Гость играл не то, чтобы плохо, но немного хуже, чем Колоб. Проигрывал, отыгрывался и повышал ставки. Нормальный человек в принципе не должен играть с такими, как Колоб и эти мутные двое. Да еще и такой мятой грязной колодой, где каждую карту можно опознать по пятнам на рубашке и на ощупь. — Ну чо, я в долг не играю, — сказал Колоб, пододвигая к себе ворох бумажек, — Три сотни и так не хрен собачий. Остановишься? — Не век же тебе везти будет, — ответил гость, — Ща с баблом вернусь и отыграюсь. Колоб отвел «молчаливого лоха» в одну из комнат, где на полу лежали грязные матрасы. — Пушку наготове держи, — сказал он, — Думаешь, тут русских много? Нас тут хрен да нихрена. Ты да я, да три крысы. — Почему три? — шепнул Уинстон. — Я сказал, что ты ни по-нашему не понимаешь, ни по-норвежски. Никто не спросил, кто ты такой и откуда взялся. Все знали. Один сходил за хлебом и позвонил этому. Я начну по-тихому, а не прокатит, будем шмалять… стрелять. — Полиция, эээ… милиция? — У ментов тебе крышка. Если меня замочат раньше, чем тебя, беги. Сдавайся чекистам, лучше армии. Если пройдет нормально, сделаем дело и уйдем по-тихому. Студент уже далеко должен быть. Если попадемся, нас в амнистию запишут, все обкашляно. Колоб вернулся на кухню. Уинстон в тусклом свете заходящего солнца повертел в руках револьвер. Шесть патронов, все на месте. Пограничники наверняка перерыли мешок, могли бы и разрядить. Глушитель тоже на месте. Надо навинтить сразу, чтобы не шуметь. С кухни раздался предсмертный хрип. — Колоб, ты чего? — крикнул второй «чифирной», — А газ зачем открыл? — Тихо, крысеныш. Побазарим. — За что? — Есть за что. Кто на меня бочку катит? — Базар есть, что ты ссучился, под чекой ходишь. Или гонят? — Гонят. Вас за лохов держат. Чего хотят? — Чекистам хер, братве обоих лепил. Один свалил, второго можешь по-хорошему отдать. — Братва твоя у япошек сосет. А я честный вор и Родину не продаю. — Тебе за нее просто цены не давали. Еще раз хрип. В комнату вполз неприятный химический запах. Заскрипели половицы. Колоб выставил стул в коридор, прошел в санузел и включил воду. Вышел. Прошел во вторую комнату. Не дошел. У двери загремело. Часть событий Уинстон не видел, а стоило бы. Перед тем, как вернуться на кухню, Колоб закрыл форточки в обоих комнатах. Во второй комнате нашел две книги и сунул их под ремень брюк. Нашел два журнала и сунул в рукава рубашки. Закрыл форточку на кухне. Зарезал первого и открыл обе конфорки. Поговорил с вторым. Поставил у входной двери пирамидку из стула и двух кастрюль. Положил за щеки две половинки бритвенного лезвия, достал ТТ из пришитого к ватнику внутреннего кармана. Снял с предохранительного полувзвода и убрал обратно. Снова достал нож. Зоновский нож из мехпилы, с зубьями на обухе, с кровостоком и наборной рукоятью. Почти успел. Дверь тихо приоткрылась. Кастрюли со звоном рухнули на пол. В квартиру ворвался черный силуэт, и тут же погас свет. Черный держал в руке клинок длиной почти в локоть и сразу уколол Колоба в живот. Не пробил книгу, но тут же выдернул оружие. Он собирался нанести несколько ударов, а не один. Колоб плюнул ему лезвием в глаз. И попал. Если бы Колоб не умел попадать с расстояния вытянутой руки, он бы с лезвиями и не заморачивался. — Осссс, — зашипел черный, отскакивая. Ему на смену появился второй такой же. Тесновато, чтобы нападать шеренгой, придется по очереди. Второй раз трюк с лезвием не получился, этот оказался более вертким, и ему только рассекло бровь. Колоб отступил обратно в кухню и уперся в стол. В эту кухню можно было зайти всего шага на полтора. Оба несколько раз попытались поразить друг друга клинками. Колоб не попал, противник слишком маленький и быстрый. Зато черный полоснул и по книгам на животе, и по журналам в рукавах, и по пистолету на груди, сообразил, что под одеждой какая-то броня, отскочил в коридор и встал в стойку. Броня, конечно, не сплошная, но пока найдешь в ней слабое место, этот здоровый русский может пойти на размен ударами. Первый черный, раненый в глаз, что-то сказал второму на незнакомом языке. Надо координировать атаку, потому что в дверь кухни может пройти только один человек за раз. Колоб перекинул нож в левую руку, в правую, в левую и рванулся правой к пистолету. По-тихому уже понятно, что не получилось. Пришли не те, кого он ждал. Второй черный бросился ему в ноги, а первый атаковал ножом правую руку. Колоб едва успел достать ТТ, как идеально острый клинок чиркнул по кисти, и пистолет упал на пол. У второго не получилось с броском. Колоб знал, где на темной кухне сидит труп на полу, а противник не знал. Вытянутые поперек двери ноги чифирного задержали атаку, а Колоб выронил пистолет и рухнул спиной вниз между столом и газовой плитой, держа свой нож в левой руке. Второму черному снова не повезло. Под столом лежал еще один труп, и «швейная машинка» в бедро и в бок досталась ему, а не Колобу. Русский ударил ножом и попал в шею. Хорошо попал, в артерию и гортань. Первый не мгновенно сообразил, что можно сделать с противником, который лежит на спине ногами к нему. Но сообразил. Ловко присел, прижал левой рукой ноги Колоба и нанес укол во внутреннюю поверхность бедра правой ноги. Колоб дернулся к нему с ножом, но черный удовлетворенно отскочил. Давай-давай, большой человек. Наложи-ка жгут. Уинстон, после того, как услышал, что оба нападавших зашли в кухню, крался по коридору, держа револьвер перед собой. Если Колоб не отобьется, то англичанин без него тем более не отобьется. Вот входная дверь, и она точно не заперта. Бежать? Догонят. В дверном проеме кухни черный силуэт на фоне окна, и это точно не Колоб, а человек меньше Уинстона. Услышал дыхание из коридора и обернулся, одновременно уходя в сторону. Уинстон выстрелил. В момент выстрела понял, что не попадет. Спуск у Веблей-Скотт даже со взведенным курком не легкий, а противник очень быстрый. Револьвер выстрелил как гранатомет. В кухне как будто воздух взорвался, и огненная волна пронеслась по всей квартирке, выбив окна. Уинстон отлетел в коридор и ударился об стену спиной и затылком. Хорошо, что не об зеркало. Черт его знает, что оружейник Мерфи напихал в патроны вместо пороха и свинца, и зачем тогда было давать глушитель. Спасибо за мощные боеприпасы, но предупреждать же надо! Правый глаз моргал, ослепленный вспышкой, и ничего не видел. Уинстон закрыл его и приподнял повязку с левого. На маленькой кухне лежат пять тел. Вот это у правой стены еще шевелится. Это тот, кто стоял в дверях. Добить или с такими боеприпасами второй выстрел весь дом разнесет? — Мочи его, пока не очухался, — подал голос Колоб слева снизу и тут же уточнил понятнее, — Убей его! Уинстон, оглохший после взрыва, перевел револьвер на лежавший на полу черный силуэт. — Этого! Шевелится, сволочь. Мочи его, или нам конец. Огонь! Тяжело стрелять в раненого и беззащитного. Обычному человеку. Пока руки не в крови. Уинстон взвел курок и выстрелил неведомому врагу в голову. Ожидал, что такой патрон разнесет тело в клочья, но на этот раз револьвер тихо хлопнул, и на темном полу под убитым врагом растеклось еще более темное пятно. В подъезде заорали по-норвежски. — По нашу душу! — крикнул Колоб, — Стреляй в дверь! Уинстон повернулся к двери, которую тут же дернули на себя. Револьвер снова тихо хлопнул, и кто-то заорал. Шаг назад, левая взводит курок, правая нажимает спуск. Еще шаг, третий неприцельный выстрел в середину двери. Патрон.455 далек по мощности от популярного у героев вестернов.44 магнум, и попадание не отбрасывает людей на три метра, как в кино. Но его останавливающее действие достаточно для того, чтобы остановить человека, рвущегося к стрелку с расстояния в метр-два. Взрыв газа, который не обрушил стены, может и не убить тех, кто внутри. Рабочий район не телефонизирован, и те, кто ждал в машине, решили, что успеют заскочить в квартиру, добить Колоба, вытащить возможно живого английского лепилу и даже помочь эвакуироваться двоим японцам, которых никак нельзя показывать ментам ни живыми, ни мертвыми. Три выстрела остановили первых двоих нападающих. Третий не распознал в первые пару секунд, что из темноты хлопает глушитель, да и первые двое, пока не упали, закрывали ему линию огня. Он неприцельно выстрелил в коридор от бедра и предсказуемо промазал. Уинстон испугался, зацепился носком ботинка за косяк и рухнул в комнату как подстреленный. Третий еще два раза выстрелил в коридор, при свете вспышек понял, что противник скрылся, и вошел в квартиру. Колоб как раз нашарил левой рукой на полу свой ТТ, уже взведенный и готовый к стрельбе. Он бы не увидел силуэт на фоне стены, но напротив двери в кухню в коридоре висело треснувшее зеркало, в котором слабо отражался лунный свет из кухонного окна. Англичанин частично прикрыл собой зеркало от взрывной волны, оно раскололось, но осталось в раме. Бах! Бах! Бах! Зеркало взорвалось фонтаном осколков. Сколько-то попало незваному гостю в лицо. Он три раза выстрелил по куче тел на полу в кухне и ни разу не попал в лежавшего с краю Колоба. Логичнее ведь предположить, что стрелок это среднее тело в куче, которое стреляет с правой руки. Колоб отстрелял магазин до конца и, похоже, неплохо попал. Его противник сообразил, откуда ведется огонь и тоже выстрелил еще два раза, но уже будучи серьезно раненым, поэтому промахнулся. В дверях поднялся еще один. Из тех, в кого попал Уинстон. Шатаясь, встал. Заглянул в кухню. — Добегался, Колоб? От бабушки ушел, от дедушки ушел и даже от лисички ушел? — От вас, крысы поганые, и подавно уйду. — Чертям в аду так скажи. «Крыса поганая» медленно поднял пистолет. Раздался хлопок, и его голова брызнула кровью. Уинстон услышал разговор, аккуратно выглянул из комнаты и выстрелил в шестой раз. Промахнуться с пары метров, прицелившись двумя руками, сложно. Даже если руки дрожат. — Что за бомбу мне в первый патрон забили? — спросил Уинстон, добравшись до входа на кухню. Колоб, несмотря на серьезность ситуации, хихикнул. — Дурак, это газ взорвался. Ты что запах газа не знаешь? — Откуда? — Дикарь нерусский. Теперь беги.