рассеченной щеке старухи. Непорочный ударил ее еще раз и продолжал бы бить, если бы Лучшая не оттащила его. – Успокойся, – сказала охотница и повернула Гын Джу к Пурне, пытавшейся стать на ноги. – С ней все в порядке. – Ты должна убить ее! – заявил Гын Джу. – Мы с Пурной дали клятву, но ты можешь сделать это вместо нас! – Я не нападаю на старых и немощных! – Лучшую явно обидело такое предложение. – Для парня, желающего понимать даже монстров, ты слишком мало знаешь о Рогатых Волках. – Тут есть какая-то забавная игра смыслов, но я ее не улавливаю. Пурна пошатнулась и ухватилась за Принца. Запах тухлятины и плесени задержался у нее в носу, как дух дешевого тубака остается в трубке. – Что с тобой? – спросила Лучшая. – Это сделала она? Горячее давление в мозгу Пурны немного ослабло, но она все еще ощущала себя закипающим чайником. – Эта тварь… умеет проникать в голову. Говорить с тобой, не произнося ничего вслух. Так она все время говорила со своими солдатами, а мы не знали об этом. – Я так и думала. – Лучшая сплюнула под ноги пленнице. – Она привела нас сюда. Мы проводили ее домой, а сами попали в ловушку. Нужно бросить анафему здесь. Прямо сейчас. – Нельзя же просто так отпустить ее! – возмутился Гын Джу. – Сначала мы должны… – Сейчас, – повторила Лучшая, все еще держа его за плащ. – Если вы с Пурной поклялись не причинять ей вреда, было бы совсем недостойно, если бы я казнила ее от вашего имени. Глупость для вас, позор для меня. И если она поняла, что ты сказал, значит понимает и сейчас, и не стоит говорить при ней. Идем. – В этом есть смысл, – отметила Пурна и ткнула пальцем в сторону все еще ухмылявшейся пленницы. – Видишь? Мы держим слово. Мы лучше тебя, и, когда война закончится, ты поймешь… – Пурна! – Короче, бабка, иди-ка ты в жопу, – сказала она, жалея лишь о том, что не успевает придумать более емкую фразу. После чего заковыляла вслед за друзьями, уже двинувшимися вдоль горного хребта. Демон скакал у нее под ногами. Лучшая и Гын Джу остановились и подождали, как только пленницу скрыли раскидистые деревья камала. Спутникам Пурны не терпелось получить ответы на свои вопросы, и, пока трое углублялись в джунгли, она как могла объяснила им, что произошло. Уже почти стемнело, но Пурна все еще утоляла их любопытство подробностями происшествия, как вдруг Принц встревоженно заскулил и Лучшая вскинула руку. Они отступили в кустарник, и Пурна уже решила, что больше не сможет не дышать, но тут с полдюжины тотанских солдат торопливо прошли мимо по гребню. Выждав немало времени, Пурна и ее спутники поспешили в джунгли, стараясь не поднимать шум и не обсуждать, даже шепотом, вражеские пророчества. Впереди показалась поляна, и было решено ее обогнуть, и тут Лучшая – небывалое дело – ахнула и указала вперед. Там, на темной лужайке, в высоких полевых цветах, лежали трое «небесных демонов», как Лучшая называла эти громадины. Пурна никогда не встречала их на земле, не считая того, которого убили, а теперь разглядела, что их белые крылья сцеплены позади седла черными ремнями, сверкающими в лунном свете. Никаких поводьев у них не было, но Пурна кое-что уловила в потоке видений, обрушенных на нее пленницей, – сами по себе эти создания глуповаты, но седла снабжены устройством, позволяющим всадникам дотянуться до заплывших жиром мозгов и управлять ими одним лишь усилием мысли. – Идем скорей, – сказала Пурна. – Я понятия не имею, куда нам нужно, но знаю, как мы туда доберемся.