Ребята и учительница стояли на дороге и ждали возвращения Пеппи. И Блумстерлунд стоял – он никак не мог понять, что к чему, и в смущении почёсывал затылок. Он не знал, как ему отнестись к происходящему. Но тут вернулась Пеппи. Она взяла один из огромных, тяжёлых мешков и навалила Блумстерлунду на спину. – Ну-ка посмотрим, – сказала она, – как ты с этим справишься? Работать кнутом ты мастер, а вот как насчёт мешков? Пеппи подобрала валяющийся на дороге кнут. – Собственно говоря, надо было бы тебя подстегнуть этим кнутиком, ты же его так любишь, – сказала она. – Но, по-моему, этот кнут никуда не годится, он весь измочалился. – Говоря это, Пеппи оторвала от него кончик. – Да, старьё, совершенно негодный кнут, – заключила она и сломала кнутовище пополам. Блумстерлунд тащил мешок ни слова не говоря. Слышно было только, как он пыхтит от натуги. Тогда Пеппи подхватила оглобли и покатила телегу к дому Блумстерлунда. – Доставка бесплатная, – заявила она, ставя телегу под навес. – Для меня это одно удовольствие. За полёт по воздуху я с тебя тоже ничего не возьму. Ясно? Она повернулась и пошла. Блумстерлунд ещё долго стоял у своего дома и глядел ей вслед. – Да здравствует Пеппи! – закричали ребята, когда она вернулась к ним на дорогу. Учительница тоже была очень довольна её поведением и похвалила её. – Ты хорошо поступила, – сказала учительница. – С животными надо всегда обращаться ласково, и с людьми, конечно, тоже. Пеппи села на свою лошадь, вид у неё был очень довольный. – Конечно, я была очень добра к Блумстерлунду: столько раз кидала его в воздух и ничего за это с него не взяла, – заявила Пеппи. – Для этого мы и родились на свет, – продолжала учительница. – Мы живём для того, чтобы делать людям добро. Пеппи выжала стойку на спине лошади и принялась болтать в воздухе ногами. – Я-то живу только для этого! – крикнула она. – А другие люди, интересно, для чего они живут? В саду, где живёт Улла, стоял большой накрытый стол. На блюдах лежало столько булочек и пряников, что у всех детей потекли слюнки, и они, торопясь и толкаясь, расселись на стоящих вокруг стульях. Пеппи села одной из первых и тут же запихала себе в рот две булочки. Щёки у неё стали совсем шарообразные. – Пеппи, надо подождать, пока тебя угостят, самой брать нельзя, – укоризненно сказала ей учительница. – Не надо суетиться из-за меня, – с трудом выговорила Пеппи, потому что рот у неё был набит. – К чему эти церемонии? Как раз в эту минуту к Пеппи подошла мама Уллы. В одной руке она держала кувшин с соком, в другой – чайник с какао. – Сок или какао? – спросила она у Пеппи. – И сок и какао, – ответила Пеппи. – Для одной булочки сок, а для другой – какао. И без всякого смущения Пеппи взяла из рук мамы Уллы кувшин и чайник и выпила из каждого по большому глотку. – Она всю жизнь провела на море, на корабле, – объяснила учительница маме Уллы, которая с изумлением и недоумением глядела на девочку. – Тогда всё понятно, – сказала мама Уллы и решила больше не обращать внимания на поведение Пеппи. – Вот пряники, – сказала она и протянула Пеппи блюдо. – Да, в самом деле, это похоже на пряники, – сказала Пеппи и громко рассмеялась своей шутке. – Правда, они у вас получились по форме не очень красивыми, но, надеюсь, на их вкусе это не отразилось, – сказала она и взяла столько пряников, сколько могла удержать в руках. Но тут она увидела, что на другом блюде лежит очень вкусное на вид печенье, но блюдо стояло далеко от неё. Тогда она дёрнула Господина Нильсона за хвост и сказала ему: – Эй ты, Господин Нильсон, беги на тот конец стола и принеси мне печенья. Для начала возьми три штуки. Господин Нильсон не заставил себя дважды просить и весело поскакал по столу. Стаканы запрыгали, и сок расплескался на скатерть. – Я надеюсь, ты сыта, – сказала мама Уллы, когда Пеппи, выйдя из-за стола, подошла к ней, чтобы её поблагодарить. – Нет, не сыта, да и пить ещё хочется, – ответила Пеппи и почесала себе ухо. – Мы вас угостили всем, что у нас было, – ответила мама Уллы. – Никогда не поверю, что вы себе ничего не оставили, – дружелюбно возразила Пеппи. Услышав этот разговор, учительница решила поговорить с Пеппи о том, как надо себя вести. – Послушай, милая Пеппи, – начала она ласково, – ты хотела бы, когда вырастешь, стать настоящей дамой? – Носить вуалетку и иметь три подбородка? – спросила Пеппи. – Да нет, я хочу сказать, дамой, про которую говорят, что у неё хорошие манеры, что она прекрасно воспитана. Неужели ты не хочешь стать настоящей дамой? – Это мне надо обдумать, – ответила Пеппи. – Понимаешь, фрёкен, я ведь решила, когда вырасту, стать морской разбойницей. – Пеппи задумалась. – Как ты считаешь, фрёкен, я могу быть сразу и морской разбойницей и настоящей дамой? Но учительница считала, что это нельзя совместить. – Ой, что же мне тогда выбрать, как мне решить, что лучше? – простонала Пеппи. Вид у неё был несчастный. Тогда учительница сказала, что какой бы жизненный путь Пеппи ни выбрала, ей никогда не помешает умение вести себя в обществе. Во всяком случае, она должна знать, что вести себя так, как она вела себя сегодня за столом, нельзя. – Но ведь так трудно знать, Как Надо Себя Вести, – вздохнула Пеппи. – Ты можешь мне сейчас сказать основные правила поведения? Учительница охотно выполнила её просьбу, и Пеппи слушала её с явным интересом: в гостях, оказывается, нельзя брать зараз больше одной булочки или одного пряника, нельзя есть с ножа, нельзя чесаться, когда разговариваешь со взрослыми, – короче, нельзя делать того и нельзя делать этого. Пеппи понимающе кивала. – Придётся мне каждое утро вставать на полчаса раньше и тренироваться, что можно делать и чего нельзя, – сказала Пеппи со вздохом, – чтобы я могла быть настоящей дамой, если передумаю стать морской разбойницей. Недалеко от учительницы на траве сидела Анника. Она о чём-то думала и ковыряла в носу. – Анника, что ты делаешь? – строго сказала ей Пеппи. – Помни, что настоящая дама ковыряет в носу, только когда этого никто не видит. Но тут учительница взглянула на часы и сказала, что пора идти домой. Все дети поднялись и стали парами. Только Пеппи продолжала сидеть на траве. Лицо её было сосредоточенно, словно она к чему-то прислушивалась. – Что случилось, милая Пеппи? – спросила учительница. – Скажи, фрёкен, – с тревогой в голосе спросила Пеппи, – у настоящей дамы может урчать в животе? Она сидела молча, и выражение её лица оставалось таким же сосредоточенным. – Если у настоящей дамы быть этого не может, – сказала она вдруг, – то, пожалуй, мне стоит тут же принять окончательное решение стать морской разбойницей. Как Пеппи идёт на ярмарку И вот открылась ярмарка. В маленьком тихом городке, где жила Пеппи, каждый год обязательно бывала ярмарка, и всякий раз дети себя не помнили от радости. В эти дни городок выглядел необычно; разукрашенные флагами дома, толпы людей на улицах, на Главной площади, выросшие, как грибы, за одну ночь ларьки, в которых можно купить самые удивительные вещи. Повсюду царили оживление и такая весёлая суматоха, что даже просто выйти из дому было интересно. Но самым заманчивым были расположенные рядом с тиром балаганы и аттракционы. Театр, карусель, качели и, главное, зверинец. Представляете себе, зверинец со всевозможными дикими зверями: тиграми, гигантским удавом, обезьянками и морскими львами! Можно было подолгу стоять у забора зверинца и слушать жуткий рёв и диковинное ржанье, каких прежде никогда не доводилось услышать, а если ты раздобыл несколько монет, то можно было пройти туда, к клеткам, и увидеть все эти чудеса своими глазами. Поэтому не было ничего удивительного в том, что в день открытия ярмарки у Анники, завтракавшей на кухне, от нетерпения дрожали бантики, а Томми давился бутербродом с сыром. Мама спросила детей, не хотят ли они вместе с ней отправиться на ярмарку. Но Томми и Анника, несколько смутившись, сказали, что если мама не обидится, то они предпочли бы пойти туда с Пеппи. – Сама понимаешь, что с Пеппи всё получается интересней, – говорил Томми Аннике, когда они бежали к вилле «Курица». Анника не могла с ним не согласиться. Пеппи была уже готова к выходу, она стояла на кухне и ждала своих друзей. Она нашла наконец свою большую соломенную шляпу, которая всё же оказалась в чулане для дров. – Я забыла, что я её на днях носила, – сказала Пеппи и надвинула шляпу на глаза. – Ну как я вам нравлюсь? Хороша, да? Да, с этим Томми и Анника не могли не согласиться. Пеппи подвела брови углём и намазала красной краской ногти и губы. На ней было платье до пят, с большим вырезом на спине, в котором виднелся красный лифчик. Из-под платья торчали её огромные чёрные туфли, но и они выглядели празднично: Пеппи приделала к ним зелёные помпоны – Пеппи носила эти помпоны в особо торжественных случаях. – Я считаю, что, когда идёшь на ярмарку, надо выглядеть как настоящая дама, – заявила она и пошла по дорожке, подражая, насколько ей это удавалось в её огромных туфлях, походке городских модниц. Она придерживала край волочившейся юбки и каждую минуту произносила не своим голосом, явно подражая кому-то: – Очаровательна! Просто очаровательна! – Кто это «очаровательна»? – удивился Томми. – Как кто? Я, конечно, – с довольным видом ответила Пеппи. Томми и Анника не стали спорить – на ярмарке, по их мнению, всё очаровательно. Они весело проталкивались в толпе на рыночной площади от одного лотка к другому и с увлечением разглядывали все те сокровища, которые там разложены. Пеппи подарила Аннике в память о ярмарке красный шёлковый платок, а Томми – фуражку с козырьком, такую, о которой он давно мечтал, но никак не мог выпросить у мамы. В другом ларьке Пеппи купила два стеклянных колокольчика с крошечными цыплятами из розового и белого сахара. – Ой, какая ты милая, Пеппи! – прошептала Анника и прижала свой колокольчик к груди. – Ну конечно, я просто очаровательна, – подхватила Пеппи, придерживая край юбки, чтобы не упасть. Людской поток направлялся к балаганам. Пеппи, Томми и Анника присоединились к толпе.