На Лерку она царственно не обращает никакого внимания. Да и ко мне, кажется, настроена как-то враждебно. Наверное решила, что я по статусу не подхожу, или ещё что-то. Да неважно. Зато предоставленная в моё распоряжение просторная и светлая комната оказывается выше всяких похвал. Помимо большой двуспальной кровати (Боже, уже не терпится выспаться на этом шикарном ложе. Всё-таки жизнь в хостеле даёт о себе знать), здесь находится зеркальный шкаф-купе, два велюровых кресла цвета шампанского, небольшой журнальный столик, торшер и мягкий ковер на полу. — Если у вас будут какие-то пожелания относительно интерьера, сообщите мне. А пока можете располагаться. Нет, первое впечатление меня не обмануло: Мария Антоновна даже не пытается замаскировать свою язвительность. Но на моё счастье мадам вскоре удаляется, и Лерка, скорчив смешную рожицу, показывает язык захлопнувшейся двери. — Противная какая, — ворчит дочка, — мам, скажи! Нехорошо, конечно, поощрять такое поведение. Надо бы объяснить Лерке, что взрослых надо уважать и все дела, но… Признаться честно, в этой ситуации я полностью на стороне дочки. Мария Антоновна не вызывает у меня никаких положительных эмоций. Ну и ладно. В конце концов, я ведь не на неё буду работать. Самое главное — найти общий язык с сыном Артура, да и с ним самим тоже. Как там сказала Нинель? Постараться очаровать, надавить на жалость и попросить защиты для бедных сироток? Засунуть свои принципы в одно место ради дела? Ради нашей с Леркой нормальной жизни и безопасности? Да, попытаться можно. Главное — не ступить на скользкую дорожку, не свалиться в это обсидиановое озеро, которое уже потихоньку начинает манить к себе, чтобы затянуть в омут с головой. Непонятные ощущения, которые начинают атаковать мою душу и тело, когда Артур находится в непосредственной близости, должны быть подавлены на корню. Тряхнув головой, я приглаживаю торчащие в разные стороны пряди. Всё-таки есть свои минусы в короткой стрижке — да, стильно, но без постоянных укладок будешь выглядеть, как пугало. А все эти гели, пенки, лаки, муссы всегда вызывали у меня благоговейный ужас. Ещё немного посокрушавшись по поводу своей прически, я слегка отодвигаю белоснежную тюль, выглядываю в окно и тут же ощущаю, как болезненный укол пронзает сердце. Я что-то там говорила по поводу чувств, которые должны быть подавлены на корню? Так вот, вселенная с радостью внимает моей просьбе, и всё расставляет по своим местам. Артур с супругой по-прежнему находятся во дворе. Кошечка, обвив тонкими изящными руками шею Вавилова, дарит ему страстный поцелуй. А Артур в ответ нежно поглаживает её голые плечи и явно отвечает взаимностью. Идиллия, что сказать. И если где-то в темных глубинах моего подсознания и пытались прижиться каике-то глупые надежды и мечты, самое время прогнать их прочь. Глава 13 Ангелина Несколько часов мы с Леркой разбираем вещи. Ну как разбираем — пока я пытаюсь разложить одежду по полочкам, Лерка с упорством носорога разбрасывает по комнате свои новые игрушки. — Котёнок, ну перестань, пожалуйста, — в сотый раз прошу её успокоиться и посидеть тихонько, но мои уговоры не срабатывают. Даже наоборот — дочка с визгом запрыгивает на кровать, расшалившись пуще прежнего. — Да что это с тобой? Вопрос, в общем-то, риторический и ответа не требует. Но всё-таки я его получаю: — Она просто чувствует себя в безопасности, вот и всё. Обернувшись, замечаю на пороге комнаты Артура собственной персоной. Слава Богу, одного, без супруги, знакомиться с которой у меня нет ни малейшего желания. Видимо при мыслях о кошечке, в моих глазах промелькнуло нечто нехорошее, потому как Вавилов вдруг смутился: — О, извини, что без стука. Дверь была открыта. — Не извиняйтесь, это ведь ваш дом, — резонно замечаю я, и на некоторое время задумываюсь над словами Артура относительно Лерки. Вообще-то он прав. Привыкшая к сдержанному поведению дочери, я как-то забываю, что по сути она — обычный пятилетний ребёнок, шаловливый и непоседливый. Обстоятельства вынудили её рано повзрослеть, и это меня сильно расстраивало. Так может, у Лерки всё-таки есть шанс на нормальное детство? Шумно выдохнув от усталости, дочка, наконец, спрыгивает с кровати и хитро косится в сторону Артура. Без страха, без опаски, которая всегда мелькала в её глазах в присутствии Гриши. Вот ведь как бывает. Собственного отца ребёнок боится, а на постороннего дядьку реагирует, как на родного. Артур внимательно слушает воодушевленную Леркину болтовню (дочка делится впечатлениями от своих новых игрушек), а я продолжаю предаваться философским размышлениям, до тех пор, пока Вавилов не просит: — Геля, пойдём со мной. Оставив наконец-то угомонившуюся Лерку в комнате, я послушно выхожу вслед за Артуром и вопросительно поднимаю брови. — Хочу познакомить тебя с Никитой. О! А вот это уже интересно. — Может, расскажите что-нибудь о сыне? Ну, чтобы у меня была хоть какая-то подготовка… Артур над моим предложением задумывается. Судя по его взгляду, даже теряется. — Знаешь, вообще-то воспитанием Ника раньше занимались профессионалы. Учителя, гувернантки… «А что же кошечка?» — хочу ехидно уточнить, но вовремя прикусываю язык. Не надо лезть не в своё дело. — У сына уже налаженный график, — продолжает Артур, — подъем, гигиенические процедуры, завтрак, занятия, обед, дневной сон… Потом плавание в бассейне, ужин, чтение перед сном и отбой. — Охренеть! Всё-таки я нарушаю границы дозволенного, и тут же в страхе зажимаю рот ладонью: — Извините… — А что тебя так, собственно, удивляет? — в глазах Артура нет злости, только растерянность. — Нет, ничего, — бормочу себе под нос, — всё нормально, правда. Естественно, Вавилова мой ответ не устраивает. Грозно нависнув надо мной, он металлическим голосом чеканит: — Геля, запомни одну простую вещь: если начальник задаёт вопрос, это значит, что на него нужно ответить. Ясно? Ясно, чего уж тут неясного-то? Вот только близость Артура не позволяет мне сосредоточиться и собрать мысли в кучу. Нос улавливает аромат мужских духов, крепких сигарет и ещё чего-то такого… Волнующего. Крышесносного. Пугающего. Это выбивает меня из колеи. Тихонечко вздохнув, я буквально отползаю в сторону, едва ли не стукнувшись спиной о стену. И только оказавшись на безопасном расстоянии, наконец-то, стряхиваю с себя неуместное наваждение. Так, что он там спрашивал? Что меня удивило в распорядке дня его сына? — Артур Альбертович, сколько лет Никите? — Пять. — И почему же, позвольте узнать, ваш пятилетний сын живёт по тюремному распорядку? Хотя, постойте, я не права. У заключенных вроде бы есть личное время, а у Никиты его нет. После моих слов, в которых так и скользит безуспешно скрытое ехидство, Артур отходит в сторону и ненадолго замолкает. Ну неужели такая простая мысль о жизни сына никогда не приходила ему в голову? Или это всё проделки кошечки? Угадала. — Илона несколько раз консультировалась у лучших педагогов, все они в один голос заявляли о важности соблюдения режима, — задумчиво бубнит Артур. Мне кажется, или в его голосе проскальзывают виноватые нотки? — Ладно, — после небольшой паузы продолжает он, — признаю. В твоих словах есть доля правды. Докажешь, что я не ошибаюсь? — Доказать? Интересно, к чему он клонит? Гадает, смогу ли я выстроить адекватные и доверительные отношения с его сыном? Так ведь это забота родителей, а не какой-то временной няньки. Впрочем, давно пора уже признать — у богатых свои причуды, и семья Вавиловых не исключение. Никиту мы находим в комнате — роскошной детской, чем-то похожей на Леркину, только в мальчишеском стиле: машинки, роботы, конструкторы и… книги. В огромном количестве. Пока Артур бегло и как-то даже нервно представляет меня своему сыну, я чувствую себя невеждой, не понимая, зачем пятилетнему ребёнку столько книг. Но ответ не заставит себя долго ждать. — Ну, знакомьтесь, — бросает напоследок Вавилов и спешно удаляется из комнаты. А я присаживаюсь рядом со светловолосым мальчишкой, улыбаюсь открыто. — Привет, я Геля. Будем знакомиться?