– Выпьем и покурим. – Марото причмокнул губами, оперся на плечо Сингх и заковылял вверх. – До неприличия прекрасно. Думаешь, сейчас нам позволительно такое удовольствие? – Другой возможности может и не быть, – ответила Сингх. – Я верю, что это хорошая традиция, когда осужденным разрешают покурить перед казнью, и еще могу одолжить тебе трубку. – Хочешь верь, а хочешь не верь, но на этот раз у меня есть своя. Он остановился на верхней площадке и показал трубку. У Марото дрожали руки, поэтому набивать ее пришлось Сингх, а заодно и свою – верескового монстра, которого София вырезала для нее много лет назад. У Марото защемило сердце, потому что прекрасную трубку с чашей в форме пивной кружки, которую Холодный Кобальт сделала для него, он потерял одни демоны знают где, а потом сама же София волшебным образом вернула ему пропажу в лагере… Где он снова лишился ее, потому что забыл в своей палатке, уходя на битву, с которой так и не вернулся. Он проклинал себя за то, что потерял бесценный подарок, причем дважды. Но самая лучшая трубка в мире – та, что у тебя в руках, и надо же такому случиться – ее тоже вырезала Кобальтовая София! Сингх и Марото раскурили трубки, прежде чем выйти наверх. Боевой ход на стене был крытым, но при таком ветре и дожде лучше зажечь спичку заранее. Когда лестничный пролет заполнился знакомым ароматом восточной смеси, которую так любил Канг Хо, Сингх постучала условленное количество раз, и охранник открыл дверь с той стороны. Неудивительно, что Сингх так спешила сюда. С такой высоты Марото видел весь Западный Отеан, аж до внутренней стены с горбом Осеннего дворца. Между двумя стенами на много миль протянулся город, который Марото со спутниками только что прошли насквозь. В некоторых кварталах дома теснились почти по-трущобному, в других роскошные поместья аристократов раскинулись столь же широко, как ранипутрийские замки. Богатые и бедные районы теперь оказались в равном положении – повсюду копошились гребаные тотанцы. Каждая улица была запружена солдатами в черных доспехах, монстры покрупнее перескакивали с крыши на крышу, а самые большие чудища лезли напролом, разрушая дома и протаптывая в строго распланированном городе совершенно беспорядочные тропы. Через считаные минуты авангард должен был добраться до центральной стены, но, куда бы ни смотрел Марото, он не видел, где заканчивается тотанская армия. Насколько ему было известно, она и не заканчивалась, а простиралась до храма Пентаклей и еще дальше. – Все это жутко похоже на конец нашей песни, – вздохнул Марото, разглядывая павший город. Дождь прекратился, и мягкий, но пряный тубак из трубки Бань приятно щекотал язык. К дыму все еще примешивалась нотка морской воды, и у Марото повлажнели глаза… Ну хорошо, один глаз. – Честно говоря, Сингх, я никак не мог предположить, что ты отправишься сюда с Чи Хён через Врата Языка Жаворонка. Я поставил бы все монеты, какие только смог бы раздобыть, что ты дашь деру с равнин Ведьмолова, ничуть не сомневаясь в своей правоте. Но я рад, что ты здесь. – Зря ты не сделал эту ставку, потому что именно так я поступила… Я помчалась в Зигнему во весь опор моей лошадки. – Сингх пустила колечко дыма в серое небо. – Я могу рискнуть жизнью ради правого дела и ради выгодного тоже, но ничто не заставит меня рискнуть моей душой и шагнуть во Врата. – Да? – Марото перевел взгляд с надвигающейся армии на старую Негодяйку. – Но постой, я думал, Феннек просто забыл упомянуть про тебя. Если ты не пришла вместе с кобальтовыми через Врата, то как оказалась тут? – Вняла совету той, которая здесь была, той, которая давно ждет твоего возвращения, – сказала кавалересса и, взяв его под руку, повела по боевому ходу. Везде стояли солдаты, непорочные с одним павлиньим пером на шлеме, ранипутрийцы с двойным черным плюмажем, который извивался на ветру, словно гусеница; но ни один из этих людей не был знаком Марото. – Правда, появившись на моем пороге, она предложила разграбить Отеан, а не спасти, и мы именно так и собирались поступить. Пока я наслаждалась воссоединением кобальтовых на равнинах Ведьмолова, мои неблагодарные дети каким-то образом ухитрились воссоединить доминионы, но я знала: если не позвать их на войну против общего врага, они скоро передерутся между собой. Однако, когда путешествие уже подходило к концу, мы повстречали того самого демона-ягнятника, что принес в лагерь у Языка Жаворонка письмо для Чи Хён от императрицы Рюки. По иронии судьбы он прилетел с точно таким же призывом: Малые Небеса в осаде, судьба всей Звезды висит на волоске и все смертные скоро погибнут, если мы не придем на выручку Отеану… Мы решили помочь, но прибыли сюда лишь сегодня утром, так же как и ты. – Ты приплыла, чтобы сокрушить непорочных, но вместо этого решила помочь им в борьбе с непобедимой армией монстров? – Марото сквозь прищур оглядел собравшихся на бастионе. – Похоже, ты такая же сумасшедшая, как и я. – По-твоему, я должна была надеяться на то, что демоны, покорив острова, откажутся от дальнейших завоеваний? – Зазвенев браслетами, Сингх покачала одновременно и головой, и трубкой. – У меня есть дети, Марото, и у моих детей есть дети, и у тех тоже будут дети… но только в том случае, если Звезда уцелеет. Теперь ты понял? – Мм… – протянул Марото, отыскав в небольшой кучке ранипутрийцев Феннека. – Я понял, что императрица обещала богатую награду каждому, кто встанет на защиту Отеана, а если город падет, твои всадники доберутся до гавани быстрей, чем кто-либо другой. – Ну да, так и есть, – признала Сингх, выходя на переполненный бастион. – Что-то мне подсказывает, что у твоего азгаротийского флота тоже имелись практические соображения вдобавок к благородным порывам. Как и у морских кремнеземцев, которые опередили нас обоих. В Отеане должна решиться судьба всей Звезды, и если мы победим – что ж, это приключение избавит моих детей от многих трудностей, и у меня хорошие связи при дворе, так что сумею выбить для моих награду пощедрее. – А что за женщина, демоны ее подери, предложила тебе отправиться сюда? – спросил Марото в тот момент, когда Феннек помахал им рукой. – Чи Хён? Я слышал, что она спрыгнула в здешние Врата и исчезла, но если ее выбросило в доминионах, то… Женщина, с которой беседовал Феннек, обернулась, и Марото понял, что, несмотря на ранипутрийские доспехи, она родом не с Юго-Западного Луча. Она… она… Марото выронил трубку. Это была она. Не совсем такая, как в его снах, поскольку видение было с ног до головы облачено в броню и статную фигуру не позволяла разглядеть бригандина.[16] По ехидной усмешке Сингх Марото понял, что Негодяйка хотела сделать ему сюрприз, вот и не произнесла имя женщины, позвавшей ее в поход. Как эта женщина улыбается! И так трудно поверить, что она на самом деле здесь, рядом, но из-за этой улыбки происходящее кажется нереальней, чем любой сон. Она подошла, а он так и стоял на вмиг ослабевших ногах, глядя в прекрасные рубиновые глаза. Вдалеке загрохотало. Марото почувствовал волнующую близость, вроде той, что испытывал на Джекс-Тоте, когда кто-нибудь из Ассамблеи вексов проникал в его голову. Только на этот раз вторжение было желанным – и почему-то таким знакомым, что Марото подумал: не видела ли она его во сне точно так же, как он ее? Как будто оба они сотни раз переживали этот момент в своих мечтах, пока мечты наконец не сбылись. Но надо дождаться, когда утихнет очередной раскат, чтобы озвучить свои чувства… Чхве встала на цыпочки, положила руку ему на шею и нежно, но твердо подтянула к себе для поцелуя. Когда их языки соприкоснулись, проклятые картины из снов, которые Марото никак не мог вспомнить после пробуждения, внезапно обрели невероятную четкость, но теперь для них не было времени. У нее был вкус исполнившихся желаний. Вкус кокосового молока, льющегося на воспаленные от морской воды губы. Вкус свежего калди под конец. У нее был вкус жизни. И она поцеловала Марото еще крепче, так, как ему всегда хотелось. Ее пальцы пробежались по его волосам, осторожно, чтобы не задеть рану. Другая рука нашла его локоть, соскользнула к ладони и ухватилась, словно Чхве боялась, что он снова пропадет, пока она целует его… И тут какая-то чудовищная сила ударила в бастион, и он накренился. Марото и Чхве разбросало в разные стороны; ее острый зуб царапнул ему язык. Они замерли, испуганно скорчившись, ожидая, что стена обрушится под ногами, что они разобьются насмерть. Но катастрофа откладывалась, и они выпрямились. Сопровождался ли еще чей-нибудь первый поцелуй такими зловещими предзнаменованиями? Ну хорошо, возможно, что-то похожее случилось, когда Марото целовался с Бань на пасторальных холмах Джекс-Тота, перед тем как его схватили летающие монстры. Но то был вполне невинный чмок в щечку, сопровождавший яростные шлепки по заднице. От этих воспоминаний опять защемило сердце… Но вовсе не из-за раскаяния, поскольку они с Бань никогда не говорили о какой-то исключительности в своих отношениях. Сердце заныло, потому что Марото не поцеловал очаровательную пиратку еще один, последний раз, и если это выдает в нем развратника – что ж, он никогда и не утверждал обратного. – Ой! Чхве заметила что-то на мокрых каменных плитах, наклонилась и подняла. Это была скошенная чаша трубки и чубук из оленьего рога, отвалившийся при падении. Возможно, даже к лучшему, что Бань не явилась сюда ради спасения задницы Марото. – Какая неприятность, я сломала твою трубку! – Нет, это у меня недержание в руках, и, честно говоря, она никогда не была моей. – Марото положил обломки в кисет. – И мне начинает казаться, что в мире нет ничего такого, что нельзя починить. – Извини, я пытаюсь не улыбаться, но не получается. Ты и в самом деле здесь. Это не сон. – Улыбайся все время, прошу тебя! – Марото и сам с трудом верил, что все это происходит наяву. – Я не мог… то есть я хочу сказать… Значит, это ты предложила Сингх отправиться в Отеан? Надеюсь дожить до того дня, когда услышу эту песню. – Она очень короткая, – ответила Чхве с обстоятельностью, которая так нравилась Марото. – После нападения тотанцев я решила рискнуть и одна шагнула в Голодную Пасть. Я внимательно следила за Феннеком, когда он провел нас через Врата Зигнемы, и отважилась повторить его действия. Попав в доминионы, я разыскала кавалерессу, чтобы переманить ее на мою сторону и отомстить императрице. У меня получилось. Вот и вся песня… Но… есть для тебя и другие. Близкая вспышка осветила лицо дикорожденной, по которой Марото так соскучился, и едва ли он мог бы припомнить лучший момент в своей жизни. Но затем он увидел за ее спиной, как целый город взорвался, словно связка петард. Воздушная волна обрушилась на центральную стену, горизонт почернел от дыма, ослепительно вспыхивали целые поместья, пылающие головки сыпались градом. Взрывы подбирались все ближе, поднялся ветер, и Марото подумал, что эта стена недостаточно высока, чтобы сдержать жар. Западный Отеан погиб у него на глазах, но задолго до того, как разорвалась последняя бомба, в восточном городе тоже начались пожары. Спящие Жрецы Отеана устроили надежную западню: заманили вражескую армию в город, а затем сожгли свою проклятую столицу дотла! Честная игра, хотя и не очень дальновидная… А впрочем, непорочные могли с самого начала понимать, что их положение безнадежно и в лучшем случае они смогут лишить своих нечеловеческих врагов добычи. Вот, значит, как все вышло. После всех ожиданий, кровопролитий и сомнений Марото наконец-то встретил девушку из своих снов, чтобы умереть рядом с ней. Неужели все и всегда должно получаться вот так, через жопу? Глава 28 Пурна заморгала слипающимися глазами, не в силах поверить, что именно теперь, в самом конце приключений, седая лисица снова появилась в ее песне. Строго говоря, София не принадлежала к числу тех, с кем у нее не сложилось. Даже если бы Пурна очень захотела, такая связь причинила бы куда больше бед, чем можно уместить в седельных сумках небесного демона. Но увидеть знакомое лицо было все же приятно. Даже если это лицо перевернуто вверх тормашками – во всяком случае, с точки зрения Пурны, подвешенной к потолку пещеры за щиколотки. Она попыталась позвать Софию, но паутина, в которую ее запеленали, у рта была накручена особенно плотно. Вряд ли это просто случайность, как и то, что Принца привязали к ее груди, словно нежного младенца. Стараниями Ассамблеи вексов Пурна и ее друзья висят над Вратами, словно еще не вылупившиеся бабочки. Получается, зря она рассказала все, что знает о Хортрэпе. И это лишний раз подтверждает общеизвестное: ни один сомнительный с точки зрения морали поступок не останется безнаказанным, даже если ты всего лишь злоупотребила доверием ужасного пожирателя демонов. Что за дурацкий день! И без того поганая ситуация сделалась еще хуже, когда на зиккурат приковыляла старая карга, которую они недавно взяли в плен. Разумеется, Пурна и не ожидала, что злобная бессмертная ведьма проявит снисхождение, если не забывать о том, как они сами ей угрожали, прежде чем поменялись с ней местами. Ой, бросьте, не такая уж Пурна наивная! Нет, больше всего ее распалило то, с какой легкостью вонючая жрица прошла по краю Врат и заняла свое место в загадочном ритуале. А ведь они так долго таскали эту ленивую задницу по проклятым джунглям, поверив, что она искалечена! Тревожные события вышли на новый виток, когда из Врат выскочил еще один жуткий старик, несущий в тощих руках не кого иного, как Хортрэпа. С этого момента одержимые демонами ведьмы утратили всякий интерес к допросу Пурны или приготовлениям к ритуалу и набросились на того, о ком собирали сведения. В этот день Пурна насмотрелась такого дерьма, что и во сне не приснится. Но то, что вексы выделывали с отчаянно оравшим Хватальщиком, заставило ее зажмуриться, иначе бы она непременно узнала, что бывает, когда ты блюешь, вися вниз головой с кляпом во рту. Последнее, что она успела увидеть, – как шайка древних маньяков отрывает бледную плоть Хортрэпа, словно он слеплен из глины или воска. И еще больше, чем разбрызганная во все стороны черная кровь, пугали зловонные облака спор, что поднимались от его зияющих ран. Казалось, Ассамблея вексов окончательно забыла о троих смертных, подвешенных над Вратами, но ни Лучшая, ни Гын Джу, ни даже маленький смельчак Принц не собирались напоминать хозяевам о своем существовании. Увы, они не успели воспользоваться появлением их бывшего собрата, которое отвлекло упырей. Вексы быстро устали терзать Хватальщика и поместили то, что от него осталось, на один из тронов. Тот худющий мерзавец, что принес Хортрэпа, сиганул обратно во Врата, а остальные десять разбрелись на свои посты, расположенные по краям мглистой ямы и на перекинутых через нее мостиках, чтобы продолжить ритуал, уже дважды прерванный появлением смертных. Вероятно, Софии теперь предстояло проверить, правду ли говорят о третьей попытке, но Пурна невольно отметила, что Ассамблея вексов оказала Холодному Кобальту куда более вежливый прием, чем Хортрэпу или ее компании. Однако упыри сами себя оставили в дураках, потому что Пурна решила воспользоваться для спасения тем же оружием, из-за которого и угодила в эту заваруху: собственным ртом. Пока вся перевернутая вверх ногами Ассамблея вексов суетилась вокруг Софии, Пурна грызла пахнущую помоями паутину и силилась раскачаться, энергично двигая связанными руками и ногами, чтобы предупредить Лучшую и Гын Джу о появлении возможной спасительницы. Принц, молодчина, тоже изо всех сил корчился на ее груди. Пурна помнила, с какой быстротой и легкостью их скрутили тотанские жрецы, и не знала толком, что будет делать, если сумеет освободиться. Но была уверена в одном: герои не должны висеть просто так, когда можно заслужить славу. Или что-то вроде славы, по крайней мере. Учитывая то, что всего один из этих уродов одолел и притащил сюда ужасного Хортрэпа, точно безобидный мешок с картошкой, она сомневалась, что София долго продержится против Ассамблеи вексов. Но это же не повод остаться в стороне, когда Баньши-с-Клинком примет свой последний бой. Пурне нужно всего лишь освободиться от пут, не свалившись при этом в Изначальную Тьму, потому что пленников подвесили аккурат над пустой серединой пентаграммы из костяных мостов. Она опять набрала полный рот зловонной паутины, искренне надеясь, что будет не слишком тошно. * * * Пурна раскачивалась как умалишенная, ударяясь в Лучшую и разрывая паутину, на которой та была подвешена к потолку, словно окорок в коптильне. Стукнет посильнее, и кремнеземка упадет прямо в Изначальную Тьму. Вот же гадство! Ведь она так ловко прорезала себе лазейку в липкой сети, которой оплели ее демоны-лобстеры! Да, живые боги Джекс-Тота одолели ее еще до того, как она успела схватиться за солнценож, но в своей гордыне сочли излишним разоружить. Наверное, хотели, чтобы оружие упало во Врата и отдало свою священную силу преисподней. Но теперь все это оказалось ни к чему, потому что Пурна продолжала тупо раскачиваться и биться в нее еще сильней, чем прежде. В паутине, которую Лучшая и сама тщательно ослабляла, образовалась достаточно широкая брешь, и кремнеземка вывалилась, как потроха из распоротого брюха сернобыка. Лучшая кувыркалась в воздухе, стараясь прицелиться в кого-нибудь из тотанцев и метнуть солнценож, прежде чем ее поглотит Изначальная Тьма… Она приземлилась на костяной мост. Упала на локоть, и рука сломалась с громким щелчком. Должно быть, Пурна успела толкнуть Лучшую и этим спасла от падения во Врата. Надо поблагодарить девчонку – в Медовом чертоге Черной Старухи у них будет для этого время. А сейчас надо сесть на липкой дорожке из позвонков и отвести назад неповрежденную руку, чтобы послать солнценож в сердце облаченного в мантию призрака, стоящего перед ней на мосту. Но не успела Лучшая швырнуть свое оружие, как невидимая сила швырнула ее саму. Не во Врата, благодарение Падшей Матери, а через всю верхнюю площадку зиккурата, на тот самый трон, где съежилась жалкая тень Хортрэпа. Что-то хрустнуло то ли в кремнеземке, то ли в ее живой подстилке, и Лучшая из клана Рогатых Волков оборвала свою песню. * * * София ожидала, что из подвешенного над Вратами кокона кто-нибудь выберется – кто угодно, только не кремнеземка. Толстый тотанец, что стоял перед ней, даже не оглянулся на эту помеху. А один из его собратьев на краю Врат просто взмахнул рукой, и крупная охотница полетела прямо в Хортрэпа. София невольно поморщилась от треска, с которым они столкнулись. – София! – завопил кто-то из другого кокона. – София! На помощь! – Что это за хрень? – обратилась София к тучному жрецу и указала молотом на два мотка шелка. – Кто бы там ни был, снимите их, освободите и дальше ведите себя как цивилизованные люди. В таком порядке. Иначе все вы через минуту будете мертвы, это я обещаю. – Чуш-ш-шь! – воскликнул покрытый с ног до головы муравьями толстяк. – Твое время кончилос-с-сь! Он повернулся к Софии спиной и вперевалочку направился к своему месту у края Врат, которые начали испускать чахлый желтоватый свет. Пол сочился и расплывался у Софии под ногами, и она озадаченно склонила голову набок. Сюда она пришла на переговоры, готовая в случае их провала драться. Но облепленные жуками ходячие мумии даже не прервали свой ритуал, как будто она не протащила свою задницу через пол-Звезды, чтобы встретиться с ними. Что ж, если разговор не клеится, у нее в запасе молот… – Они все здесь… сумасшедшие… – тяжело дыша, проговорил Хортрэп у нее за спиной. Когда кремнеземка упала на колдуна, она не только причинила новые повреждения его сморщенной плоти, но и разорвала паутину на лице. Густая и черная как смола кровь стекала по сломанному носу на выпяченный подбородок, пока он выкашливал слова вместе с облачками перламутровой пыли: – Я ведь предупреждал тебя, София… предупреждал. Но никто меня не слушает…