И тогда Пеппи скинула с ног свои огромные чёрные туфли и в одних носках принялась танцевать какой-то удивительный танец. Под конец король Эфроим исполнил дикую пляску воинов так, как её танцевали там, на острове Веселия. Он размахивал копьём, делал какие-то причудливые движения щитом, а его пятки так усердно стучали, что Пеппи закричала: – Сейчас под нами провалится пол. – Не важно! – крикнул капитан и закружился в ещё более бешеном ритме. – Ведь теперь ты будешь негритянской принцессой, цветок моего сердца! И тогда Пеппи подскочила к отцу и заплясала вместе с ним. Они выделывали друг перед другом такие невероятные фигуры, издавали такие странные вопли и прыгали так высоко, прямо выше головы, что в конце концов у Томми и Анники, которые не сводили с них глаз, закружилась голова. Видно, Господину Нильсону тоже стало дурно, потому что он забился в угол и зажмурился. Постепенно этот дикий танец перешёл в борьбу. Капитан подкинул свою дочь, и она угодила прямо на полку с посудой. Но там она просидела недолго. С диким криком прыгнула Пеппи через всю кухню прямо на папу Эфроима, схватила его за плечи и так пихнула головой вперёд, что он, как метеор, пронёсся под потолком и через открытую дверь угодил прямо в чулан. Поленница рухнула, дрова завалили его толстые ноги, и он никак не мог выбраться: уж очень он был тучен, да к тому же сотрясался от смеха. Его хохот звучал как раскаты грома. Пеппи потянула отца за пятки, чтобы помочь ему, но он захохотал ещё пуще, так что стал задыхаться: оказывается, он очень боялся щекотки. – Не щекочи меня, – стонал он, – лучше кинь меня в море или вышвырни через окно. Делай что хочешь, но только не щекочи меня! Капитан смеялся так, что Томми и Анника испугались: не рухнет ли дом? В конце концов ему всё же удалось выбраться из чулана и встать на ноги. Даже не передохнув, он тут же кинулся на Пеппи и швырнул её на другой конец кухни. Она упала лицом прямо на плиту и измазалась сажей. – Ха-ха-ха, вот вам и настоящая негритянская принцесса, – радостно закричала Пеппи и повернула ставшее чёрным как уголь лицо к Томми и Аннике. Потом, она издала ещё один вопль и кинулась на отца, схватила его и стала кружить с такой силой, что браслеты его зазвенели, а золотая корона упала на пол и закатилась под стол. В конце концов Пеппи удалось повалить капитана на пол. Она села на него верхом и спросила: – Живота или смерти? – Живота! Живота! – задыхаясь, крикнул капитан Длинныйчулок, и они снова принялись хохотать, а потом Пеппи слегка укусила его за нос. – Я ни разу так не веселился с тех пор, как мы с тобой выставляли пьяных матросов из кабачка в Сингапуре! – сказал капитан и полез под стол за своей короной. – Вот бы сейчас посмотрели на меня мои подданные: их величество лежит под столом на кухне. Капитан надел корону на голову и стал расчёсывать мочало своей набедренной повязки – она сильно поредела после игры с дочкой. – Боюсь, папа, тебе придётся отдать её в художественную штопку, – сказала Пеппи. – Пожалуй, это уже не поможет, – сокрушённо заметил капитан. Он сел на пол и вытер пот со лба. – Пеппи, дитя моё, ты так же хорошо врёшь, как прежде? – спросил он. – Когда у меня есть время, папа, но это нечасто случается, к сожалению, – скромно ответила Пеппи. – А у тебя как обстоит дело с враньём? Ты ведь тоже был большой мастер по этой части. – Своим подданным я обычно вру по субботам в награду за усердную работу в течение всей недели. Мы устраиваем вечера вранья под барабан, а потом танцы и факельные шествия. И знаешь, чем больше я вру, тем вдохновеннее они бьют в барабаны. – У меня, папа, дело обстоит хуже: моему вранью никто не аккомпанирует. Я хожу по дому одна-одинёшенька и вру сама себе, но, правда, с таким удовольствием, что даже слушать приятно. Вот недавно, перед тем как заснуть, я наврала себе про телёнка, который умел плести кружева и лазить на деревья, и получилось так здорово, что я поверила каждому слову. Да, это называется навраться всласть! И всё-таки никто при этом не играет на барабане. – Не огорчайся, дочка, ври всласть, а на барабане буду играть я, – сказал капитан Длинныйчулок, тут же схватил барабанные палочки, и великолепная дробь чуть не оглушила детей. Он лупил в барабан в честь своей дочери, а Пеппи забралась к нему на колени и прижалась вымазанной сажей щекой к его подбородку, который тут же стал чёрным. Анника сидела в углу и о чём-то сосредоточенно думала. Она никак не могла решить, вежливо ли будет, если она выскажет то, что не даёт ей покоя. – Врать – плохо, – сказала она наконец, собравшись с духом, – так говорит наша мама. – До чего же ты глупа, Анника, – сказал Томми. – Ведь Пеппи врёт не по-настоящему, а понарошке. Она просто сочиняет всякие сказки, и всё. Неужели ты этого не понимаешь? Пеппи задумчиво поглядела на Томми. – Из тебя, Томми, наверно, выйдет великий человек, – сказала она. – Ты так умно рассуждаешь. Наступил вечер. Томми и Аннике надо было идти домой. Они провели великолепный день, так интересно было увидеть настоящего негритянского короля. А какое это было счастье для Пеппи – вновь найти своего папу! И всё же… и всё же… Томми и Анника уже лежали в своих постелях, но они не болтали как обычно. В детской царила полная тишина. И вдруг послышался вздох. На этот раз вздохнула Анника. – Чего это ты развздыхалась, – раздражённо сказал Томми, – только спать мешаешь. Но Анника не ответила. Она лежала, накрывшись с головой одеялом, и плакала. Как Пеппи устраивает прощальный пир Когда на следующее утро Томми и Анника вошли через кухонную дверь в виллу, они услышали чудовищный храп, разносившийся по всему дому. Капитан Длинныйчулок ещё спал. Но Пеппи уже стояла посреди кухни и делала зарядку. – Ну вот, теперь моё будущее обеспечено, – заявила она, прерывая очередное упражнение. – Теперь я наверняка буду негритянской принцессой. Полгода я буду принцессой, а полгода – морским волком: мы с папой на «Попрыгунье» избороздим все моря и океаны. Папа считает, что если очень усердно править на острове полгода, то другое полугодие подданные прекрасно обойдутся без короля. Вы ведь сами понимаете, что старому морскому волку необходимо время от времени постоять на капитанском мостике. Да и обо мне отец тоже должен подумать. Какая из меня получится морская разбойница, если я буду жить только во дворце? Папа говорит, что от такой жизни легко стать неженкой. – Так ты насовсем отсюда уедешь? – робко спросил Томми. – Нет, почему же? Вот когда стану пенсионеркой, обязательно опять здесь поселюсь, – возразила Пеппи. – Когда мне стукнет лет пятьдесят или там шестьдесят. Вот тогда мы с вами будем играть и веселиться, слышите! Но ни Томми, ни Аннику это обещание не утешало. – Подумать только – негритянская принцесса! – мечтательно проговорила Пеппи. – Нечасто девочки вдруг становятся негритянскими принцессами. О, какая я буду удивительная, какая нарядная! В ушах кольца, и в носу тоже огромное кольцо. – А что на тебе будет надето? – Ничего, ровным счётом ничего! Но ко мне будет приставлен специальный человек, который каждое утро будет мазать меня ваксой, так что я стану такой же чёрной и блестящей, как все негритята. Надо только не забывать выставлять себя каждый вечер за дверью хижины рядом с башмаками, тогда по утрам меня будут чистить вместе с ними. Томми и Анника попытались представить себе, как будет выглядеть Пеппи, начищенная до блеска чёрной ваксой. – Ты думаешь, чёрный цвет пойдёт к твоим рыжим волосам? – с сомнением в голосе спросила Анника. – Поживём – увидим! – беспечно ответила Пеппи. – А если не понравится, выкрашу волосы в зелёный цвет. – Пеппи всё больше вдохновлялась. – Принцесса Пеппилотта! Какая жизнь! Какой блеск! Как я буду танцевать! Принцесса Пеппилотта танцует при свете костра под бой барабанов! Представляете себе, как будут греметь мои кольца в ушах и носу! – А когда… Когда ты отправишься в путь? – спросил Томми дрогнувшим голосом. – «Попрыгунья» снимется с якоря завтра утром, – сказала Пеппи. Все трое довольно долго молчали. Как-то вдруг оказалось, что им больше нечего сказать друг другу. В конце концов Пеппи заявила, перескакивая на новую тему: – Но сегодня вечером я устраиваю прощальный пир. Прощальный пир – больше я вам ничего не скажу. Все, кто хочет со мной проститься, – милости просим! Пеппи Длинныйчулок уезжает. Вечером она устраивает в своём домике прощальный пир и приглашает всех, кто хочет с ней проститься! Эта весть в мгновение ока распространилась среди детворы городка. Многие ребята захотели проститься с Пеппи – тридцать четыре человека, а может быть, и больше. Томми и Анника получили от своей мамы разрешение вернуться домой, когда захотят, – мама сама понимала, что в этот день иначе и быть не может. Томми и Анника никогда не забудут прощальный пир Пеппи. Вечер выдался на редкость тёплый и тихий, такой, про который говорят: «Какой прекрасный летний вечер!» Розы в саду пламенели в сумерках, воздух был напоён ароматом цветов, а деревья таинственно шелестели от каждого дуновения ветра. Всё было бы так удивительно прекрасно, если бы не… Томми и Анника не хотели додумать эту мысль до конца. Дети, отправляясь к Пеппи, прихватили свои дудки, и теперь они строем шли по дороге и весело дудели. Шествие возглавляли Томми и Анника. Когда они подошли к ступенькам террасы, дверь распахнулась и появилась Пеппи, глаза её сияли, а лицо, покрытое веснушками, расплылось в весёлой улыбке. – Добро пожаловать в моё скромное жилище! – сказала она, гостеприимно приглашая всех войти. Анника глядела на Пеппи так пристально, словно навсегда хотела запомнить её облик. Никогда, никогда она не забудет, как Пеппи стояла в тот вечер на пороге своего домика – торчащие в стороны рыжие косички, веснушки, весёлая улыбка и огромные чёрные туфли. До ребят донеслась глухая барабанная дробь – на кухне сидел капитан Длинныйчулок, зажав между коленей негритянский барабан. Одет он был, как и положено негритянскому королю, – Пеппи специально попросила его об этом, она ведь понимала, что всем ребятам очень захочется поглядеть на живого негритянского короля. И верно, ребята тут же набились в кухню и обступили короля Эфроима со всех сторон и принялись его разглядывать. «Хорошо, что не пришло ещё больше ребят, а то бы негде было поместиться», – подумала Анника, но в тот же миг в саду заиграла гармонь, и в дверях кухни появился весь экипаж «Попрыгуньи» во главе с Фридольфом – это он играл на гармони. Оказалось, что днём Пеппи успела сбегать в порт, встретиться со своими старыми друзьями и всех их пригласить на прощальный пир. Увидев Фридольфа, она кинулась ему на шею и так сильно обняла, что бедняга весь посинел. Тогда Пеппи выпустила его из объятий и закричала: – Музыку! Музыку! Фридольф заиграл на гармони, король Эфроим забил в свой барабан, а все дети дудели в свои дудки. Дверь в чулан была приоткрыта, и там виднелась целая батарея бутылок с лимонадом. На большом кухонном столе стояло пятнадцать тортов со взбитыми сливками, а на плите кипел котёл, полный колбасами. Король Эфроим первый схватил кусок колбасы. Это послужило сигналом для всех, ребята последовали его примеру, и вскоре все звуки на кухне заглушило дружное чавканье. Потом каждый получил столько кусков торта и столько лимонада, сколько хотел. В кухне было очень тесно, и общество вскоре разбрелось: кто на террасу, кто в сад. Когда все наелись до отвала, Томми предложил во что-нибудь поиграть. Например, в «Зеркало Джона». Пеппи не знала, как в это играют, но Томми объяснил ей, что кто-нибудь должен быть Джоном и что-нибудь делать, а остальные – повторять за Джоном все его движения. – Прекрасно, – сказала Пеппи, – совсем не глупая игра. Я буду водить.