– Кто-то отдал искину команду на зачистку памяти, – отрезал научник. – Всё интереснее и интереснее… И кто бы это мог быть? – Мы самым тщательным образом обследовали всех находившихся на борту: и пилотов, и контрабордажников, включая погибших. Отдать такую команду не мог никто из них. – Так что же, на борту был «заяц»? А потом сошёл? – похоже, шеф безопасности снова начал накаляться. – Нельзя исключать и такой вариант. Но внешней команды на стирание памяти не поступало. Это мы установили абсолютно точно. Значит – изнутри. – А автомат? С кодом доступа? – Мог быть и автомат… А потом самоуничтожился. – Ну так ищите! Разберите этот корабль до винтика, но чтобы никаких неясностей не оставалось! – Мы ищем… Но в связи с тем, что в ходе операции по захвату «Невидимки» транспортник получил обширные повреждения, вероятность того, что выяснить причину произошедшего не удастся, очень высока… – Так… Это всё? – Не совсем. Есть ещё одно. Мы установили, что наш вирус, запущенный во внутреннюю сеть «Невидимки» одним из штрафников, оказался недоработанным и не мог парализовать бортовой искин настолько быстро, чтобы тот не успел отдать команду на самоликвидацию. – Но парализовал. Или и тут кто-то постарался? Может, это «контролёры» нам подсобили? – Научный отдел рассматривает только научные версии, – поджал губы докладчик. – Ну да, ну да… А этого «одного из штрафников» проверяли? – До сих пор проверяем. Он – третья странность в этой операции. – С ним-то что? – В его организме идут изменения, не предусмотренные программой модернизации. Причём посторонних наноботов, которые могли бы инициировать эти изменения, не обнаружено. – Интересно… Изменения какого рода? – В общем и целом характерные для «проекта четыре-бис». Но над этим объектом работы в рамках данного проекта не велись! Только по второму. – Ваши предположения? – Есть несколько версий… Отрабатываем. Прошу вашего разрешения передать объект нам для проведения дополнительных исследований. – Он же и так сейчас почти всё время в вашем распоряжении, – отрезал начальник СИБ. – Вот и исследуйте. А насовсем я его вам передать не могу, увольте. А то распотрошите, гм, объект во благо науки на мелкие кусочки, а у него, я смотрю, и в рамках второго проекта показатели вполне неплохие. Кстати, я вижу, что данный объект мне, оказывается, хорошо знаком. Ведь это во многом именно благодаря ему мы получили возможность захватить «Невидимку» в рабочем состоянии. Хоть он об этом и не догадывается. Так что было бы чёрной неблагодарностью отдать его после этого вам на растерзание. На лицах присутствующих появилось скептическое выражение. В то, что чувство благодарности может у любимого шефа взять верх над чувством долга, верилось с трудом. Начальник СИБ сделал паузу, словно взвешивая все «за» и «против», и вынес окончательный вердикт: – Нам такие кадры нужны, так сказать, на переднем крае. Так что отправляем его к дальнейшему месту прохождения службы. А там уж ваши люди имеются, и в немалом количестве. Вот пусть и занимаются… В свободное от основной работы время. Кстати, об основной работе: как у вас продвигаются дела с выяснением принципов функционирования маскировочных систем захваченного «Спрута»? * * * Чудо свершилось примерно через неделю после похорон Шелехова. Очередной день «допросоисследований» оказался весьма насыщенным и, как следствие, изматывающим. Поэтому вечером Егор, с трудом доковыляв до своей темницы, как он в шутку окрестил про себя выделенное ему помещение, сразу устало плюхнулся на кровать. Прикрыл глаза и бездумно провалялся так минут двадцать. Если быть абсолютно точным, не так и бездумно, какие-то мысли на периферии сознания проскакивали, но были они уж больно безрадостными, чтобы ловить их за хвост и вытаскивать на белый свет. Настроение было мрачным, как и в каждый день прошедшей недели. Белецкому даже временами казалось, что в штрафбате было намного лучше. По крайней мере, там рядом были друзья, и впереди имелась цель. А здесь… Одиночество и полная неизвестность по вопросу, сколько же ещё времени придётся пробыть подопытным кроликом. Может, всю жизнь. И сколько там ещё этой жизни осталось? При таких нагрузках запросто могло оказаться, что совсем немного. Егор очередной раз тяжело вздохнул. С такими мыслями точно загнёшься раньше времени. Полазить, что ли, по Сети? Посмотреть новости, поглядеть на жизнь… На нормальную жизнь, которой и он когда-то жил. А теперь непонятно, будет ли у него такая жизнь снова. Ежевечерний выход в Сеть стал для узника секретной базы СИБ своего рода традицией и единственным развлечением, позволяющим поддерживать настроение хоть чуть-чуть, но всё же выше нулевой отметки… Привычно прикрыв глаза, молодой человек подключился к Сети. И обнаружил вместо обычной иконки «Доступ только на приём» другую – «Двухсторонняя связь». Конечно, это был не «Полный доступ» – в режиме двухсторонней связи на общение накладывались некоторые ограничения, но после того, как Белецкий столько времени провёл «немым», это был просто праздник какой-то! От неожиданности Егор подскочил на кровати и резко перешёл в сидячее положение. «Двухсторонняя!» «Связь!» Значит, можно поговорить с родными. Или нельзя? Так… Срочно просмотреть список ограничений… Ага! Можно! Можно даже сказать, что находишься на Земле. Нельзя только указывать точные координаты. Если бы их ещё знать… Что там ещё? Список сведений, запрещённых к разглашению… Более-менее стандартный. И два… уже три свежеполученных письма. Одно от родных, одно от Сашки и одно от Якова. Так. Зачем читать письмо от отца и матушки, когда можно прямо сейчас пообщаться с ними вживую? Или, может, пока не стоит?.. «Зеркало!» Комм послушно выдал изображение с одной из видеокамер, которыми были густо напичканы стены и мебель комнаты Егора. Гм, видок, надо сказать, ещё тот. На Белецкого взглянул усталый, худющий, какой-то помятый человек в рабочем флотском комбинезоне. Из плюсов имелось разве что радостное выражение лица, которое, впрочем, быстро сменилось на расстроенное. Всё остальное – один бо-ольшой минус. Нет, в таком виде показываться родным нельзя. Особенно маме. Пообщаться только в аудиорежиме? Без изображения? Ещё хуже. Тут надо или врать, что находишься не на Земле, а у чёрта на куличках, или мама может подумать, что у любимого сына не хватает какой-нибудь части тела и он не хочет её по этому поводу беспокоить. Отчего расстроится ещё больше. Значит – продолжать обмениваться письмами… Но в этом случае всё равно придётся врать, что далеко. Или умалчивать, что одно и то же. В общем, так! Умыться, переодеться, привести себя и комнату в порядок, и – видеосвязь! С этими мыслями молодой человек устремился в душевую, по дороге открывая письмо от родителей. Приведение в порядок себя и комнаты заняло ровно пятнадцать минут. Егор ещё раз оценивающе огляделся по сторонам, придирчиво оценил свой внешний вид и вынес вердикт: «К сеансу связи с родными готов!» Проговорили почти час. В принципе, все были готовы общаться и дальше, хоть до самого утра, но армия есть армия. Сигнал «отбой» обязателен для всех, и если принудительное усыпление военнослужащих по этому сигналу не практиковалось, то принудительное отключение от всех каналов связи, кроме служебных, это за милую душу. Так что после предупредительного сигнала Белецкий быстренько попрощался с родными и вырубил связь. После чего блаженно растянулся на кровати. Нет, как мало всё-таки человеку надо для счастья! Тут Егор вспомнил притчу про крепкое рукопожатие, рассказанную Левинзоном, казалось, сто лет назад. Похоже, здесь – тот же принцип. Нагрузили по самое не могу, а потом дали всего-то глоточек свежего воздуха. И результат – налицо. Кстати, письма и от Левинзона, и от Карлаша были прочитаны ещё в душевой. У друзей всё было в порядке. Оба уже прибыли в свои новые части. Располагавшиеся, судя по намёкам, где-то в глухомани. Ну, куда распределяют бывших штрафников, это всем известно. Зато живы. А что там дальше… Будущее покажет. С этими мыслями Егор и уснул. Утро встретило молодого человека пробивающимися сквозь сон громкими криками. «Просыпайся! Да просыпайся же, лежебока!» Поскольку крики не сопровождались противным зуммером сигнала побудки, да и сами призывы были явно неуставной формы, Егор сначала их вообще никак не воспринимал, а потом просто игнорировал, приняв за остатки сна. Мало ли что перед подъёмом приснится? Это не повод сокращать драгоценное время отдыха. Однако бесцеремонный голос не унимался, и Белецкий, безуспешно пошарив рукой у кровати в поисках чего-нибудь тяжёлого, со вздохом приоткрыл один глаз. И никого не увидел. Пришлось открыть второй глаз и, оторвав голову от подушки, повертеть ею по сторонам. С те же результатом. В голове зазвучало: «Да открой же дверь, наконец!» В голове?! Егор дал двери команду открыться, одновременно рывком вскочив с кровати. И тут же упал обратно под весом молниеносно ударившего в грудь тяжёлого пушистого комка. – Ну и горазд ты спать! Я тут ору, ору!.. – возмущённо заявил Пантелей, сердито скалясь и уперев лапы с полувыпущенными когтями в грудь напарника. – Мог бы и чуть попозже заявиться в выходной день, – пробурчал Егор, пытаясь выбраться из-под придавившей его туши. – Ты не рад видеть старого друга? – с нарочито расстроенными интонациями в голосе поинтересовался рысь. – Рад, конечно… А ты не мог бы с меня слезть, старый друг? – человек оставил попытки освободиться самостоятельно. Аккуратно убрать в сторону довольно упитанного рыся не получалось, а применять боевые приёмы не хотелось. – Мог бы. А самому справиться слабо? Совсем форму потерял? – Ну, смотри, сам напросился, – с этими словами Белецкий молниеносно ткнул пушистого напарника в бок правой рукой, а левой чуть-чуть подбросил его вверх. Левая рука пришла в движение раньше правой, но коснулась рыся позже. «Перекос» в преобразовании организма, заложенный ботами Вейтангура, сказывался до сих пор. Но Егор уже приловчился к такому состоянию своего тела. Рысь улетел вверх и влево, перекувыркнулся в воздухе и, приземлившись на все четыре лапы, с места снова сиганул на человека, который, пока Пантелей кувыркался в воздухе, успел вскочить на ноги и принять боевую стойку. И по комнате заметался стремительный вихрь, в котором иногда можно было различить смазанные силуэты человека и зверя. Спарринг продолжался около пяти минут. Что на таких скоростях очень много. Остановил поединок тот же, кто его и спровоцировал: Пантелей отпрыгнул в дальний угол, поднялся на задние лапы и замахал передними: – Стоп! Стоп! Разбушевался… – Будешь знать, как будить несчастного уставшего человека! – оскалился Белецкий, тяжело дыша. – Хм, уставшего… Что-то особо не заметно, – рысь тоже, мягко говоря, чуть запыхался. – Серьёзно, – Егор снова опустился на кровать. – Первый выходной за всё это время, – пожаловался он напарнику. – Вымотался полностью. А ты как? И какими судьбами сюда? – Какими судьбами – не знаю. Не тебе объяснять – у нас же всё секретно, – скривился Пантелей. – А время провёл неплохо. Отдохнул. Свадьбу сыграл. Привет тебе от супруги, кстати. – Спасибо! Поздравляю! – улыбнулся Белецкий, одновременно пытаясь представить, как выглядело это мероприятие. Почему-то представился Пантелей в манишке и с галстуком-бабочкой на шее и Василиса в белой фате. Егор нервно хихикнул. Пантелей подозрительно прищурился: – Что смешного? – Да нет, это я так, о своём, – выставил перед собой руку Егор. И на всякий случай решил перевести разговор на другое: – Однако устроили мы тут…