– Я думал, тебе все равно. У нее перехватило дыхание, а взгляд снова упал на пуговицу, которую она машинально крутила в руках. – Мне не все равно, – наконец прошептала она. – Но это не значит, что мне тут есть место. – Думаю, тебе есть место там, где ты действительно хочешь быть, – тихо ответил он. – Тебя правда должен осмотреть доктор. – Она понимала, что уходит от ответа. Но он заставил ее чувствовать себя слишком незащищенной. Алек вздохнул, не глубоко, так как ребра у него болели. – Я пошлю за доктором, если тебе станет от этого легче, когда вернемся на Гросвенор-сквер. – Хорошо. – Она откинулась назад и наблюдала за тем, как он застегивает свою рубашку. Его пальцы были длинными и проворными, но костяшки опухли и были покрыты высохшей кровью. – И еще, Кендра. – Да? – В следующий раз, когда я скажу тебе бежать, надеюсь, ты убежишь. Это удивило ее настолько, что она посмотрела ему прямо в глаза. – Ты серьезно? – Вполне. – Вы, может быть, не заметили, что я вытащила нас оттуда, ваша светлость? Без меня тебя бы, возможно, уже похоронили бы где-то в неглубокой могиле. – Сомневаюсь. Единственная причина, по которой эти мерзавцы вырыли бы могилу, это противозаконное снабжение хирургов трупами для вивисекции. Скорее всего, они бы скинули меня в Темзу. Это удобнее. Она сверкнула на него взглядом. – Не смешно, Алек. – Нет, чертовски не смешно. – Под кровоподтеком на его челюсти дрогнула мышца. – Знаешь ли, женщина, что эти подонки планировали сделать с тобой после того, как прикончили бы меня? – Для этого даже не нужно воображение. Медведь всем дал понять, что он щедрый парень. – Именно. Они бы воспользовались тобой самым жестоким образом. После этого, если бы тебе повезло, они бы порезали твое горло. А если бы не повезло, то ты оказалась бы где-нибудь в борделе, на службе у головорезов и недоносков вроде них. – Ты пытаешься меня шокировать? – Я пытаюсь образумить тебя! – А ты бы меня бросил? Он нахмурился. – Не говори чепуху. Гнев наполнил ее кровь. – Почему это чепуха? Потому что ты мужчина, а я женщина? – Черт побери, Кендра, дело не в правах женщин… – Нет, дело в принципиальности и чести. У женщин тоже это есть, знаешь ли. Ты правда думаешь, что я могла бросить тебя на растерзание и убежать, как трусиха? Ты меня совсем не знаешь. – Боже. У большинства женщин случился бы припадок. – Он издал вздох и отклонился назад, рука так и осталась лежать на ребрах. Он озадаченно смотрел на нее. – Я пытался защитить тебя, понимаешь? И если ты думаешь, что я не должен пытаться защитить тебя сейчас или в будущем… что ж, тогда ты тоже совсем меня не знаешь. Тупик. – Я хочу, чтобы ты уважал меня, Алек, – сказала она наконец. – Дело не в уважении. – Он взял ее за руку и долго смотрел на нее. Маленькая и мягкая, однако менее пятнадцати минут назад она была твердой и надежной, когда целилась из пистолетов в группу головорезов. – Я уважаю тебя, Кендра. И я верю в тебя. Я знаю, что ты найдешь чудовище, которое убило Корделию. Ее грудь напряглась, она надеялась, что ее голос не звучал так взволнованно, как показалось. – У меня две недели. Через две недели соберется палата лордов, и Медведь придет за тобой, в случае если он сдержит свое обещание. – Медведь или петля висельника. Даже не знаю, что лучше. – Будем надеяться, что тебе не придется делать такой выбор. * * * Их прибытие на Гросвенор-сквер вызвало всеобщее смятение. Лакеи в холле оставили все свои дела и смотрели на них в шоке. Даже Хардинг потерял самообладание до той степени, что закричал: – Ваша светлость! Мисс Донован! Еще несколько слуг вышли в холл, чтобы понять причину крика дворецкого. – Пошлите за доктором! – заорала Кендра. – И кто-то должен помочь мне отнести лорда Сатклиффа в спальню. – Да я могу сам двигаться, черт возьми, – раздраженно пробормотал Алек. – Я же сюда как-то дошел. – Тебе нужно прилечь и глубоко дышать. – Что мне нужно, так это бренди. Хардинг, бутылку, пожалуйста. Дворецкий вернул себе самообладание. – Да, милорд. Красная спальня еще свободна, сэр. А… – Он в растерянности посмотрел на Кендру. – Мне взять у вас пистолеты, мисс? – Что? А, это. – Она забыла об оружии. Теперь передала его дворецкому. – Спасибо. – Боже мой! Алек! – Герцог стоял наверху лестницы и смотрел на них бешеным взглядом. Его крик привлек еще зрителей. Рядом с братом возникла леди Этвуд, а за ней какие-то мужчина и женщина. Еще одна фигура протиснулась между двумя незнакомцами и крепко сжала перила. Кендра почувствовала одновременно удивление и прилив нежности, когда узнала лицо леди Ребекки Блэкберн. Они встретились с этой молодой женщиной месяц назад, когда Ребекка прибыла на вечеринку леди Этвуд, пока ее родители осматривали свою сахарную плантацию на Барбадосе. Ребекка не входила ни в одну из образовавшихся группок; ее лицо, которое было покрыто шрамами после детской оспы, превратило ее в аутсайдера, гадкого утенка, которого унесло на периферию красивых дебютанток, собравшихся в замке Элдридж. Кендре она сразу понравилась. Или, может, она узнала в ней подругу по несчастью и последовательницу первой феминистки Мэри Уолстонкрафт, почувствовала в ней новый дух движения. – Боже ты мой, Сатклифф. Выглядишь так, будто несколько раундов сражался с самим Джентльменом Джексоном[8], – заявила Ребекка. – Кто это так разукрасил твое лицо? – Ребекка! – сделала ей выговор женщина, стоявшая рядом с ней. Учитывая то, что волосы этой женщины постарше были в точности того же темно-каштанового оттенка, что и у Ребекки, Кендра поняла, что это ее мать. Она могла лишь предположить, что мужчина, стоявший позади них, – лорд Блэкберн. Ребекка не смутилась. – Ну мы же не можем делать вид, что не замечаем, какое у Сатклиффа лицо, мама. Вот же он, перед нашим носом! – Сдержи свое любопытство, пока лорд Сатклифф не будет расположен что-либо рассказать, – ответила ее мать. В отличие от васильковых глаз Ребекки, глаза леди Блэкберн были цвета темной карамели. Однако живой ум, который ясно читался в них, навел Кендру на мысль, что у них было гораздо больше общего с дочерью, чем просто цвет волос. – Невилл, герцог, возможно, вы поможете – мисс Донован, верно? – поднять маркиза наверх? – произнесла леди Блэкберн. – За доктором уже послали? – Сейчас все сделаем, миледи, – сказал Хардинг. – Я не инвалид, – проворчал Алек, когда его дядя и лорд Блэкберн спустились по лестнице. – И не ребенок. – Тогда прекрати вести себя как ребенок, – отчитал его Элдридж. Но он все же сохранил достоинство Алека, лишь закинув его руку себе на плечо и обняв племянника вокруг талии, чтобы провести по лестнице. Ребекка подождала, пока они добрались до нее. Затем она спорхнула по ступенькам и на удивление сильно обняла Кендру. – Так хорошо снова видеть вас, мисс Донован! – И мне вас. – Неожиданно она поняла, что она правда была рада ее видеть. В двадцать первом веке у нее не было много друзей. Коллеги в Бюро, да, но это не была настоящая дружба. Однако когда Ребекка уехала из замка Элдридж, Кендра начала смотреть на нее как на друга. – Мы приехали в Лондон, как только услышали о том, что Сатклифф под подозрением. Просто уму непостижимо! Что с ним вообще произошло? Это как-то связано с убийством леди Довер? – Можно и так сказать. Знаю, вы не любили леди Довер, но что вы знаете о ее прошлом, до того, как она вышла замуж?