– Лучше всего не спускать глаз с бутылки, – сказала она. Томми и Анника уселись рядом с ней. Десять минут спустя Пеппи сердито сказала: – Люди, видно, думают, что нам здесь делать нечего. Сколько можно сидеть у моря и ждать спасения! Это просто безобразие! Куда они все подевались? – Кто? – спросила Анника. – Да те, кто должен нас спасти, – ответила Пеппи. – Разве можно так безответственно и небрежно относиться к своим обязанностям, когда речь идёт о человеческой жизни! Анника решила, что они и в самом деле погибнут во цвете лет на этом острове. Но вдруг Пеппи закричала, ткнув себя указательным пальцем в лоб: – До чего же я рассеянна! Подумать страшно! Как я могла про это забыть! – Про что? – спросил Томми. – Да про лодку, – ответила Пеппи. – Ведь это я сама унесла её с берега вчера вечером, когда пошёл дождь. – Зачем же ты это сделала? – удивилась Анника. – Я боялась, что её зальёт, – ответила Пеппи. Пеппи нашла в кустах лодку, притащила её на берег, спустила в воду и сурово сказала: – Ну вот. Не хватает только наших спасителей. Если они теперь заявятся, чтобы нас спасти, то понапрасну потратят свои силы, потому что мы сами себя спасём. Что ж, поделом им! Пусть это послужит им уроком – надо поторапливаться, когда речь идёт о человеческой жизни. – Как ты думаешь, мы попадём домой раньше мамы и папы? – спросила Анника, когда они сели в лодку. – А то мама будет очень беспокоиться. – Сомневаюсь, – ответила Пеппи, энергичными взмахами вёсел направляя лодку к берегу. Господин и госпожа Сёттергрен приехали домой на полчаса раньше детей. Томми и Анники нигде не было видно, но в почтовом ящике они нашли листок бумаги, на котором было написано: Как Пеппи принимает дорогого гостя Как-то вечером Пеппи, Томми и Анника сидели на ступеньках террасы и ели землянику, которую они собрали утром. Вечер выдался на редкость хороший, пели птицы, благоухали цветы в саду. Всё вокруг так и дышало покоем. Да к тому же у них было много-много земляники. Дети ели ягоды и лишь изредка перекидывались словами. Томми и Анника думали, как хорошо, что лето ещё в разгаре, что ещё долго-долго не надо ходить в школу. О чём думала Пеппи, никто не знал. – Пеппи, ты здесь живёшь уже целый год, – сказала вдруг Анника. – Да, время бежит незаметно, начинаешь стареть, – отозвалась Пеппи. – Осенью мне стукнет десять лет – лучшие годы уже позади! – Скажи, ты всегда будешь здесь жить? Ну, не всегда, конечно, но хоть до тех пор, пока не вырастешь и не станешь пиратом? – спросил Томми. – Этого никто не знает, – ответила Пеппи. – Не думаю, что мой папа решил остаться на своём острове с неграми. Я уверена, что, как только он смастерит себе лодку, он приедет за мной. Томми и Анника вздохнули. И вдруг Пеппи как вихрь слетела со ступенек. – Глядите, а вот и он! – закричала она и указала пальцем на дорогу. В мгновение ока Пеппи оказалась у калитки, а Томми и Анника, которые побежали за ней, увидели, как она кинулась на шею какому-то очень толстому дяде с рыжими усами, в синей форме моряка. – Папа Эфроим! – кричала Пеппи и так энергично болтала ногами, повиснув на шее у отца, что её огромные чёрные туфли свалились с ног. – Папа Эфроим, как ты вырос! – Пеппилотта-Виктуалина-Рольгардина Эфроимовна Длинныйчулок, дорогое моё дитя! Я как раз собирался тебе сказать, что ты выросла. – Я ждала этого, – сказала Пеппи, – поэтому я и решила тебя опередить. – Малышка, ты такая же сильная, как была? – Куда сильнее, – ответила Пеппи, – давай померяемся. – Не сходя с места, – подхватил папа Эфроим. В саду стоял стол. Пеппи и её папа тут же уселись друг против друга, упёрлись локтями в стол и, сцепившись ладонями, принялись давить – кто кого поборет. Томми и Анника не сводили с них глаз. Наверное, только один человек на свете был таким же сильным, как Пеппи. Это её папа. И теперь они сидели за столом и изо всех сил старались отжать руку другого, но ни одному из них сделать этого не удавалось. В конце концов рука капитана Длинныйчулок стала немножко дрожать, и тогда Пеппи сказала: – Вот когда мне исполнится десять лет, я тебя обязательно поборю, папа Эфроим. Папа Эфроим тоже так думал. – Дорогой папа, я ведь забыла вас познакомить, – спохватилась Пеппи, – это Томми и Анника, а это мой отец, капитан и его величество Эфроим Длинныйчулок – ведь правда, ты негритянский король? – Да, это верно, я король на острове, который называется Веселия. Я попал на него, когда меня ветром сдуло с палубы, ты помнишь? – Ещё бы! Я всегда знала, что ты не утонул. – Я? Утонул? Да что ты! Скорее верблюд пролезет через игольное ушко. Я плаваю как рыба. Томми и Анника с изумлением глядели на капитана Длинныйчулок. – Дядя, а почему вы не в негритянских одеждах? – спросил наконец Томми. – Они у меня здесь, в сумке, – ответил капитан. – Надень их, надень их, – закричала Пеппи, – я хочу увидеть своего отца в одежде короля! Все пошли на кухню. Капитан исчез на минуту в спальне Пеппи, а ребята уселись на скамью и стали ждать. – Точь-в-точь как в театре, – сказала Анника, полная напряжённого ожидания. И вот – пак! – распахнулась дверь, и на пороге стоял негритянский король. На нём была набедренная повязка из мочала, на голове золотая корона, на шее несколько рядов крупного жемчуга, в одной руке он держал копьё, а в другой – щит. Больше на нём ничего не было, а его толстые волосатые ноги были украшены у лодыжек золотыми браслетами. – Усомбусор-мусор-филибусор, – сказал капитан и грозно нахмурил брови. – Ой, он говорит по-негритянски! – восторженно воскликнул Томми. – Что это значит, дядя Эфроим! – Это значит: «Дрожите, мои враги!» – Скажи, папа, а негры не удивились, когда ты вышел к ним на берег? – спросила Пеппи. – Ну конечно, они сперва немного удивились, – ответил капитан, – и собирались взять меня в плен, но, когда я голыми руками вырвал из земли пальму, они передумали и тут же выбрали меня королём. Так я и стал жить: по утрам правил островом, а после обеда мастерил лодку, ушло много времени, потому что мне всё приходилось делать самому. Когда работа наконец была закончена, я объявил островитянам, что вынужден покинуть их на некоторое время, но что я непременно вернусь и привезу с собой принцессу, которую зовут Пеппилотта. И тогда они ударили в свои щиты и закричали: «Усумплусор, усумплусор!» – Что это значит? – спросила Анника. – Это значит: «Браво, браво!» Потом я очень усердно правил островом и в течение пятнадцати дней выдал столько всевозможных распоряжений, что их должно хватить на всё время моего отсутствия. А потом я поднял парус и направил свою лодку в открытое море, а жители острова кричали мне вслед: «Усумкуку кусумука!», а это значит: «Возвращайся поскорей, толстый король!» Я взял курс прямо на Сурабаю. И как вы думаете, что я увидел, когда я подплыл к пирсу? Мою старую чудесную шхуну «Попрыгунью»! А на борту стоял мой добрый верный Фридольф и что было силы махал мне рукой. «Фридольф, – сказал я ему, – теперь я снова беру на себя командование шхуной». – «Есть, капитан!» – ответил Фридольф, и я поднялся на капитанский мостик. Фридольф сохранил весь старый экипаж судна. И вот мы приплыли сюда, за тобой, Пеппи. «Попрыгунья» стоит на якоре в порту, так что ты можешь отправиться туда и приветствовать своих старых друзей. Услышав это, Пеппи от радости вскочила на кухонный стол, сделала стойку на голове и принялась болтать ногами. Но Томми и Аннике стало грустно: было похоже на то, что от них увезут Пеппи. – А теперь устроим праздник! – воскликнула Пеппи, когда снова встала на ноги. – Теперь мы закатим пир на весь мир! Она накрыла на кухне стол, и все сели ужинать. Пеппи на радостях засунула себе в рот сразу три крутых яйца, да ещё в скорлупе. Время от времени она слегка кусала отца за ухо – так она была счастлива, что снова его видит. Господин Нильсон, который лежал и спал, вдруг проснулся и прыгнул прямо на стол. А когда он увидел капитана Длинныйчулок, стал потешно тереть глаза от изумления. – Я рад, что ты не рассталась с Господином Нильсоном, – сказал капитан. – У меня есть и другие домашние животные, – заявила Пеппи и, выбежав на террасу, внесла в кухню лошадь, которая по случаю праздника тоже получила крутое яйцо. Капитан Длинныйчулок был очень горд, что его дочь так прекрасно всем распорядилась во время его отсутствия, и рад, что у неё оказался чемодан с золотыми монетами, так что ей не пришлось терпеть никаких лишений. Когда кончился ужин, капитан вынул из своей сумки барабан, настоящий негритянский барабан, на котором отбивают ритм во время танцев и жертвоприношений. Капитан сел на пол и начал бить в барабан. Кухню заполнили странные, гулкие, ни на что не похожие звуки – Томми и Анника таких ещё никогда в жизни не слышали. – Негритянская музыка, – объяснил Томми Аннике.