Мои слова, казалось, ослабили напряжение внутри этой девушки, потому что она глубоко вздохнула, расслабила свое тело, позволив мне взять на себя весь ее вес. Глава 4. Падение при посадке Джонни Приложив немало усилий и продемонстрировав удивительное отсутствие самоконтроля, мне удалось уважать ее желания и проводить до офиса, когда все, что хотелось сделать, это подхватить ее на руки и побежать за помощью. Я был в панике и беспокоился, и каждый раз, когда она стонала от боли или прижималась ко мне, беспокойство росло. Однако, проведя последние десять минут за пределами кабинета директора, слушая разглагольствования и восторги мистера Туоми, я полностью потерял это драгоценное терпение. Почему он не забрал ее у меня? Какого хрена я все еще стоял возле его офиса, держа на руках девушку в полукоматозном состоянии? — Ее мать уже в пути, — объявил мистер Туоми с раздраженным вздохом, убирая телефон в карман. — Как это могло случиться, Джонни? — Я уже говорил вам. Это был несчастный случай, — прошипел я, продолжая поддерживать девушку, прижимая ее маленькую фигурку к себе. — Вам нужно попросить Маджеллу осмотреть ее, я думаю, что у нее сотрясение мозга, — повторил я в пятидесятый гребаный раз. — Маджелла ушла в декретный отпуск, — рявкнул мистер Туоми. — Что мне с ней делать? У меня нет обучения по оказанию первой медицинской помощи. — Тогда вам лучше вызвать врача, потому что я разбил ее гребаную голову — парировал я, все еще держа девушку. — Следи за своим языком, Кавана, — огрызнулся мистер Туоми. — Да, сэр, — произнес стандартную фразу я, хотя на самом деле мне было наплевать и, если уж на то пошло, особого сожаления не испытывал. Моя роль в академии регби означала, что в этой школе мне была предоставлена большая свобода действий, много привилегий, которых не было у других учеников, но я не собирался настаивать в свой первый день возвращения. Не тогда, когда израсходовал свою норму, покалечив новенькую. — С вами все в порядке, мисс Линч? — спросил мистер Туоми, подталкивая ее так, будто она была сырой индейкой, от которой он не хотел подхватить тиф. — Больно, — простонала она, прижимаясь ко мне. — Я знаю, — успокоил я, притягивая ее ближе. — Мне так чертовски жаль. — Господи, Джонни, это ее первый день. Родители, которые едут сюда, разнесут школу — это последнее, что мне нужно — прошипел мистер Туоми, проводя рукой по своим волосам с проседью. — Это был несчастный случай, — выпалила я, начиная злиться. Она застонала, и я сделал сознательное усилие, чтобы понизить голос, когда сказал: — Я вряд ли хотел причинить девушке боль. — Да, хорошо, скажи это ее матери, когда она приедет, — фыркнул мистер Туоми. — Ее уже забрали из общественной школы Баллилаггина за словесное и физическое насилие. И что происходит в ее первый день в коллежде Томмен? Это! — Я не нападал на нее, — выплюнул я. — Я сделал плохой удар. Взяв ее под мышку, я уставился на так называемую авторитетную фигуру. — Подождите, — рявкнул я, вспомнив его предыдущие слова. — Что вы имеете в виду говоря слова о причинении насилия? Я посмотрел вниз на крошечную маленькую девочку у меня под мышкой. Кто мог напасть на нее? Она была такой крошечной. И хрупкой. — Что с ней случилось? — я услышал свой вопрос, снова обратив внимание на директора. — Кажется, я сейчас упаду, — прохрипела она, отвлекая меня от мыслей. Протянув руку, она сжала мое предплечье своей маленькой ручкой и вздохнула. — Все крутится. — Я не дам тебе упасть, все в порядке, — автоматически ответил успокаивающим тоном. — Я почувствовал, как она начала соскользывать, и поднял ее на ноги, держась за это крошечное создание. — Я держу тебя, — уговаривал я, крепче обнимая ее. — Сядь с ней, — приказал мистер Туоми, указывая на скамейку, которая стояла вдоль стены снаружи его кабинета. — Я пойду и найду компресс или что-нибудь в этом роде. — Вы оставляете меня с ней? — спросил я, открыв рот. — Одного? Директор мне не ответил. Конечно, он этого не сделал, чертов трус, потому что уже был в нескольких милях по коридору, отчаянно пытаясь уйти от ответственности, за которую ему платили. — Бесхребетный придурок, — прорычал я себе под нос. Расстроенный, повел нас к деревянной скамейке, бросив ее школьную сумку на пол, я осторожно опустил наши тела на скамейку, пока мы не сели рядом. Я продолжал обнимать ее за костлявые плечи, не смея отойти, опасаясь, что она упадет. — Это просто здорово, — фыркнул я — Чертовски замечательно. — Ты такой теплый, — прошептала она, и я почувствовал, как ее щека прижалась к моей обнаженной груди. — Как грелка. — Хорошо, тебе действительно нужно оставлять глаза открытыми, — сказал я, запаниковав от произнесенных ею слов. Нервно подрагивая коленями, я повернул аккуратно ее на руках и обхватил лицо руками. — Э-эй, — уговаривал я, слегка встряхивая ее лицо обеими руками. — Ну же… девушка? — добавил обращение неубедительно, потому что даже не знал имени. Я чуть не убил девушку и не знал ее гребаного имени. — Открой глаза. Она этого не сделала. — Эй-эй! Посмотри на меня — теперь я сказал громче и слегка покачал ее голову. — Посмотри на мое лицо. На этот раз она сделала, как я просил. Открыла глаза и, трахните меня, я непреднамеренно резко втянул воздух. Господи, эта девушка была так прекрасна. Я заметил это раньше, конечно, у нее был поразительный вид, но теперь, видя ее так близко и имея возможность сосчитать веснушки на ее лице — к слову, их одиннадцать, — я понял, насколько она поразительна. Ее голубые глаза, обрамленные густыми длинными ресницами, были большими, круглыми и чертовски красивыми, с небольшими желтыми прожилками в радужке глаза. Я даже не был уверен, что когда-либо раньше видел такой оттенок синего. Положа руку на сердце, у нее были самые великолепные глаза, которые я когда-либо видел в своее жизни. Она имела длинные, до локтя, темно-каштановые волосы, густые и завивающиеся на концах. А за горой волос скрывалось маленькое личико в форме сердечка, гладкая, чистая кожа и крошечная ямочка на подбородке. Идеальной формы темные брови, изогнутые над ее убийственными глазами. Крошечный носик пуговкой, высокие скулы и эти пухлые, припухшие губы. Губы, которые были естественного розово — красного цвета и выглядели так, как будто она сосала леденец или что-то в этом роде — я знал, что это не так, потому что я потратил последние полчаса, пытаясь не дать ей уснуть. — Привет, — выдохнула она. — Привет — облегченно выдохнул я. — Это действительно твое лицо? — спросила она, опустив глаза, изучая меня с отсутствующим выражением. — Очень красивое. — Э-э, спасибо? — неловко предложил я, все еще держа ее щеки в своих руках. — Это единственное, которое я имею. — Мне оно нравится, — прошептала она. — Это хорошее лицо, — прежде чем снова закрыть глаза и наклониться вперед. — Нет, нет, нет, — пробормотал я, немного грубо встряхивая ее. — Оставайся в сознании! Застонав, она снова моргнула, просыпаясь. — Хорошая работа, — похвалил я с тяжелым выдохом. — А теперь не засыпай. — Кто ты? — прохрипела она, полностью полагаясь на мои руки, чтобы держать голову прямо. — Я Джонни, — сказал я ей, сдерживая ухмылку. — А кто ты? — Шэннон, — прошептала она. Ее веки немного опустились, но быстро распахнулись снова, когда я коснулся ее щек. — Как река, — добавила она с легким вздохом. Я усмехнулся ее ответу. — Ну, Шэннон, как река,, — сказал я весело, отчаянно пытаясь заставить ее сосредоточиться и говорить. — Твои родители уже в пути. Они, вероятно, отвезут тебя в больницу на обследование. — Джонни, — простонала она, а затем поморщилась. — Джонни. Джонни. Джонни. Это плохо… — Что? Что плохо? — Мой отец, — прошептала она. — Твой отец? — я нахмурился. — Ты можешь спасти меня? — Тебе нужно, чтобы я спас тебя? — складка между бровями усилилась, пока я пытался понять, что она имеет в виду. — Ммм-ммм, — сонно пробормотала она. — Погладь меня по волосам. — Ты хочешь, чтобы я погладил тебя по волосам?