— Легко отделались, — не громко проворчал навигатор. — Это только начало, — ответил услышавший его Альказ. Словно в ответ на его слова, из боя вывалились два монитора и, развернувшись, двинулись на эскадру ксеносов. — А вот это, уже серьезно, — лязгнул клыками навигатор, быстро выводя на экран визуальные параметры кораблей противника. Мониторы окутались маревом щитов, и Альказ, замер, не зная, что предпринять. Открывать огонь раньше времени, не имело смысла. Пробить щиты крупных кораблей для оружия ксеносов было проблематично, а тратить энергию в пустоту, было глупо. К тому же, любая задержка играла на руку кораблям расы. Накопители успевали перезарядиться. — Уровень зарядки накопителей щита? — не оглядываясь, спросил Альказ. — Девяносто семь процентов, — последовал четкий ответ. — Переключить два резервных накопителя на щит. Остальные, на подзарядку оружейной палубы. Отключить ходовой двигатель. Все передвижения исполнять при помощи маневровых двигателей. — Но генерал. В этом случае, мы не успеем быстро выйти из боя, — осмелился напомнить навигатор. — Это флагман эскадры. И я не собираюсь выходить из боя, — ответил Альказ. — Но генерал, если повреждения линкора превысят семьдесят процентов… — Хоть девяносто, — рявкнул в ответ Альказ. — Флагман не выйдет из боя. — Но почему?! Согласно регламента ведения боя… — неожиданно уперся навигатор, но генерал не дал ему договорить. — Мне нет дела до регламентов. Флагман эскадры, это корабль, на который равняются все остальные корабли, и если он покинет боевой ордер, все остальные побегут следом. Я не допущу такого позора для флота Ксены. Даже ценой собственной жизни. Но если кто-то считает, что его жизнь ценнее, чем честь воинов Ксены, то он может убираться с моего корабля. Трусов и паникеров на флагмане, я не потерплю, — прорычал Альказ, всем телом разворачиваясь к вахтенным. Моментально сообразив, что это не шутка, навигатор соскочил со своего ложемента и, протягивая генералу абордажную саблю рукоятью вперед, произнес, склоняясь едва ли не пополам: — Генерал, я просто хотел понять, почему линкор не должен покидать ордер. У меня и в мыслях не было покидать корабль. Убейте меня, если думаете, что я нарушил долг чести офицера Ксены. — Нашел время, — огрызнулся Альказ. — Сядь на место и делай свое дело. Наша честь, это не пустая болтовня, а сражение с иными. Довести свою мысль до конца, он не успел. Объединенный залп двух мониторов сотряс линкор, отбросив его на полтора километра назад. Щит замерцал, разом разрядив накопители почти наполовину. Маневрировать или уклоняться было бесполезно. Слишком велик был сам линкор и, слишком большой была инерция покоя. Сжав клыки, Альказ переключился связь на оружейную палубу и, дождавшись, когда корабль прекратит раскачивание, скомандовал: — По моей команде, сразу после отключения щита, объединенный залп всей эскадры. Обратный отсчет, пять единиц. Спустя пять секунд, все корабли эскадры разом отключили щиты, и вокруг мониторов разверзся настоящий ад. Залпы следовали один за другим, гася щиты и пробивая броню мониторов. Видя, что стрельба достигает, свей цели, Альказ приказал повысить плотность огня. Остановиться сейчас, означало подвергнуть опасности корабли эскадры. Залпы одного монитора запросто моли уничтожить любой из кораблей эскадры ксеносов. Полторы стандартных минут беспрерывного огня, почти полностью опустошили накопители кораблей, но и нападавшим пришлось не сладко. Один из мониторов вдруг начал заваливаться на бок и медленно, словно нехотя, начал дрейфовать в открытый космос. В сторону от аномалии. Второй, потеряв щит, несколько раз содрогнулся от каких-то внутренних взрывов, и неожиданно развалился. Сообразив, что противник побежден, Альказ велел прекратить огонь и выпустить катера с абордажными командами вслед дрейфующему кораблю. Приказав наблюдателю сместить камеры наблюдения в сторону аномалии, Альказ с удовлетворением отметил, что у эскадры людей дела тоже складываются не плохо. Пять кораблей иных медленно дрейфовали в сторону от сектора боя. Один монитор, два линкора и два эсминца не подвали признаков жизни. И это, не считая кучи штурмовиков, на таком расстоянии казавшимися просто обломками. Быстро проведя перекличку между кораблями, Альказ выделил три корабля класса эсминец по человеческой классификации в помощь людям и, оглянувшись на своих офицеров, приказал: — Провести проверку всех систем. Выявить повреждения и доложить о состоянии линкора. Проверить состояние накопителей. Свяжитесь с верховным техножрецом и передайте ему мою просьбу заменить рабов. Нам нужна энергия. Но едва он успел договорить, как в рубку вошел молодой адепт и, поклонившись, доложил: — Генерал, верховный приказал заменить всех рабов для более быстрого наполнения накопителей. Прошу вас в течении тридцати стандартных минут не открывать огня и не включать щит. — Передайте верховному, что я благодарю его за заботу о нуждах линкора. Да хранит нас дух корабля! — ответил Альказ, закончив ответ девизом. — Да хранит! — грянуло в ответ. Адепт, молча, поклонился и так же бесшумно исчез за дверью. Убедившись, что линкор цел, а абордажные команды уже высадились на подбитом мониторе, генерал позволил себе немного расслабиться, и снова сосредоточился на экране тактического монитора, продолжая наблюдать за медленно затихающим боем. * * * Ошарашенный неожиданным награждением, Василий сидел в кресле адмиральского катера, растеряно вертя в руках широкую ленту, отдаленно напоминавшую ткань из паучьего шелка, но низкого качества выделки. Сам орден, он уже успел, как следует рассмотреть. Бляха размером с мужскую ладонь, ориентировочно из белого золота, украшенная какими-то блестящими камнями, которые явно изображали какое-то созвездие. Посреди этого великолепия, оскаленная голова ксеноса, сжимала в клыках абордажную саблю. — Бездна фантазии, — проворчал пилот, небрежно закручивая орден в ленту. — Я конечно, не специалист, но даже по цене лома эта бляха должна стоить как минимум три моих годовых жалованья, — скромно заметил Егоров, с легкой усмешкой наблюдая за ним. — Продавать будешь? — Еще чего?! — возмутился Василий. — Первый орден, врученный не ксеносу. Такими вещами не бросаются. Носить, конечно, не стану, но как память, сохраню. — А чего так? Имеешь полное право носить наравне с наградами империи. Документы я тебе на флагмане выправлю, — пообещал каперанг. — Да ну его. Тяжелый больно, — отмахнулся пилот, снова о чем-то задумавшись. — Ты чего, Василий? — насторожился Егоров. — Да так. Все слова этого крокодила из головы не идут. — А что он тебе сказал? — Говорит, увидишь моего верховного, покажи ему орден. А зачем, для чего? А может это какой-то знак шпионский? — Не думаю, — помолчав, ответил Егоров. — Скорее, это сигнал, что верховного помнят и ждут. Уж больно в тяжелом состоянии его отсюда увозили. — Болел, что ли? — Этим они с годами все болеют. Их кожа с возрастом начинает превращаться в настоящий панцирь, из-за которого ксеносы становятся совершенно беспомощными. Вот в таком состоянии их верховного наши разведчики и увезли. — Куда? — Туда, куда тебе предстоит лететь. Планета «Спокойствие». Координаты тебе в навигатор катера уже загрузили. — А если это и вправду какой-то знак? Увидит тот крокодил орден, и пакость, какую учинит, — не унимался пилот. — У тебя паранойя разыгралась? — рассмеялся Егоров. — Сказал же. Он там один, да еще и под присмотром кучи «драконов». Хотя, я бы на твоем месте тоже задумался. — Вот и я про то же, — вздохнул рыжий. — Сделай проще. Прилетишь на «Спокойствие», найди Влада Лисовского. Ты его помнишь. — Такого забудешь, — смущенно проворчал пилот. — Вот и не забывай, — снова рассмеялся каперанг. — Найдешь его, и расскажешь всю эту историю. А дальше, по его указаниям. «Драконы» в этих делах лучше нас всех соображают. Не даром же его даже инвалидом в СБ Кудасов забрал. — Может и недаром, — помолчав, кивнул Василий. — Я только одного понять не могу. Зачем их всем этим премудростям обучают. Глубинная разведка. Все понимаю. Первые на любую планету выходят. Но все остальное-то им зачем? — Если ты про СБшную подготовку, то они ее и не проходят, — улыбнулся Егоров. — Просто, с годами у «драконов» особое чутье на любую опасность вырабатывается. Любую гадость заранее чуять начинают, похлеще любого шпиона. Как говорится, жить захочешь, и не такому научишься. — И часто им это помогало? — иронично спросил пилот. — Ну, судя по рассказам, часто. Во всяком случае, любое несоответствие в разговоре, они сходу замечают. Как и недосказанность. С ними вообще говорить очень тяжело. Особенно, если дело серьезное. К любой мелочи цепляются, и такое из тебя вытаскивают, что сам этот факт давно забыл. А уж сопоставлять факты и анализировать, их учат очень серьезно. — Жаль, что у них своей пилотажной группы нет, — вздохнул пилот. — Так они сами пилоты, не хуже любого истребителя, — пожал плечами каперанг. — Знаю. Все равно обидно. — А если б была, к ним бы ушел? — И даже не задумался бы, — кивнул Василий. — У них дисциплина жесткая. Если не сказать жестокая, — вздохнул Егоров. — Знаю. Популярно объяснили, — рассмеялся Василий, вспомнив процесс объяснения. Ответить Егоров не успел. Яростный мат пилота катера заставил его вздрогнуть и кинуться в рубку управления. Насторожившийся Василий, услышав слова, «аномалия» и «противник», вскочил со своего кресла и, подлетев к дверям рубки, за пояс выдернул из проема Егорова, одним движением отбросив командира обратно в салон. Потом, та же участь постигла и пилота катера. Со словами: — Исчезни салага, — Василий выбросил парня из ложемента. Прыгнув на его место, он с пулеметной скоростью вбил в компьютер управления коды боевых команд и, переведя кораблик на ручное управление, рявкнул опешившему пилоту: — Метнулся в салон и пристегнулся насмерть! Молодой лейтенант попытался что-то вякнуть в ответ, но выписанный рыжим стремительный вираж заставил его прикусить язык и поспешно последовать полученному приказу. Несмотря на все свое раздолбайство, Василий действительно был пилотом от бога. Отлично зная все типы кораблей и их модификации, он наизусть помнил все коды, дававшие пилоту доступ к резервному энергопитанию и позволявшие выводить любой двигатель на почти форсажный режим. Адмиральский катер, не приспособленный к истребительским перегрузкам буквально стонал, выписывая фигуры высшего пилотажа и уводя своих пассажиров из под огня противника. Скрипя и дребезжа всеми сочленениями, катер проваливался в стремительное пике, закладывал петли и бочки, а пилот, яростно оскалив зубы, с веселым матом гнал машину в сторону флагмана эскадры.